Олег Ермишин Афоризмы часть 19

Софья Сегюр


(1799—1874 гг.)
писательница

Гнев – оружие бессилия.
Клевета – орудие зависти.
Мужчины говорят о женщинах, что им вздумается, а женщины делают с мужчинами, что им вздумается.
Переносить несчастье не так трудно, как переносить чрезмерное благополучие: первое укрепляет вас, а второе расслабляет.
Прошедшее для эгоиста – пустота, настоящее – пустыня, будущее – ничтожество.

Этьен-Пивер де Сенанкур


(1770—1846 гг.)
писатель-моралист

В нескромной свободе брака угасает любовь.
Время летит быстрее, чем ближе мы подходим к старости.
Лицемерие в любви – одно из общественных бедствий.
Нет иной морали, кроме морали человеческого сердца, как нет иного знания или иной мудрости, кроме знания своих потребностей и правильного представления о путях к счастью.

Анри-Клод де Рувруа Сен-Симон


(1760—1825 гг.)
мыслитель

Взгляните на историю прогресса человеческого разума и вы увидите, что почти всеми образцовыми произведениями его мы обязаны людям, стоявшим особняком и нередко подвергавшимся преследованиям.
Что может быть прекраснее и достойнее человека, чем направлять свои страсти к единственной цели повышения своей просвещенности! Счастливы те минуты, когда честолюбие, видящее величие и славу только в приобретении новых знаний, покинет нечистые источники, которыми оно пыталось утолить свою жажду. Источники ничтожества и спеси, утолявшие жажду только невежд, воителей, завоевателей и истребителей человеческого рода, вы должны иссякнуть, и ваш приворотный напиток не будет больше опьянять этих надменных смертных! Довольно почестей Александрам! Да здравствуют Архимеды!
Всю работу человеческого разума до того, как он начал основывать свои суждения на наблюдениях и исследованных фактах, нужно рассматривать как предварительную работу.
Простой здравый смысл руководит лучше, чем ложные научные построения.
Лучшее общественное устройство – это то, которое делает жизнь людей, составляющих большинство общества, наиболее счастливой, предоставляя им максимум средств и возможностей для удовлетворения их важнейших потребностей.
Это такое общественное устройство, при котором достойнейшие люди, истинная ценность которых наиболее велика, располагают наибольшей возможностью достичь высшего положения независимо от того, куда их поместила случайность рождения.
Это, затем, такое общественное устройство, которое объединяет в одном обществе наиболее многочисленное население и предоставляет в его распоряжение максимум средств для сопротивления иноземцам.
Это, наконец, такое общественное устройство, которое приводит в результате покровительствуемых им трудов к наиболее важным открытиям и к наибольшему прогрессу цивилизации и просвещения.
[…] Поддержание порядка есть основное условие, при котором общество может посвятить себя какой-либо деятельности, но его нельзя считать целью общества.
Люди при общем происхождении с другими животными отличаются от последних только превосходством своего ума, которое прямо вытекает из превосходства их организации, и это превосходство почти незаметно.
[…] Поддержание порядка есть основное условие, при котором общество может посвятить себя какой-либо деятельности, но его нельзя считать целью общества.

Шарль-Огюстен де Сент-Бёв


(1804—1869 гг.)
писатель, поэт и литературный критик

Всякое знание исходит из наблюдений и опыта.
Если к сорока годам комната человека не наполняется детскими голосами, то она наполняется кошмарами.
Есть только один способ верно понять людей: он состоит в том, чтобы жить подле них, позволить им самим выражать себя изо дня в день и самим запечатлевать в нас свой облик.
Именно самих себя мы прославляем в обличии других.
Настоящее красноречие состоит в сущности, но отнюдь не в словах.
Стареть скучно, но это единственная известная возможность жить долго.
Счастье или несчастье в старости часто – не более как экстракт нашей прошлой жизни.
Я всегда полагал, что, если бы люди хоть на минуту перестали лгать и высказали вслух то, что думают, общество бы не устояло.
Критик – это человек, который умеет читать и учит этому других.
Следует писать так, как говоришь, и не говорить так, как пишешь.

Жак-Анри-Бернарден де Сен-Пьер


(1737—1814 гг.)
писатель

Молодые гоняются за тем, что желают приобрести, а старики привязываются к тому, что боятся потерять.
Решения молодости принимаются с большой поспешностью, но следующее затем раскаяние прилетает к ней на крыльях, а покидает ее на свинцовых ногах.

Анна-Луиза-Жермена де Сталь


(1766—1817 гг.)
писательница, публицист

Беседа должна бы вестись как игра, в которой каждый имеет свой ход по очереди.
Бесчувственному легко быть твердым.
Бывают времена, когда судьба людей зависит от одного человека. Это несчастные времена, так как самое прочное то, что создано содействием всех.
В жизни приходится выбирать между скукой и страданием.
Все понять – все простить. (Перефразированная цитата).
Гений не имеет пола.
Есть тысяча способов быть очень дурным человеком, не нарушая ни одного закона.
Из всех мужчин, которых я не любила, лучшим был мой первый муж.
История почти всегда приписывает отдельным личностям, а также правительствам больше комбинаций, чем у них на самом деле было.
Картина однообразной жизни, даже если это однообразие счастья, ужасает ум, который ищет разнообразия.
Легкие чувства часто длятся очень долго.
Любовь – своего рода вечность. Она стирает память о начале и страх перед концом.
Любовь – это история жизни женщины, эпизод в жизни мужчины.
Любовь – это эгоизм вдвоем. (Перефразированная цитата).
Людьми невежественными и развращенными нельзя управлять по справедливости, прибегая к доводам разума: они восстают не столько против причиняемого им зла, сколько против добра, которое им хотят сделать.
Мы впервые понимаем смерть лишь тогда, когда она забирает человека, которого мы любим.
Мы перестаем любить себя, когда перестают любить нас.
Она такая хорошая подруга, что побросала бы всех своих знакомых в воду, чтобы иметь удовольствие вытащить их оттуда.
Отсутствие ревности означает расчетливую любовь.
Разочарование, ухмыляясь, следует за энтузиазмом.
Только свободная нация обладает национальным характером.
Ум заключается в том, чтобы видеть схожесть различных вещей и различие схожих.
Ум истощается, но язык сердца неистощим.
Что такое свобода, знают лишь те, кто готов умереть за нее.
Игроку тяжелее всего не проигрыш, а то, что нельзя продолжать игру.
Главная сущность любви – доверие.
Ничто не вызывает с такой силой прошлого, как музыка; она достигает большего: когда она вызывает его, кажется, будто оно само проходит перед нами, окутанное, подобно теням тех, кто дорог нам, таинственным и печальным покровом.
От брака проистекают все привязанности женщины. И погибло счастье женщины, если она вышла за того, кого не любит.
Стремление нравиться ставит в зависимость от мнения; стремление быть любимым от него освобождает.
Человек, посвятивший себя погоне за полным счастьем, будет несчастнейшим из людей.

Стендаль (Анри-Мари Бейль)


(1783—1842 гг.)
писатель

Архитектурный облик здания, который вызывает у нас чувство, соответствующее его назначению, это и есть стиль.
Будем трудиться, потому что труд – это отец удовольствия.
В любви-страсти совершенное счастье заключается не столько в близости, сколько в последнем шаге к ней.
В мире чувства есть лишь один закон – составить счастье того, кого любишь.
Велико искусство прививать людям прекрасные идеи, которые учат жертвовать всем для счастья рода людского.
Чем более велик художник, тем сильнее он должен желать чинов и орденов, служащих ему защитой.
Всякое восстание против чужеземных захватчиков – дело законное и есть первый долг каждого народа.
Гибкость ума может заменить красоту.
Главное достоинство языка – в ясности.
Да, половина – и притом прекраснейшая половина – жизни остается скрытой для человека, не любившего со страстью.
Даже суровость любимой женщины полна бесконечного очарования, которого мы не находим в самые счастливые для нас минуты в других женщинах.
Дело не в том, чтобы научиться рисовать, а в том, чтобы научиться мыслить.
Живопись – это искусство, при помощи которого художник изображает страсть через черты лица и положение тела и волнует зрителя своим отношением к сюжету, сочувственным и ироническим.
Извинить Бога может только то, что его нет.
Когда любишь, не хочешь пить другой воды, кроме той, которую находишь в любимом источнике. Верность в таком случае – вещь естественная.
В браке без любви менее чем через два месяца вода источника становится горькой.
Корабль жизни поддается всем ветрам и бурям, если не имеет трудового балласта.
Любить – значит испытывать наслаждение, когда ты видишь, осязаешь, ощущаешь всеми органами чувств и на как можно более близком расстоянии существо, которое ты любишь и которое любит тебя.
Любовь в стиле Вертера открывает душу для всех искусств, для всех сладостных и романтических впечатлений: для лунного света, для красоты лесов, для красоты живописи, – словом, для всякого чувства прекрасного…
Любовь – восхитительный цветок, но требуется отвага, чтобы подойти и сорвать его на краю ужасной пропасти.
Мир станет более справедливым, если станет более целомудренным.
Мое счастье было бы полным, если бы оно не являлось победой, – в чем единственно заключается счастье глупца.
Не пренебрегайте ничем из всего, что может вас сделать великим.
Недостаточно того, чтобы были дарования; надо также, чтобы общественное мнение современников указало для творческих их усилий подлинно прекрасное.
Нельзя называться политиком, если не обладаешь терпением и способностью сдерживать гнев.
Ноты – это лишь искусство записывать идеи, главное – это иметь их.
О силе одной страсти надо судить по силе другой, которую для нее пожертвовали.
Одно из самых прекраснейших преимуществ ума – то, что он доставляет человеку уважение в старости.
Одному человеку не дано соединять в себе все таланты.
Очень малой степени надежды достаточно, чтобы вызвать к жизни любовь. Через два-три дня надежда может исчезнуть; тем не менее любовь уже родилась.
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о критиках, как второй – о госпитале.
Пока я не полюбил, я был ничтожен именно потому, что подчас очень хотел считать себя великим.
Полюбив, самый разумный человек не видит больше ни одного предмета, каков он на самом деле… Женщина, большей частью заурядная, становится неузнаваемой и превращается в исключительное существо.
Почти все несчастья в жизни происходят от ложного представления о том, что с нами случается. Следовательно, глубокое знание людей и здравое суждение о событиях приближают нас к счастью.
Праздность – мать скуки.
Роман – это зеркало, с которым идешь по большой дороге. Оно отражает то лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы.
Романтизм – это искусство давать народам такие литературные произведения, которые при современном состоянии их обычаев и верований могут доставить им наибольшее наслаждение.
Стараться быть самим собою – единственное средство иметь успех.
Страсти нельзя увидеть непосредственно глазами, как, например, пожар или погребальные игры. Видны только их проявления… Их можно найти в собственном своем сердце.
Стремление к новому есть первая потребность человеческого воображения.
Стыдливость – мать самой прекрасной из всех страстей человеческого сердца – любви.
Труд – это отец удовольствия.
Умение вести разговор – это талант.
Умереть за друга при каких-нибудь исключительных обстоятельствах менее возвышенно, чем ежедневно и втайне жертвовать собой ради него.
Участь глубокой старости у обоих полов зависит от того, на что потрачена молодость.
Цель личной выгоды у художника убивает всякое произведение искусства.
Человек живет на земле не для того, чтобы стать богатым, но для того, чтобы стать счастливым.
Чем сильнее у человека характер, тем менее склонен он к непостоянству в любви.
Юность – время отваги.
Я ничего не сделаю для своего личного счастья, пока не перестану страдать оттого, что плохо выгляжу в чьих-то глазах.
Анекдоты кружков, в которых он жил, неизвестны публике, и понадобилось бы огромное количество страниц, чтобы воспроизвести их со всеми необходимыми оттенками.
Большинство мужчин просят доказательств любви, которые, по их мнению, рассеивают все сомнения; для женщин, к несчастью, не существует таких доказательств.
В любой партии, чем человек умнее, тем меньше он принадлежит к собственной партии.
В уединении можно приобрести все что угодно, кроме характера.
Взглядом можно сказать все, а между тем от взгляда всегда можно отречься, так как он не может быть повторен в точности.
Влюбленные весьма безрассудны, думая о том, как бы получше одеться; в присутствии любимого человека женщина занята совсем иным, чем размышлениями о его туалете.
Всякий разумный довод наносит обиду.
Выйдя из моды, музыка не становится от этого хуже, а между тем не производит больше впечатления на простодушные сердца молодых девушек. Может быть, она им нравилась лишь потому, что вызывала восторг в молодых людях.
Для влюбленного нет друзей.
Единственным извинением Бога служит то, что он не существует.
Женская прелесть происходит отнюдь не от невежества.
Как-то Мелани сказала мне: «Не будь женщины кокетками, вы бы заставили нас сделаться ими». Сегодня я говорю: «Не будь мы фатами, женщины сделали бы нас ими».
Когда мы уверены в любви какой-нибудь женщины, нас интересует степень ее красоты; когда мы сомневаемся в ее сердце, нам некогда думать о ее лице.
Когда подумаешь, что есть настолько смелые мужчины, что смотрят в лицо женщине, подходят к ней, жмут ей руку и без ужаса говорят: Хотите выйти за меня, быть моей женой? – то нельзя не удивляться тому, до чего доходит человеческая отвага.
Красота есть лишь обещание счастья.
Любимая женщина излучает больше очарования, чем имеет.
Любовь – единственная страсть, которая оплачивается той же монетой, какую сама чеканит.
Любящие часто сомневаются в том, во что верят больше всего.
Мадемуазель де Соммери, будучи поймана своим любовником на месте преступления, храбро это отрицала, а когда тот стал горячиться, заявила: «Ах, я прекрасно вижу, что вы меня разлюбили; вы больше верите тому, что вы видите, чем тому, что я говорю».
Модное здание через десять лет утратит молодость и станет устарелым. Оно сделается менее неприятным на глаз через двести лет, когда мода забудется.
Можно познать все, кроме себя самого.
Мужчина не может сказать почти ничего дельного о том, что происходит в сердце нежной женщины; другое дело – кокетка: чувственность и тщеславие присущи и нам.
Нам приятна ревность лишь тех, кого мы сами могли бы ревновать.(Со ссылкой на г-жу де Куланж.)
Правописание не создает гениев.
Продавать себя ухитряется та, которой не удалось отдаться.
Слабая страсть обостряет ум, сильная – притупляет.
Слезы – высшая степень улыбки.
Стыдливость – один из источников любви к нарядам; одевшись именно так, а не иначе, женщина обещает себя в большей или меньшей степени. Вот почему наряды неуместны в старости.
Провинциалка, пытающаяся в Париже следовать моде, обещает себя в несуразнейшей форме и этим поднимает себя на смех. Провинциалкам, попадающим в Париж, следует для начала одеваться так, как будто им уже тридцать лет.
Трудно не преувеличивать счастье, которым тебе не дано насладиться.
Чрезвычайно красивые женщины вызывают не такое уж изумление при второй встрече.

Шарль-Морис Талейран (Талейран-Перигор)


(1754—1838 гг.)
политический деятель,
дипломат

Не доверяйте первому побуждению – оно почти всегда благородно.
Брак – такая чудесная вещь, что нужно думать о ней всю жизнь.
Женщины, говоря отвлеченно, имеют равные с нами права, но в их интересах не пользоваться этими правами.
Есть оружие пострашнее клеветы: оружие это – истина.
Если вы хотите основать новую религию, дайте себя распять и на третий день воскресните.
Убийство – способ низложения с престола, применяемый в России.
Мы верим только в тех, кто верит в себя.
Нравы народа в периоды смуты часто бывают дурны, но мораль толпы строга, даже когда толпа эта обладает всеми пороками.
Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.
Бойтесь первого движения души, потому что оно, обыкновенно, самое благородное.
Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным.
Глупая жена не может компрометировать умного мужа – компрометировать может только такая, которую считают умной.
Длинная речь также не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе.
Если вы хотите возвыситься, наживите себе врагов.

Алексис Токвиль


(1805—1859 гг.)
политический деятель,
историк, социолог,
публицист

Если бы меня попросили назвать ту единственную вещь, которой этот народ обязан своим процветанием и развитием, я ответил бы: «Превосходство женщин».
Жизнь – не страдание и не наслаждение, а дело, которое мы обязаны делать и честно довести его до конца.
История – это картинная галерея, где мало оригиналов и много копий.
Равнодушие – тяжкая болезнь души.
Самый опасный момент для плохого режима когда он начинает реформироваться.

Ипполит Тэн


(1828—1893 гг.)
философ, историк,
литературовед и
теоретик искусства

В свете встречаешь людей четырех разрядов: влюбленных, честолюбивых, наблюдателей и дураков… Самые счастливые – дураки.
До двадцати пяти лет дети любят своих родителей; в двадцать пять лет они осуждают их; потом они их прощают.
Нетерпимость не должна быть терпима.
Нетерпимы будьте только к нетерпимости.
События, влияя на человека, изменяют далеко не равномерно различные замечаемые в нем слои понятий и чувств. Время скребет, раскапывает нас, как землекоп почву, и обнажает этим нашу нравственную геологию.

Гюстав Флобер


(1821—1880 гг.)
писатель

Будущее тревожит нас, а прошлое нас держит. Вот почему настоящее ускользает от нас.
Быть дураком, эгоистом и обладать хорошим здоровьем – вот три условия, необходимые для того, чтобы быть счастливым. Но если первого из них не хватает, то остальные бесполезны.
Весь прогресс, на который можно надеяться, – это сделать людей несколько менее злыми.
Все изнашивается, даже горе.
Все, что прекрасно, – нравственно.
Всякая душа измеряется огромностью своего стремления.
Главным достоинством писателя является знание того, чего писать не нужно.
Когда состаришься, привычки становятся тиранами.
Когда-то считали, что только сахарный тростник дает сахар, а теперь его добывают почти отовсюду. То же самое и с поэзией: будем извлекать ее откуда бы то ни было, ибо она во всем и везде. Нет атома материи, который не содержал бы поэзии.
Люблю любить, люблю ненавидеть.
Мы утратили веру даже в порок.
Настойчивость смягчает судьбу.
Нельзя жить одним вдохновением. Пегас чаще идет шагом, чем скачет галопом. Весь талант в том, чтобы заставить его идти нужным тебе аллюром.
Поэзия – это особая манера воспринимать внешний мир, специальный орган, который просеивает материю и, не изменяя, преображает ее.
Раскаиваться хорошо, но не делать зла еще лучше.
Тему не выбирают. В том и состоит секрет шедевра, что тема есть отражение темперамента писателя.
То, что хорошо написано, никогда не надоедает. Стиль – это сама жизнь, это кровь мысли.
Точность мысли обуславливает точность выражений.
Форма и содержание – две категории, не существующие никогда раздельно одна от другой.
Чем дальше пойдет человечество, тем более искусство будет научным.
Чтобы иметь талант, нужно быть уверенным, что обладаешь им.
Я умер бы со смеху, глядя, как один человек судит другого, если бы это зрелище не внушало мне жалость.
Художник должен присутствовать в своем произведении, как Бог во вселенной: быть вездесущим и невидимым.
То, что понимают плохо, часто стараются объяснить с помощью слов, которые не понимают.
Женщины слишком не доверяют мужчинам вообще и слишком доверяют им в частности.
Одиночество нельзя заполнить воспоминаниями, они только усугубляют его.

Анатоль Франс


(1844—1924 гг.)
писатель

Бессилие Господа бесконечно.
Бог часто исполняет наши желания, чтобы нас покарать.
Будущее укрыто даже от тех, кто его делает.
В конечном счете старые предрассудки менее пагубны, чем новые: обветшав, они сгладились и стали почти безвредны.
В любви мужчинам нужны формы и краски; мужчины требуют образов. А женщины только ощущений. Они любят лучше, чем мы: они слепы. Будь у них глаза, как же можно было бы объяснить себе их выбор?
Во всяком благоустроенном государстве богатство священная вещь, а в демократическом государстве оно единственная священная вещь.
Во мраке, нас окружающем, ученый стукается лбом об стену, тогда как невежда спокойно сидит посреди комнаты.
Грубые заурядные умы выносят из чтения лишь бледное, незначительное удовольствие. Театр, напротив, изображает все, ничего не оставляя воображению: вот почему он вполне удовлетворяет большинство.
Демократия правит плохо, зато мало.
Добродетельные женщины стареют быстрее.
Если бы чудеса существовали, они перестали бы быть чудесами: чудо только потому чудо, что оно не происходит в действительности.
Женщина бывает искренней, когда не лжет без причины.
Женщина должна выбирать: с мужчиной, которого любят другие женщины, она никогда не будет спокойна; с мужчиной, которого не любят другие женщины, она никогда не будет счастлива.
Журналистика – религия современных обществ, и это прогресс. Пастыри не обязаны верить, паства тоже.
Закон, воплощая в себе величественную идею равноправия, запрещает спать под мостом и красть хлеб одинаково всем людям богатым так же, как и бедным.
Игра – это бог. У нее свои почитатели и святые, любящие ее ради нее самой, а не ради того, что она обещает, обожающие ее в то время, как она наносит им удар. Если она слишком жестоко грабит их, они приписывают вину не ей, а себе.
Я играл неудачно, говорят они.
Они каются, а не богохульствуют.
Истинная любовь живет желанием и питается обманом. Истинно любят только то, чего не знают.
Каждый из нас со своей точки зрения центр мироздания. Это всеобщая иллюзия. Ни один подметальщик улиц от нее не свободен. Она внушается ему его собственными глазами, взгляд которых, округляя небесный свод над его головой, помещает его самого как раз в самом центре неба и земли.
Лучше понять мало, чем понять плохо.
Мы называем скептиками тех, кому чужды наши иллюзии, не задаваясь даже вопросом, не имеют ли они каких-нибудь других.
Наука непогрешима, но ученые часто ошибаются.
Никому не давайте своих книг, иначе вы их уже не увидите. В моей библиотеке остались лишь те книги, которые я взял почитать у других.
Нужно многое прощать себе, чтобы научиться многое прощать другим.
Поэту, сенатору и сапожнику одинаково трудно признать, что не он конечная цель мироздания и смысл всего сущего.
Принимая в соображение красоту Аспазии, Лаисы и Клеопатры, церковь причислила их к демонам, дамам преисподней. Какое торжество! Святая и та не осталась бы к нему равнодушной.
Разумные доводы еще никого не убеждали.
Рано или поздно любопытство становится грехом; вот почему дьявол всегда на стороне ученых.
Реальность помогает нам с грехом пополам создавать кусочек идеала.
Ревность, являясь у мужчины слабостью, у женщины является силой и возбуждает ее предприимчивость. Она внушает женщине не столько ненависть, сколько смелость.
Робость – величайший грех против любви.
Случай: псевдоним Бога, когда он не хочет подписаться своим собственным именем.
Создать мир легче, чем понять его.
Средний человек, не знающий, что делать со своей жизнью, мечтает еще об одной, которая длилась бы вечно.
Ирония – последняя стадия разочарования.
Старики слишком упорно держатся за свои взгляды. Вот почему туземцы островов Фиджи убивают своих родителей, когда те стареют. Таким образом они облегчают ход эволюции, тогда как мы тормозим его, создавая академии.
Сыновья верят в добродетельность своих матерей. Дочери тоже, но меньше.
Только бедные платят наличными – не потому, что они добродетельнее, а потому, что им отказывают в кредите.
Только свободный гражданин имеет отечество; раб, крепостной, подданный деспота имеют лишь родину.
Удивительно не то, что звездное поле так велико, а то, что человек измерил его.
Умереть – значит совершить поступок, последствия которого не поддаются учету.
Ученые самый нелюбопытный народ на свете. Никогда не надо спрашивать ученого о тайнах мироздания, которые выставлены не в его витрине. Они его не интересуют.
Хорошенькая головка? Это все равно что судить о вине по бутылочной пробке.
Христианство много сделало для любви, объявив ее грехом.
Человеку свойственно мыслить разумно и поступать нелогично.

Эжен Фромантен


(1820—1876 гг.)
писатель, художник,
искусствовед

И если правда, что человек живет не столько ради того, чтобы прошуметь, сколько ради того, чтобы возродиться в других, если счастье состоит в равновесии меж притязаниями и способностями, то я иду со всей возможной твердостью по стезе мудрости, и вы можете засвидетельствовать, что видели счастливого человека.

Шарль Фурье


(1772—1837 гг.)
философ, утопический социалист

[…] Пятнадцать обязанностей при методическом изучении, непременных для ученых, если верно, что они ищут истину и что ими руководят пути истины.
1. Исследовать область науки в целом и считать, что ничего не сделано, поскольку еще кое-что остается, что надо сделать […].
2. Обращаться к опыту и брать его в качестве руководителя […].
3. Идти от известного к неизвестному по аналогии […].
4. Действовать при помощи анализа и синтеза […].
5. Не думать, что природа ограничена известными нам средствами […].
6. Сводить к простым движущие силы во всякой механике – материальной или социальной […].
7. Присоединяться к опытной истине, принимать только ту истину, которая подтверждена опытом […].
8. Идти к согласию с природой […].
9. Остерегаться, как бы заблуждения, ставшие предубеждениями, не были взяты в качестве принципов […].
10. Наблюдать вещи, которые мы хотим познать, а не воображать их […].
11. Избегать, как бы злоупотребление словами, которых не понимают, не было принято за рассуждение […].
12. Забыть то, чему мы научились, вернуть наши идеи к их истокам и проделать заново путь человеческого познания […].
13. Полагать, что все связано в системе мироздания и что между частями его существует единство […].
14. Рассчитывать на единство системы.
15. […] Использовать разногласия, поскольку доказано, что невозможно их уничтожить […].
Свобода иллюзорна, если она не является всеобщей; лишь гнет царит там, где свободный порыв страстей ограничен, предоставлен только крайнему меньшинству […].
Мораль!!! Какие грустные мысли порождает это слово! Мораль!!! При этом слове ребенку кажется, что он видит вооруженных розгами учителей, молодая женщина представляет себе ревнивцев, угрожающих кипящими котлами ада… честный человек вспоминает о множестве интриганов и преступников, которым мораль служила маской во все времена.

Пьер-Амбруаз-Франсуа Шадерло де Лакло


(1741—1803 гг.)
писатель и политический деятель

Мужчина наслаждается счастьем, которое испытывает, женщина – счастьем, которое приносит.

Франсуа-Рене де Шатобриан


(1768—1848 гг.)
писатель, теоретик романтизма

Вкус – это здравый смысл гения.
Время не останавливается, дабы восхищаться славой; оно использует ее и несется дальше.
Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я искал бы его в привычке.
…Источник зла есть тщеславие, а источник добра – милосердие…
Как и почти всегда в политике, результат бывает противоположен предвидению.
Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во все.
Не право рождает долг, но долг – право.
Не тот писатель оригинален, который никому не подражает, а тот, кому никто не в силах подражать.
…Нравственные добродетели… состоят не столько в наличии достоинств, сколько в отсутствии недостатков.
Чем более цивилизованным становится образ жизни, тем более приближаются люди к тому, какими были они вначале: наивысшей ступенью знания оказывается неведение, а вершиной искусства – природа и нравственная простота.

Арсен Юссе


(1815—1896 гг.)
писатель

Нам нужна дряхлая память и молодые надежды.
Женщина прощает только тогда, когда она виновата.

Швейцария


Жан Луи Агассис


(1807—1873 гг.)
естествоиспытатель

Всякое великое открытие в науке проходит три неизбежные стадии. Сперва люди заявляют, что оно противоречит библии. Затем они утверждают, что это давным-давно было известно. Наконец, они говорят, что никогда не сомневались в его правильности.

Анри Фредерик Амьель


(1821—1881 гг.)
писатель, философ и критик

Брак должен быть бесконечным взаимным воспитанием.
Время есть величайшая иллюзия. Оно есть только внутренняя призма, через которую мы разлагаем бытие и жизнь, образ, под которым мы постепенно видим то, что вневременно, в идее.
Всякая жизнь творит собственную судьбу.
Всякая потребность утихает, а всякий порок увеличивается от удовлетворения.
Делать легко то, что для других трудно, – это талант; делать то, что для таланта невозможно, – это гений.
Женщина – спасение или гибель семьи.
Минуты длительны, а годы быстротечны.
Не тяготиться, не остывать, быть терпеливым, отзывчивым, добродушным, торопиться любить, в сознании, что уже стоишь у порога вечности, – вот в чем долг.
Судьба сокрушает нас двояким образом: отказывая нам в наших желаниях и исполняя их.
Самоирония, отказ от иллюзий и предрассудков делают нас, быть может, свободнее, но не сильнее.
Мы никогда не бываем более недовольны другими, как когда мы недовольны собой. Сознание вины делает нас нетерпимыми.
Неизвестность есть убежище надежды.
Даже смерть может быть согласием и потому нравственным поступком. Животное издыхает, человек должен вручить свою душу ее Создателю.
Центр нашего сознания бессознателен, так же как ядро солнца темно.
Великие реформаторы церкви стояли за несвободную волю, а иезуиты за свободу воли, и однако первые основали свободу, вторые рабство совести.
Беспорядок делает нас рабами. Сегодняшний беспорядок уменьшает свободу завтрашнего дня.
Более всего мы недовольны другими, когда недовольны собой. Сознание вины делает нас нетерпимыми.
Вера – это уверенность без доказательств.
Для высшего разума нет времени; что будет, то есть. Время и пространство – это раздробление бесконечного для пользования им существами конечными.
Мечта – это воскресенье мысли.
Очаровательная женщина – та, в присутствии которой начинаешь больше нравиться себе самому.
Тысяча шагов вперед, девятьсот девяносто восемь назад – вот что такое прогресс.

Иоганн Каспар Лафатер


(1741—1801 гг.)
психолог и писатель, автор трактата по физиогномике «Физиогномические фрагменты»

Не доверяйте человеку, который все находит хорошим, который все считает дурным, а еще больше человеку, который безразлично относится ко всему.
Не отнимай ни у кого убеждений, способствующих его счастью, если не можешь дать ему лучших.
Хочешь быть умным, научись разумно спрашивать, внимательно слушать, спокойно отвечать и переставать говорить, когда нечего больше сказать.

Иоганн Генрих Песталоцци


(1746—1827 гг.)
педагог

Воспитание и только воспитание – цель школы.
Несомненно, что только одна мать в состоянии заложить правильную чувственную основу воспитания человека. Ее реальные поступки, к которым ее побуждает один только голый инстинкт, являются, по существу, правильными, естественными средствами нравственного воспитания.
Нравственность заключается в совершенном познании добра, в совершенном умении и желании творить добро.
Чтобы изменить людей, их надо любить. Влияние на них пропорционально любви к ним.

Жан Пети-Сан


(1790—1870 гг.)
моралист

Ссылаться на дурные поступки других – это умываться грязью.
Удаляет от нас друзей либо их счастье, когда они уже в нас не нуждаются, либо наше несчастье, когда мы в них слишком нуждаемся.
Цену состояния узнают тогда, когда его приобрели, а цену друга – когда его потеряли.

Иоганн Генрих Даниель Цшокке


(1771—1848 гг.)
писатель

Никакое горе так не велико, как велик страх перед ним.

Швеция


Кристофер Якоб Бострем


(1797—1866 гг.)
философ, последователь Канта и Гегеля

Самое действенное лекарство для физического здоровья есть бодрое и веселое настроение духа.




20 век



Австрия


Альфред Адлер


(1870—1937 гг.)
психолог

Легче умереть за идею, чем жить в соответствии с ней.
Мы знаем гораздо больше, чем понимаем.

Петер Альтенберг


(1859—1919 гг.)
писатель

Счастливая пара: он делает то, чего она хочет, и она делает то, чего она хочет.

Людвиг Витгенштейн


(1889—1951 гг.)
философ

Все, что может быть сказано, может быть сказано ясно.
Границы моего языка означают границы моего мира.
Если бы я мог описать пределы мира, то они просто перестали бы быть его пределами. Предел мира не есть предел чего-то протяженного, он присущ самому миру.
Животные приходят, когда их окликают по имени. Совсем как люди.
Мы сражаемся с языком.
Ни одно предложение не может высказывать нечто о себе самом. Человек обладает способностью строить языки, позволяющие выразить любой смысл, понятия не имея о том, как и что обозначает каждое слово.
Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами.
Недоверие к грамматике есть первое требование к философствованию.
О себе человек пишет с высоты собственного роста. Здесь стоят не на ходулях или на лестнице, а только босыми ногами на земле.
О том, какого рода объектом является нечто, дает знать грамматика.
Печатную строку взгляд и пробегает иначе, чем ряд произвольных крючков и завитушек.
Предложение есть модель действительности, как мы ее себе мыслим.
Повседневный язык – часть человеческого устройства, и он не менее сложен, чем это устройство.
Понимать предложение – значит понимать язык. Понимать язык – значит владеть некой техникой.
Понятие «боль» ты усвоил вместе с языком.
Предложение может передавать новый смысл старыми выражениями.
Предложение показывает, что оно говорит; тавтология и противоречие показывают, что они не говорят ничего.
Предложение само по себе ни вероятно, ни невероятно.
Что зависит от моей жизни?
Предложение является истинным, когда существует то, что оно представляет.
Путаницы, занимающие нас, возникают тогда, когда язык находится на холостом ходу, а не тогда, когда он работает.
Разложенное предложение говорит больше, чем не разложенное. Когда предложение столь же сложно, как и его значение, оно полностью разложено.
Стремиться ясно выразить дух – большое искушение.
То, чего ты достиг, не может значить для других больше, чем для тебя самого.
Ты всматриваешься в туман и поэтому можешь внушить себе, что цель уже близка. Но туман рассеивается, а цель еще не видна.
Человеческий взгляд обладает способностью придавать ценность вещам; правда, тогда они поднимаются и в цене.
Что достижимо посредством лестницы, меня не интересует.
Этика и эстетика – одно.
Я есть мой мир.
Я не есть предмет.
Язык – это лабиринт путей.

Элиас Канетти


(1905—1994 гг.)
писатель

Алкоголик нравственности: упивается ошибками других.
Великие авторы афоризмов читаются так, будто все они хорошо знали друг друга.
Время съеживается. Каждый следующий час короче предыдущего.
И на краю бездны он все еще цеплялся за карандаш.
Истинно утонченный и любезный врач, изобретающий для каждого из своих пациентов новую болезнь.
Кто не верует в Бога, принимает всю вину за этот мир на себя.
Нет ничего нудней, чем быть предметом поклонения. И как только Бог это выдерживает.
Он призвал к себе бедняков и раздал им богачей.
Он хотел бы начать все с самого начала. Но где оно, это начало?
Она вышла за него, чтобы всегда быть с ним вместе. Он женился на ней, чтобы о ней забыть.
Поколение, утратившее небеса, завоевав их.
Процесс перевода интересен лишь своими потерями, чтобы обнаружить ускользающее, следовало бы иногда переводить.
Самая ужасная масса, какую можно вообразить, состояла бы сплошь из знакомых.
Свободен лишь тот, кто не имеет желаний? К чему желать быть свободным?
Сколько нужно сказать, чтоб тебя слышали и тогда, когда ты наконец умолкнешь.
Сумма жизни, меньшая, чем ее части.
Труднее всего нам было бы вынести такого Бога, какого мы для себя выдумали.
У прогресса есть свои недостатки: время от времени он взрывается.
Человек собрал воедино мудрость всех своих предков, и, глядите-ка, каков болван!
Настоящие писатели встречают своих героев лишь после того, как те уже созданы.

Франц Кафка


(1883—1924 гг.)
писатель

Жизнь все время отвлекает наше внимание; и мы даже не успеваем заметить, от чего именно.
История, эта героическая родина во времени, сегодня уже не удовлетворяет евреев: они завоевали право на родину в пространстве.
Что у меня общего с евреями? У меня едва ли есть что-нибудь общее с самим собой.
Высказанная вслух мысль сразу же и окончательно теряет значение; записанная, она тоже всегда его теряет, зато иной раз обретает новый смысл.
Для здорового человека жизнь, собственно говоря, лишь неосознанное бегство, в котором он сам себе не признается, – бегство от мысли, что рано или поздно придется умереть. Болезнь всегда одновременно и напоминание, и проба сил. Поэтому болезнь, боль, страдание – важнейший источник религиозности.
Если я обречен, то обречен не только на смерть, но обречен и на сопротивление до самой смерти.
Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей.
Вечная молодость невозможна; не будь даже другого препятствия, самонаблюдение сделало бы ее невозможной.
Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.
Искусство всегда дело всей личности. Поэтому оно в основе своей трагично.
Чтобы театр мог воздействовать на жизнь, он должен быть сильнее, интенсивнее повседневной жизни. При стрельбе нужно целиться выше цели.
Бодрствуя, мы идем сквозь сон – сами лишь призраки ушедших времен.
Случайность существует лишь в нашей голове, в нашем ограниченном восприятии. Она – отражение границ нашего познания. Борьба против случайности – всегда борьба против нас самих, борьба, в которой мы никогда не можем стать победителями.
Все дело в мгновении. Оно определяет жизнь.
Оковы измученного человечества сделаны из канцелярской бумаги.
Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнца.

Карл Краус


(1874—1936 гг.)
писатель

Авторы газетных колонок – это несостоявшиеся торговцы мелким галантерейным товаром. Родители вынудили их заняться более интеллигентной профессией, но врожденный талант все-таки пробивает себе дорогу.
Агитатор владеет словом. Художником владеет слово.
Актер-мужчина обладает талантом носить маску. Но изменчивость женского облика – сама по себе талант. Актрисы, которые носят маски, – это уже не женщины, а актеры.
Актриса – женщина в квадрате, актер – мужчина, из которого извлечен корень.
Аморальность мужчины берет верх над безнравственностью женщины.
Афоризм нельзя продиктовать машинистке. Было бы слишком долго.
Афоризм никогда не содержит всей правды: в нем либо полправды, либо полторы.
Безнравственность содержанки проявляется в том, что она верна своему покровителю.
Бессмертие – единственное, что не терпит отсрочки.
Бесстыжий художник, который, прикинувшись соблазнителем, заманивает девушку в свою мастерскую и там ее пишет.
Библиофил имеет такое же отношение к литературе, как филателист к географии.
Близится время, когда золотое руно будут заказывать у золотого тельца!
Боже, прости им, ибо ведают, что творят!
В глазах женщины должны отражаться не ее мысли, а мои.
В женщине духовного столько же, сколько телесного в зеркале.
В наше время даже порядочный человек – если, конечно, он этого не афиширует, – может приобрести хорошую репутацию.
В пустую голову входит много знаний.
В шовинизме антипатична не столько неприязнь к чужакам, сколько любовь к своим.
Влюбившийся сердцеед подобен заразившемуся врачу. Профессиональный риск.
Воздержание не проходит бесследно. У одних появляются прыщи, у других – законы об охране нравственности.
Война – это сначала надежда, что нам будет хорошо; потом – ожидание, что им будет хуже; затем – удовлетворение тем, что им не лучше, чем нам; и наконец – неожиданное открытие, что плохо и нам, и им.
Вполне естественно умереть за отечество, в котором жить невозможно.
Врачи легко определяют помешательство: стоит им поместить пациента в психлечебницу, как он тут же проявляет признаки сильнейшего беспокойства.
Газета – консервы времени.
Где мне взять столько времени, чтобы читать поменьше?
Генрих Гейне так ослабил корсет немецкой речи, что теперь даже самый заурядный галантерейщик может ласкать ее груди.
Греческие мыслители чувствовали себя превосходно в обществе девок. Германские филистеры жить не могут без дам.
Гуманность – это прачка общества, которая полощет в слезах его грязное белье.
Да, конечно, собака – образец верности. Но почему она должна служить нам примером? Ведь она верна человеку, а не другой собаке.
Даже ребенок и женщина могут сказать правду. И только если их слова подтвердят другие дети или женщины, следует усомниться в их достоверности.
Держать в доме диких животных запрещено, а от домашних мне мало радости, так что лучше уж я останусь холостяком.
Дети играют в солдат. Это понятно. Но почему солдаты играют в детей?
До чего же чудесно, когда девушка забывает, что она хорошо воспитана!
Дьявол – большой оптимист, если думает, что людей еще можно ухудшить.
Его убеждения были ему дороже всего, даже дороже жизни. Но он был человеком самоотверженным и, когда это потребовалось, охотно отдал свои убеждения за свою жизнь.
Единственное искусство, о котором может судить публика, это искусство театра. Отдельный зритель, а уж особенно критик, несет чепуху, но все вместе правы. В литературе – наоборот.
Если в предложении есть опечатка и оно тем не менее сохраняет смысл, значит, в нем не было мысли.
Если не знаешь, как поступать, – поступай правильно.
Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то по мне лучше верить в чудеса, чем в бактерии.
Если человек поступает по-свински, он говорит: «Помилуйте, я всего лишь человек!» Но если с ним поступают по-свински, он восклицает: «Позвольте, я ведь тоже человек!»
Есть в государстве лица, о которых ничего не известно, кроме того, что их не позволено оскорблять.
Есть люди, которые никогда не простят нищему, что не дали ему ничего.
Есть люди, которые становятся умнее, если в течение восьми дней подряд не скажут никому ни единого слова.
Женская чувственность – источник, в котором обновляется мужская духовность.
Женское вожделение и мужское – все равно что эпос и эпиграмма.
Женщина должна выглядеть настолько умной, чтобы ее глупость оказалась приятным сюрпризом.
Женщина иногда вполне годится как заменитель мастурбации. Но, разумеется, это требует большого усилия воображения.
Женщина не должна быть того же мнения, что и я. Она вообще не должна иметь мнения.
Женщина принимает одного за всех, мужчина – всех за одну.
Женщина, которая не может подурнеть, не может считаться красивой.
«Жизнь идет дальше». Чем это позволено.
Жизнь – это усилие, заслуживающее лучшего применения.
Журналисты пишут, потому что им нечего сказать, и им есть что сказать, потому что они пишут.
Задача искусства – протирать нам глаза.
Законченный прохиндей тот, кто не совершил всех свинств, которые ему приписываются. Тот, за кем отказываются признать свинства, которые он совершил, – прохиндей лишь наполовину.
И в искусстве бедному ничего не позволено брать у богатого, а богатый у бедного может взять все.
Иные писатели всего лишь на двадцати страницах могут выразить то, для чего мне иногда требуются целых две строки.
Искусство – это то, чем мир станет, а не то, что он есть.
Искусство – это таинство рождения старого слова.
Историк – не всегда пророк, предсказывающий назад, но журналист – это всегда человек, который потом знал все заранее.
Историк – это нередко журналист, обращенный вспять.
Иудин поцелуй, которым христианство наградило человеческий дух, был последним половым актом, в котором оно принимало участие.
Каждый любовный поэт творит женщину из ребра мужчины.
Каждое супружество – мезальянс.
Как управляется мир и разгораются войны? Дипломаты лгут журналистам и верят своей же лжи, читая ее в газетах.
Карьера – это лошадь, въезжающая во врата вечности без всадника.
Когда какая-либо культура чувствует, что приходит ее конец, она посылает за священником.
Кокошка написал мой портрет. Вполне возможно, что знакомые меня не узнают. Но незнакомые узнают наверное.
Косметика есть наука о космосе женщины.
Кто не роет яму другому, сам в нее попадет.
Куколка – это слово означает еще и личинку насекомого.
Лихтенберг копает глубже, чем кто бы то ни было, но не выходит наружу. Он говорит из-под земли. Слышит его лишь тот, кто сам глубоко копает.
Ложные аргументы могут обосновывать настоящую ненависть.
Ложь во спасение извинительна. Нельзя прощать лишь того, кто говорит правду, когда его об этом не просят.
Лучше всего не быть обокраденным. По крайней мере, не будет неприятностей с полицией.
Любовь и искусство заключают в свои объятия не прекрасное, а то, что становится прекрасным благодаря им.
Маленькие станции очень гордятся тем, что скорые поезда должны проходить мимо них.
Медицина: кошелек и жизнь!
Меня посетило ужасающее видение: энциклопедия подошла к эрудиту и раскрыла его.
Мир – это тюрьма, в которой одиночная камера приятнее прочих.
Мне знакомы сентиментальные писатели определенного сорта – плоские и вонючие. Клопы из матрасной могилы Гейне.
Многие домогаются места под солнцем. Но немногие помнят, что солнце заходит, как только это место добыто.
Многие разделяют мои взгляды. Но я не разделяю их с ними.
Многие таланты сохранили свою скороспелость до преклонного возраста.
Мой язык – уличная девка, которой я возвращаю девственность.
Мораль – это склонность выплеснуть ванну вместе с ребенком.
Мораль в области пола – это выход из положения, найденный персидским царем, который заковал море в цепи.
Мораль говорит: «Не смотри сюда!» И это устраивает обе стороны.
Мы были достаточно развиты, чтобы построить машину, но чересчур примитивны, чтобы ею пользоваться.
Мысль – это то, чего не хватает банальности, чтобы стать мыслью.
На журналиста срочность действует возбуждающе. Он пишет хуже, если у него есть время.
На суждения сноба нельзя полагаться. То, что он хвалит, может оказаться настоящим искусством.
Наказание должно преподать урок тем, кто не желает грешить.
Написать афоризм, если умеешь это делать, нередко весьма трудно. Куда легче написать афоризм, если не умеешь этого.
Настоящая верность скорее отступится от друга, чем от врага.
Настоящий портрет тот, по которому можно узнать, какого художника он изображает.
Настоящий портретист использует свою модель так же, как плохой портретист – фотографии своей модели. Без маленькой помощи не обойтись.
Наука – это спектральный анализ; искусство – синтез света.
Не доверяй женщине, которую удалось уличить в верности. Сегодня она верна тебе, завтра – другому.
Не иметь ни одной мысли и суметь ее выразить – вот что создает журналиста.
Невинность – идеал тех, кто любит лишать невинности.
Некоторые женщины вовсе не красивы, а только так выглядят.
Немецкий язык – самый глубокий, немецкая речь – самая поверхностная.
Неподвижность сильнее всего заметна, когда плохой художник изображает движение. Хороший художник способен нарисовать бегуна без ног.
Нет на свете более несчастного существа, чем фетишист, который тоскует по женской туфельке, а вынужден иметь дело со всей женщиной.
Ни одна сила на свете не сравнится с энергией, с которой многие защищают свои слабости.
Ничто так не доказывает ложность теории, как ее применимость на практике.
Нужно всякий раз писать так, будто пишешь в первый и последний раз. Сказать так много, словно это твое прощание, и так хорошо, словно это дебют.
Образование – это то, что большинство получает, некоторые передают и лишь немногие имеют.
Общая сумма идей литературного сочинения есть результат умножения, а не сложения.
Один пишет, потому что видит, другой – потому что слышит.
Одна из наиболее распространенных болезней – ставить диагноз.
Omne animal tristi [3672] . Такова христианская мораль. Но и они лишь post, а не propter hoc [3673] .
Он много бы дал ей за то, чтобы она любила его не за то, что он ей дает.
Он скорее простит тебе подлость, которую он тебе сделал, чем добро, которое ты сделал ему.
Она сказала себе: переспать с ним – пожалуй, но без фамильярности!
Они смотрят на женщину как на живительный напиток. Что женщин самих мучит жажда, они замечать не желают.
Они судят, дабы не быть судимыми.
От пустоты сердца глаголят уста. (По канве библейского изречения «От избытка сердца глаголят уста».)
Парламентаризм – это перевод политической проституции на казарменное положение.
Перевести произведение с одного языка на другой – все равно что снять с него кожу, перевести через границу и там нарядить в национальный костюм.
Печать – провидение безбожного времени, причем веру во всеведение и всеприсутствие она превратила в твердое убеждение.
Печать – у них, биржа – у них, а теперь у них еще и подсознание!
Плагиаторов нужно заставлять переписать автора сто раз.
Плохо подавленная сексуальность привела в расстройство не один домашний бюджет, а хорошо подавленная – мировой порядок.
«Покончим с иллюзиями!» – с этого-то они и начинаются.
Поэт, который читает, выглядит, как повар, который ест.
«Права женщин» – это обязанности мужчин.
Прекрасно умереть за идею. Если только это не та идея, за счет которой живут и от которой умирают.
При мысли, что одно и то же орудие послужило для написания «Критики чистого разума» и отчетов о гастролях Венского мужского хора, сразу перестаешь роптать и только возносишь хвалу Всевышнему.
Прогресс изготовляет бумажники из человеческой кожи. (Написано в 1909 г.)
Прогресс празднует пирровы победы над природой.
Проститутки на улицах ведут себя так бесстыдно, что отсюда можно заключить, как ведут себя почтенные граждане у себя дома.
Психоанализ – болезнь эмансипированных евреев; религиозные евреи довольствуются диабетом.
Психоанализ и есть тот самый недуг, от которого он берется нас излечить.
Психоанализ определенного рода – занятие похотливых рационалистов, которые сводят к сексуальным мотивам все на свете, за исключением собственного занятия.
Психоаналитик – это исповедник, способный отпустить даже грехи отцов.
Психоаналитики роются в наших сновидениях, словно в наших карманах.
Психология – это омнибус, конвоирующий воздушный корабль.
Публика не все готова стерпеть. Она с негодованием отвергает безнравственное сочинение, если заметит в нем какую-либо культурную цель.
Раб! Она делает с ним все, чего он хочет.
Разговоры парикмахеров неопровержимо доказывают, что головы существуют для того, чтобы на них росли волосы.
Размеры неблагодарности часто никак не соотносятся с размерами оказанного благодеяния.
Раньше декорации были картонные, а актеры настоящие. Теперь декорации совсем как живые, но актеры картонные.
Ревность – это собачий лай, который приманивает вора.
С женщинами я охотно веду монолог. Но диалог с самим собой увлекательнее.
Самые лучшие женщины те, с которыми меньше всего говоришь.
Сатира, которую цензор способен понять, заслуживает запрета.
Сверхчеловек – идеал преждевременный, поскольку предполагает существование человека.
Своей сатирой я делаю маленьких людишек такими большими, что они уже оказываются достойными объектами моей сатиры.
Семейная жизнь есть вмешательство в личную жизнь.
Секрет агитатора: поглупеть настолько, чтобы слушатели поверили, что они так же умны, как и он.
Сексуальное просвещение оправданно хотя бы потому, что девушки могут недостаточно рано узнать, как дети не приходят на свет.
Сентиментальная ирония – это собака, которая воет на луну, одновременно писая на могилы.
Скандал начинается тогда, когда полиция кладет ему конец.
Скорее простят некрасивую ногу, чем некрасивый чулок!
Скромность – право художника, тщеславие составляет его обязанность.
Слабый сомневается перед тем, как принять решение; сильный – после.
«Соблазнитель», гордящийся тем, что открывает женщине тайны любви, подобен иностранцу, который является на вокзал и берется показать местному экскурсоводу все городские достопримечательности.
Современная литература – рецепт, который выписывается пациентами.
Современная музыка похожа на женщину, которая свои природные изъяны восполняет безупречным знанием санскрита.
Современные режиссеры не знают, что на сцене темнота должна быть видна.
Состояние, в котором мы живем, и есть настоящий – то есть стабильный – конец света.
Спрашивай ближнего только о том, что сам знаешь лучше. Тогда от его совета может быть польза.
Стимул технического прогресса – наша беззащитность перед техникой.
Сутенер – исполнительный орган безнравственности. Исполнительный орган нравственности – шантажист.
Существуют мужчины, способные обмануться любой женщиной.
То, что живет благодаря материалу, умирает вместе с материалом. То, что живет в языке, умирает вместе с языком.
Только язык, пораженный раком, проявляет склонность к новообразованиям.
Тот, кто способен писать афоризмы, не должен размениваться на трактаты.
Труднее всего пробраться назад через границу возраста.
Трудно поверить, до чего непросто претворить действие в мысль!
У женщин есть хотя бы наряды. А чем могут прикрыть свою пустоту мужчины?
У зевающего животного человеческое лицо.
У танцовщиц секс в ногах, у теноров – в гортани. Поэтому теноры разочаровывают женщин, а танцовщицы – мужчин.
Умный уступает, но умен он задним числом.
Фантазия не строит воздушных замков, она перестраивает в воздушные замки бараки.
Хорош мир, в котором мужчины исполнение своих заветных желаний ставят в упрек женщинам!
Хороший психолог легко введет тебя в свое положение.
Художник – это человек, которым может решение превратить в проблему.
Ценность образования ярче всего проявляется тогда, когда образованные высказываются о вещах, которые лежат вне области их образования.
Чем больше предлагается ассоциаций, тем меньше способность к ассоциациям.
Через своих подражателей многие доказали, что они не оригинальны.
Черным по белому: так выглядит в наше время ложь.
Что значит Девятая симфония по сравненью с мотивчиком, который напевают дуэтом уличная шарманка и воспоминание!
Что нас мучит – это упущенные возможности. Быть уверенным в невозможности чего-либо – уже облегчение.
Что переварили учителя, тем питаются ученики.
Что с первого взгляда отличает Берлин от Вены? В Берлине иллюзии сооружают из бросового материала, тогда как в Вене для кича берется только самое лучшее.
Что такое историк? Человек, который пишет слишком плохо, чтобы зарабатывать на хлеб журналистикой.
Эротика есть преодоление препятствий, а самое соблазнительное и самое популярное из них – мораль.
Эрудиты, должно быть, живут в убеждении, что в работе столяра главное – количество стружки.
Я долго остаюсь под впечатлением, которое я произвел на женщину.
Я могу сказать с гордостью, что целые дни и ночи занимался тем, чтобы ничего не читать, и с железной энергией употреблял каждую свободную минуту на то, чтобы все больше и больше пополнять свою энциклопедическую необразованность.
Я знаю страну, где автоматы по воскресеньям отдыхают, а в будни не работают.
Я не здороваюсь со многими людьми, хотя я совсем их не знаю.
Я не люблю вмешиваться в свои личные дела.
Я, слава богу, часто попадаю выше цели и редко – рядом с целью.
Одна из самых распространенных болезней – ставить диагноз.
Наши поступки менее добры и менее порочны, чем наши желания.
Я не за женщин, но против мужчин.
От своего города я требую: асфальта, канализации и горячей воды. Что касается культуры, то культурен я сам.
Слабый человек сомневается перед тем, как принять решение; сильный – после.

Роберт Музиль


(1880—1942 гг.)
писатель

Мораль – для большинства это система обеспечения собственной правоты.

Зигмунд Фрейд


(1856—1939 гг.)
врач-психиатр и психолог,
основатель психоанализа

Если человек начинает интересоваться смыслом жизни или ее ценностью – это значит, что он болен.
Задача – сделать человека счастливым – не входила в план сотворения мира.
Остроумие – это отдушина для чувства враждебности, которое не может быть удовлетворено другим способом.
Люди в общем и целом переживают свою современность как бы наивно, не отдавая должное ее глубинному содержанию.
Нельзя обойтись без господства меньшинства над массами, потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность.
Когда дело идет о вопросах религии, люди берут на себя грех изворотливой неискренности и интеллектуальной некорректности.
Намерение насильственно и одним ударом опрокинуть религию – несомненно, абсурдное предприятие. Прежде всего потому, что оно бесперспективно. Верующий не позволит отнять у себя свою веру ни доводами разума, ни запретами.
Наука не иллюзия. Иллюзией была бы вера, будто мы еще откуда-то можем получить то, что она не способна нам дать.
Истина сделает вас свободными.
Иногда сигара – всего лишь сигара.
Любовь – это самый проверенный способ преодолеть чувство стыда.

Стефан Цвейг


(1881—1942 гг.)
писатель

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.
Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара.
Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое сознание.
Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.
Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.
Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.
Ни один врач не знает лучше лекарства для усталого тела и души, как надежда.
Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.
Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.
Страсть способна на многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной души титанические силы.
Великое отчаяние всегда порождает великую силу.
Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией – перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.
Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы остаться свободным, ибо те, кто вообразили себя победителями над миллионами, не могли подчинить себе одного – свободную совесть.
Гений человека всегда одновременно и его рок.
На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.
Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя.
Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.
Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.
Быть героем – значит сражаться и против всесильной судьбы.
Судьба – самый гениальный поэт.
О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул ей в лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться.
В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

Артур Шницлер


(1862—1931 гг.)
писатель

Дилетант – это человек, который не ценит своих идей, но гордится ими.
Как легко писать мемуары, если память слаба.
Новая мысль – это, по большей части, очень старая банальность, в истинности которой мы только что убедились на собственном опыте.
Сентиментальность – алиби жестокосердных.
Сила характера часто есть не что иное, как слабость чувств.
Терпимость – это когда прощают чужие ошибки; такт – когда не замечают их.
Упрямство – единственная сила слабых и еще одна их слабость.

Аргентина


Хорхе Луис Борхес


(1899—1986 гг.)
писатель

Быть может, всемирная история всего лишь история нескольких метафор.
Великий писатель создает своих предшественников. Он их создает и в какой-то мере оправдывает их существование. Чем был бы Марло без Шекспира?
Вечность есть образ, созданный из времени.
Всякий, повторивший фразу Шекспира, становится Шекспиром.
Демократия – это злоупотребление статистикой. Жизнь есть сон, снящийся Богу. Литература – это управляемое сновидение.
Мы уже не верим в прогресс – разве это не прогресс?
Оригинал неверен по отношению к переводу. Реальность одна из ипостасей сна.
Фолклендская война была дракой двух лысых из-за расчески.

Бельгия


Жюльен де Фалкенаре


(1898—1958 гг.)
писатель,
писал на фламандском языке

Афорист несколькими словами стремится превзойти целую книгу и одной книгой – целую библиотеку.
Брак: одно «да», за которым следует длинная вереница «нет».
Дорогие меха больше бросают в холод тех дам, которые их видят, чем согревают тех, кто их носит.
Если все тебя хвалят, значит, это твои похороны.
Женщины очеловечивают своих богов и обоготворяют своих любимчиков.
Знаменитостей стало столько, что стоит большого труда оставаться известным.
Когда ядовитая змея хочет ужалить в шутку, она не знает, что ей делать с избытком яда.
Невозможно надеяться на рай одной религии, не рискуя попасть в ад всех других.
Неудивительно, что Соломон в мгновение ока разрешил спор между двумя женщинами: ведь у него было семьсот жен и триста наложниц.
Общение с учеными дамами полезно: начинаешь более снисходительно судить о дурочках.
Овцы, завидующие волку, – волки в овечьей шкуре.
Охотнее всего он слушал себя перед многочисленной аудиторией.
Смех умолкает, когда эхо не отвечает.
Под конец была создана женщина. От дальнейшего Бог отказался.
Подарите ему весь мир, и он потребует еще оберточную бумагу.
Поцелуй изобрел мужчина, чтобы заставить женщину замолчать хотя бы на минуту.
Старая любовь не ржавеет, она высыхает.
Что может быть прекрасней старых друзей, старых книг, старого вина и молодых женщин?
Эксперт: лицо, имеющее право ошибиться в главном, при условии, что детали бесспорно верны.
Юмор – это улыбка человека, знающего, как мало оснований для смеха.

Бразилия


Жоржи Амаду


(род. 1912 г.)
писатель

Нельзя перелюбить всех женщин, но надо к этому стремиться.

Великобритания


Герберт Асквит


(1852—1928 гг.)
политик

Военное министерство готовит три вида отчетов: один, чтобы обманывать общественность; второй, чтобы обманывать кабинет министров; и третий, чтобы обманывать самих себя.
Молодость была бы идеальным состоянием, если бы наступала чуть позже.
Первый, если не единственный долг члена палаты общин – как можно реже говорить и как можно чаще голосовать.

Асквит (Вайолет Бонем Картер)


(1887—1969 гг.)
политик

Тори не всегда ошибаются, но ошибаются всегда в самый нужный момент.

Марго Асквит


(1865—1945 гг.)
герцогиня Оксфордская

Мой мальчик, ты должен верить в Бога несмотря на все то, что тебе говорят священники.

Нэнси Астор


(1879—1964 гг.)
виконтесса,
первая женщина – член английского парламента

Единственное, что мне нравится в богатых людях, – это их деньги.
Что может быть хуже, чем мир, которым управляют мужчины? Разве что мир, которым управляют женщины.

Роберт Баден-Поуэлл


(1857—1941 гг.)
офицер и педагог,
основатель скаутского движения

Ни одного дня без доброго дела! [3674]

Джеймс Мэтью Барри


(1860—1937 гг.)
шотландский писатель

Не знаю, в самом ли деле Бэкон написал все пьесы Шекспира, но если он этого не сделал, он упустил величайший шанс своей жизни.
Бог дал нам память, чтобы у нас всегда были розы в декабре.
Его светлость может заставить нас быть равными в верхнем этаже, но никогда не будет равенства в комнате для прислуги.
Жизнь каждого человека – это дневник, в котором собираются записать одну историю, а записывают совсем другую.
Никогда не приписывайте своему оппоненту мотивов более низких, чем ваши собственные.
Я уже не настолько юн, чтобы знать все на свете.

Макс Бирбом


(1872—1956 гг.)
критик

Если женщина по-настоящему любит собак, можно не сомневаться, что она разочаровалась в любви к мужчинам.
Женщины, которые любят одного и того же мужчину, образуют как бы масонскую ложу страдалиц.
Женщины обыкновенно не так молоды, как они себя малюют.
Зависть тупицы к людям незаурядным всегда смягчается подозрением, что они-таки плохо кончат.
Нельзя создать человека, поставив овцу на задние ноги. Но можно создать человеческую толпу, поставив на задние ноги стадо овец.
Она была наделена впечатлительностью истинного художника и больше ни одним из его качеств.
Рецензенты делятся на две половины: тех, кому мало есть что сказать, и тех, кому нечего сказать.
Я не знал ни одного гениального человека, которому бы не приходилось платить – физическим недугом иди духовной травмой – за то, чем наградили его боги.
Сократический диалог не та игра, в которую можно играть вдвоем.
Только душевнобольные принимают друг друга совершенно всерьез.
Хотя в пятнадцатом столетии не раз можно было услышать, как какой-нибудь римский сноб говорит, словно бы между прочим: Сегодня я ужинаю у Борджиа, ни один римлянин не мог сказать: Вчера я ужинал у Борджиа.
Чтобы точно и обстоятельно описать эти годы, необходимо гораздо менее блестящее перо, чем мое.
Можно, не рискуя ошибиться, сказать, что человечество делится на две категории: хозяева и гости.
В Оксфорде и Кембридже исподволь учат всему тому вздору, который с таким трудом выбивали из нас в школе.
У меня определенно сатирический темперамент: когда я над кем-то смеюсь, то очень мил; когда же делаю комплименты – до невозможности скучен.
Самую большую дань восхищения, какую только может отдать Шекспиру его французский переводчик, – это не переводить его вовсе. Даже рискуя не угодить Саре Бернар.
Чем человек менее жизнеспособен, тем он более чувствителен к искусству с большой буквы.
В прошлом всегда есть что-то абсурдное.
Для подробного и исчерпывающего описания эпохи необходимо перо, куда менее талантливое, чем мое.
Она (Зулейка Добсон) принадлежала к той категории женщин, которые, оказавшись на необитаемом острове, целыми днями ищут на песке отпечаток голой мужской ступни.
Завидуя гению, бездарь тешит себя надеждой, что гений все-таки плохо кончит.
Красота и страсть к знаниям никак не вступят в законный брак.
Американцы, бесспорно, имеют право на существование, но я бы предпочел, чтобы в Оксфорде они этим правом не пользовались.
Она принадлежит к тем женщинам, которые говорят: «Я ничего не смыслю в музыке, но должна сказать…»
Заурядные святые обычно не сохраняются в памяти потомков, зато самые заурядные грешники живут в веках.
Из всех объектов ненависти самый ненавистный – когда-то любимая женщина.
Нет, кажется, на свете человека, который бы отказался позировать. Человек этот может быть стар, болен, нехорош собой, он может ощущать бремя ответственности перед нацией, а нация, в свою очередь, – переживать тяжелейший период своей истории – и тем не менее все эти доводы не помешают ему, не колеблясь, дать художнику согласие.
Быть суетным – значит заботиться о том, какое впечатление вы производите на окружающих. Быть самовлюбленным значит устраивать прежде всего самого себя.
Прошлое – это законченное произведение искусства безупречного вкуса и формы, начисто лишенное любых несообразностей.
Великие люди обыкновенно ничем от нас не отличаются – разве что ростом пониже.
Из всего бессчетного числа людей, что жило на нашей планете, не было ни одного человека, будь то персонаж исторический или легендарный, который бы умер со смеху.
Все, что стоит делать, уже делалось, поэтому теперь, мне думается, есть смысл обратить внимание на то, чего делать не стоит.
Я и без словаря цитат хорошо помню, что глаза – это зеркало души.
Жизненный опыт я черпаю прямо из жизни – быть может, поэтому я так непозволительно груб.
Интересно, что бы они сделали со святым Граалем, если б нашли его?
«Так трусами нас делает раздумье» – особенно раздумье бунтарское.
Нет большего бедствия за обеденным столом, чем гость, который норовит пересказать все свои сны.
Многое говорит в пользу неудачи. Во всяком случае, она куда увлекательнее успеха.
Истинная индивидуальность рождается где угодно – только не у себя дома.
Человек, который вносит в искусство что-то новое, жестоко за это расплачивается: к нему со всех сторон сбегаются эпигоны и продают его оригинальный вклад по дешевке.
Пусть молодые время от времени бунтуют. Но было бы полезнее, если б они призывали не к лучшему будущему, а к лучшему прошлому…
В известном смысле своим благополучием литература обязана критике. Вернее так: хорошая критика литературе полезна, плохая – вредна. С другой стороны, только хорошая литература может иметь хороших критиков.
К сведению политиков. Коль скоро ораторским искусством владеют лишь немногие из вас, коль скоро лишь единицы способны выражаться ясно, гладко и без банальностей, было бы гораздо лучше (и для публики, и для вас самих), если бы вы обращались к народу, стоя за закрытым окном.
Премьера – почти такая же пытка, как вернисаж…
С великими мира сего трудно разговаривать. Они не владеют искусством светской беседы, а вы – искусством беседы на вечные темы.
Утонченные литературные мастера редко гениальны. Ведь гениальность небрежна, она, по самой сути своей, всегда тороплива. Гению не до утонченности…
Время, этот усердный художник, подолгу трудится над прошлым, шлифует его, отбирая одно и отбрасывая другое с большим тактом.
Не будем пренебрегать формой в литературе. Ведь это кубок, куда наливается вино.
В конечном счете, лишь благодаря ревностному служению единиц, хорошие книги становятся классическими.
Моды образуют круг, и, двигаясь по этому кругу, мы всякий раз оказываемся дальше от самой последней моды, чем от давно устаревшей.
Комедия апеллирует к голове, трагедия – к сердцу.
Профессионализм – вещь очень опасная, ведь он подбивает следовать расхожим представлениям и пренебрегать своими собственными, стремиться к тому, чтобы нравиться другим, а не себе самому.
Трагедия маститого критика: задолго до того, как завоевано право так называться, утрачена связь и с жизнью, и с искусством. Мастит, а сказать нечего.
Жажда знаний и любовь к учителю – вещи разные.
Только безумцы принимают себя всерьез.
Многие неразумные вещи естественны. Все естественное – в той или иной мере неразумно.
Всякий, кто любит все недосягаемое, рано или поздно, его возненавидит.
Настороженность человека к сатире можно понять. Сатира всегда бесчестна, ибо является выражением ненависти ко всему тому, что безотчетно нами любимо.
Англия, мне кажется, – это единственная страна, в которой антипатриотическая пьеса пройдет «на ура»… ведь самомнение наше столь велико, что от унижения не страдает.
Некоторые писатели боятся банальностей. Я – нет. Ведь банальность – это не что иное, как старая, испытанная временем мудрость.
Разрушать – это по-прежнему самая сильная из врожденных склонностей человека.

Элизабет Боуэн


(1899—1973 гг.)
писательница

Жалости заслуживают не те, кто приносит жертву, а те, кого приносят в жертву.
Ревность – это ощущение одиночества среди смеющихся врагов.
Судьба не парит, как орел, а шныряет, как крыса.

Джералд Бренан


(1894—1987 гг.)
эссеист

Самое ценное в браке то, что в нем можно быть одному, не страдая от одиночества.
Интеллектуал – это человек, который верит, что идеи важнее, чем ценности; разумеется, его идеи и чужие ценности.
Люди со средствами думают, что главное в жизни – любовь; бедняки знают точно, что главное деньги.

Сирил Гарбетт


(1875—1955 гг.)
архиепископ

Критиковать может любой дурак, и многие из них именно этим и занимаются.

Филип Гедалла


(1889—1944 гг.)
писатель

Философия изучает ошибочные взгляды людей, а история – их ошибочные поступки.
Автобиография – редкостная возможность рассказать всю правду о наших знакомых.

Джером Клапка Джером


(1859—1927 гг.)
писатель

Бедность не порок. Будь она пороком, ее не стыдились бы.
Насладиться ленью по-настоящему может лишь тот, у кого есть куча совершенно неотложных дел.
Он охотно берет самое тяжелое бремя и безропотно взваливает его на чужие плечи.
Мы пьем за здоровье друг друга и портим собственное здоровье.
Ничто меня так не раздражает, как вид людей, которые сидят и ничего не делают, когда я работаю.
Меня возмущает, что драгоценные часы нашей жизни, эти чудесные мгновения, которые никогда уже не вернутся, бесцельно тратятся на сон.

Норман Дуглас


(1868—1952 гг.)
писатель

Многие мужчины, думавшие, что они основали семейный очаг, обнаружили, что на самом деле они открыли забегаловку для своих приятелей.
Мы слишком много занимаемся сексом в своей черепной коробке и слишком мало где-либо еще.
Никто не может понять ребенка так неправильно, как его мать.
Ничто так не старит мужчину, как жизнь с одной и той же женщиной.
Об идеалах нации можно судить по ее рекламе.
Очень редко имеет смысл быть невежливым; но быть невежливым только наполовину никогда не имеет смысла.
Семья друга – всегда разочарование.
Твой издатель и твоя жена всегда мечтают о ком-нибудь другом.
Чтобы найти друга, нужно закрыть один глаз. Чтобы его удержать, нужно закрыть оба.
Чтобы пользоваться ложью, необходима смекалка. Дураку лучше оставаться честным.

Уильям Ралф Индж


(1860—1954 гг.)
священник

Большинство святых были бедняками, но отсюда еще не следует, что большинство бедняков – святые.
Враги свободы не дискутируют: они убеждают выкриками и выстрелами.
Вся природа есть спряжение глагола «поедать» в пассивном и активном залоге.
Демократия – не более чем экспериментальная форма правления, и самый очевидный ее недостаток – что она лишь подсчитывает голоса, вместо того чтобы взвешивать их.
Есть два вида глупцов. Одни говорят: «Это старое, значит, хорошее». Другие же говорят: «Это новое, значит, лучшее».
Недалекие люди всегда путают необычное с важным.
Когда прародители были изгнаны из рая, Адам, вероятно, сказал Еве: «Дорогая, нам выпало жить в переходный период».
Многие люди думают, что они питают любовь к Богу или к Природе, тогда как на самом деле они лишь питают ненависть к людям.
Народы, которым человечество и потомство обязаны больше всего, жили в небольших государствах – Израиле, Афинах, Флоренции, елизаветинской Англии.
Нация есть сообщество людей, которых объединяют иллюзии об общих предках и общая ненависть к соседям.
Поразительно, как мало мудрости требуется для управления людьми, если эта малая мудрость – их собственная.
Роль скуки в истории явно недооценивается. Это главная причина революций.
Самое подходящее время влиять на характер ребенка – примерно за сто лет до того, как он родился.
Самые счастливые люди, по-видимому, те, у кого нет никаких других причин для счастья кроме той, что они счастливы.
Согласно авторитетным источникам, заповедь «Плодитесь и размножайтесь» была дана, когда население Земли состояло из двух человек.
То, что мы знаем о прошлом, по большей части не стоит и знать. То, что стоит знать, по большей части недостоверно. События прошлого можно разделить на две категории: те, что скорее всего никогда не случились, и те, что не имеют значения.
Тревога – это проценты, которые мы авансом платим нашим несчастьям.
У того, кто живет для других, будут большие огорчения, но ему они покажутся маленькими. У того, кто живет для себя, огорчения будут невелики, но ему они покажутся огромными.
Христианство – благая весть, то есть хорошая новость; но едва ли хороший совет.
Чтобы стать популярной религией, предрассудку нужно всего лишь поработить философию.

Редъярд Киплинг


(1865—1936 гг.)
писатель

Женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность.
Самая глупая женщина может сладить с умным мужчиной, но с дураком сладит лишь самая умная.
Когда детским губам довелось испить полной мерой горькую чашу Злобы, Подозрительности, Отчаяния, всей на свете Любви не хватит, чтобы однажды изведанное стерлось бесследно, даже если она ненадолго вернет свет померкшим глазам и туда, где было Неверие, заронит зерна Веры.
Любовь не знает каст.



И вдвоем по тропе, навстречу судьбе,
Не гадая, в ад или в рай,
Так и надо идти, не страшась пути,
Хоть на край земли, хоть за край!






Гиены и трусов, и храбрецов
Жуют без лишних затей,
Но они не пятнают имен мертвецов:
Это – дело людей.
Убивай для себя и семьи своей:
если голоден, то – убей!
Но не смей убивать, чтобы злобу унять, и –
Не смей убивать людей !




Артур Чарлз Кларк


(род. 1917 г.)
писатель-фантаст, футуролог
и популяризатор науки

Единственный способ определить границы возможного – выйти за эти границы.
Если знаменитый, но старый ученый утверждает, что нечто возможно, он почти определенно прав. Если он утверждает, что нечто невозможно, он, очень вероятно, ошибается.
Любая достаточно ушедшая вперед технология неотличима от чуда.

Сирил Конноли


(1903—1974 гг.)
критик

В каждом толстяке спрятан худой человек, который отчаянно пробует выбраться наружу.
Все мы заслуживаем пожизненного заключения в собственном теле.
Всегда будьте любезны с теми, кто моложе вас, ведь именно они напишут о вас.
Книги, не написанные мной, лучше, чем книги, написанные другими.
Кого боги хотят погубить, того они объявляют подающим надежды.
Литература – это искусство писать то, что будет прочитано дважды, а журналистика – то, что может быть схвачено с первого раза.
Лучше писать для себя и потерять читателя, чем писать для читателя и потерять себя.
Люди с подавленными садистскими наклонностями часто становятся полицейскими или мясниками, а люди с иррациональной боязнью жизни – издателями.
Молодость – это эпоха упущенных возможностей.
О характере мужчины лучше всего свидетельствует здоровье его жены.
От самоубийства многих удерживает лишь страх перед тем, что скажут соседи.
Раздумывая, жениться нам или нет, мы боимся одновременно одиночества и зависимости. И когда страх одиночества пересиливает – женимся.
Романтик – это неудавшийся священник, а романист – неудавшийся поэт.
Совершенный страх изгоняет любовь.
Только в деревне можно по-настоящему сблизиться с человеком или с книгой.
Тот, у кого люди вызывают любопытство, а не любовь, должны писать афоризмы, а не романы, – нельзя стать романистом, если не любишь людей.
У каждого очаровательного человека есть нечто такое, что нужно скрывать, и чаще всего это абсолютная зависимость от оценки других.
У настоящего искусства нет хуже врага, чем детская коляска в прихожей.
Хозяин своих страстей – раб своего рассудка.
Впредь художника будут оценивать по степени его одиночества. И по глубине отчаяния.
Подобно тому, как скрытые садисты становятся полицейскими или мясниками, человеконенавистники становятся издателями.
Чтобы получать удовольствие от обучения в закрытой школе, необходимо обладать добродетелями человекообразной обезьяны.
Крупный писатель создает своей собственный мир, и его читатели гордятся, что живут в этом мире. Писатель посредственный тоже может залучить читателей в свой мирок, но очень скоро он увидит, как они, один за другим, потянутся к выходу.
Писатель становится хорошим стилистом, когда его язык делает все, что от него требуется, без всякой стеснительности.
Я всегда ненавидел себя в любой, отдельно взятый момент. Сумма таких моментов и есть моя жизнь.
Мальчики не взрослеют постепенно. Они продвигаются вперед толчками, как стрелки станционных часов.
Английский аристократ – отстойник мелкой лести.
Секрет журналистики: писать так, как говорят люди… не обязательно то, что говорят, но ничего такого, чего бы не говорили.
Будь счастлив – основной закон Американской конституции.
Прислушиваясь к мнению других, писатель теряет себя…
Литературная репутация тонет в волне успеха. Реклама, спрос, ажиотаж – все это оборачивается против книги, ее автора.
Никто из писателей не рассчитывает, что его книги станут бестселлерами, но, сами того не сознавая, они пытаются создать ту химическую реакцию иллюзии и разочарования, которая в наше время делает бестселлером любую книгу.
Жизнь – это лабиринт, в котором мы начинаем блуждать еще до того, как научимся ходить.
Наши воспоминания – это картотека, которой однажды воспользовались, а затем разбросали как попало…
Тучность – это состояние психики, болезнь, вызванная тоской и разочарованием.
Мысль появляется лишь тогда, когда исчезает привычка думать…
Наша национальная болезнь – самодовольная умственная лень.
Что сказать о собачьих монастырях, котах-отшельниках и тиграх-вегетарианцах? О птицах, которые, раскаявшись в содеянном, оторвали себе крылья, или о быках, что рыдают от угрызения совести?
Секрет счастья (и, следовательно, успеха) в том… чтобы каждая следующая волна жизни относила нас поближе к берегу.
Долгая дружба возможна, только если каждый из друзей уважает своего товарища настолько, что ничего от него не требует…
То, что мы делаем, всегда хуже того, что фантазируем.
Братство – это взятка, которую государство дает человеку.
Мы живем в такое безысходное время, что счастье следует скрывать, как физический изъян.
Прошлое с его тоской прорвется через любые оборонительные укрепления обычаев и привычек.
Цивилизация – это зола, оставшаяся от горения Настоящего и Прошлого.
Тоска возникает оттого, что мы не реализуем своих возможностей; угрызения совести – оттого, что мы их не реализовали; тревога – оттого, что реализовать не в состоянии. Спрашивается, что же это тогда за возможности?
В молодости мы верим людям, с возрастом же больше доверяем ситуации или определенному типу людей.
Ленивый человек, какими бы задатками он ни обладал, обрекает себя на второсортные мысли и на второсортных друзей.
Невротики бессердечны…
Эгоизм прижимает нас к земле, как закон всемирного тяготения…
Реальность, союз с реальностью – вот истинное состояние духа здорового и уверенного в себе.
Симптомы ухудшающегося здоровья: бессонница, чистовыбритый подбородок, сверхопрятность в уборной и в ванной, осторожность при переходе улицы, забота о внешнем виде; отвращение к накопительству, равнодушие к газетам, предупредительность в общественных местах, folie des grandeurs.
Меланхолия и уничижение – это тот корабль, в котором не страшно плыть по бурному морю жизни; правда, нам, меланхоликам, легче сесть на мель, чем легкому, плоскодонному фрегату любителей удовольствий, зато мы выстоим в шторм, который наверняка их потопит.
Не бывает ненависти без страха.
Ненависть – это высшая, объективная форма страха… Ненависть – следствие страха, ведь сначала мы боимся, а уж потом ненавидим. Ребенок, который боится темноты, повзрослев, темноту возненавидит…
Чем больше книг мы читаем, тем больше убеждаемся, что единственная задача писателя – это создание шедевра. Все остальные задачи лишены всякого смысла.
Писатели могут познакомиться, только если остановятся помочиться у одного и того же фонарного столба.
Писатели всегда надеются, что их следующая книга будет самой лучшей, и никогда не признаются себе в том, что создать ничего нового они не способны.
Нельзя служить одновременно красоте и власти. «Le pouvoir est essentiellement stupide».
Стоит писателю коснуться пером бумаги, как он начинает принадлежать своему времени… и, следовательно, будет забыт. Тот, кто хочет написать книгу на века, должен пользоваться невидимыми чернилами.
Есть лишь два способа хорошо писать: принимать жизнь такой, какая она есть (Гомер, Шекспир, Гёте), или, подобно Паскалю, Прусту, Леопарди, Бодлеру, усугублять ее ужас.
Награда за искусство – не слава или успех, а опьянение. Вот почему даже совершенно бездарные писатели не в состоянии бросить писать.
Литературное обаяние, которое возникает от стремления понравиться, несовместимо с тем захватывающим полетом духа, что стоит всех на свете удовольствий.
Искусство – это память, а память – вновь испытываемое желание.
Пока существует мысль, слова живут и литература остается бегством – но не от жизни, а в жизнь.
У наших писателей либо нет личности и, стало быть, нет стиля, либо есть псевдоличность и, следовательно, есть дурной стиль. Такие писатели путают предрассудок с целеустремленностью, благосостояние с мировоззрением.
Есть писатели, которые сначала долго осаждают нашу индивидуальность, а затем без предупреждения идут на приступ, рассеивают слабый гарнизон и берут цитадель штурмом.
Сегодня функция художника – привить воображение науке, а науку – воображению. Там, где они соединятся, и будет миф.
В войне полов беспечность – оружие мужчины; мстительность – женщины.
Нет боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.
Коль скоро все те, кого мы давно и сильно любим, становятся частью нас самих; коль скоро мы ненавидим в них себя, – мы мучаем себя и их одновременно.
Цель любви – освобождение от любви.
За порок мы платим сознанием того, что мы порочны; за удовольствие – чувством разочарования – увы, запоздалого.
Мы любим всего один раз, ибо всего только раз мы по-настоящему готовы к любви… И от того, какой окажется наша первая – и единственная – любовь, будет зависеть вся наша дальнейшая жизнь.
Долголетие – это месть таланта гению.
Остерегайтесь женщины, у которой много подруг, ибо они будут постоянно стремиться разрушить ваш брачный союз, ваше «мы». Впрочем одна подруга – еще хуже: в дальнейшем она может стать вашей женой.
Идеальный союз мужчины и женщины подобен туго натянутому луку, и никому не дано знать, то ли тетива сгибает лук, то ли лук натягивает тетиву.

Ноэл Кауард


(1898—1973 гг.)
драматург

Чтобы содержимое не приедалось, нужно почаще менять упаковку. Поэтому женщины с удовольствием подчиняются моде.
Все мужчины одинаковы, но некоторые из них одинаковее.
Мнение, будто опера нынче не та, – ошибочно. Она как раз та, что раньше, вот что плохо.
Нельзя сказать, что я здорово пью. Я могу часами обходиться без спиртного.
Телевидение существует для того, чтобы выступать по нему, а не для того, чтобы его смотреть.

Квентин Крисп


(1908—1999 гг.)
писатель

Быть здоровым – значит иметь те же болезни, что и ваши соседи.
Есть три причины, по которым становятся писателем. Первая: вам нужны деньги; вторая: вы хотите сказать миру что-то важное; третья: вы не знаете, чем занять себя долгими зимними вечерами.
Жизнь была странной штукой, которая случилась со мной по дороге к могиле.
Перед каждым юношей стоит одна и та же проблема: как быть бунтарем и конформистом одновременно? Он решает ее, бунтуя против родителей и копируя своих сверстников.
Пессимист – это тот, кто не станет вылезать из ванны, услышав звонок телефона.
Секс – последнее прибежище обделенных судьбой.
Предположение, будто Господь отвлекается отдел мироздания, чтобы подарить мне велосипед с тремя скоростями, настолько неправдоподобно, что я не принимаю его всерьез.
Убирать квартиру совершенно излишне. После первых четырех лет она уже не станет грязнее.
Я не слишком-то люблю заграницу, и я убежден, что иностранцы начинают говорить по-английски, как только мы поворачиваемся к ним спиной.

Агата Кристи


(1890—1976 гг.)
писательница,
«королева детектива»

Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьем посуды. Это такое дурацкое занятие, что поневоле приходит мысль об убийстве.
Это совершенно неважно. Вот почему это так интересно.
Недостаток воображения предрасполагает к преступлению.
Каждый убийца, вероятно, чей-то хороший знакомый.
Странный это мир, где двое смотрят на одно и то же, а видят полностью противоположное.
Боюсь, что от человеческой натуры, за которой мне довелось наблюдать столь долгое время, хорошего ждать не приходится.
Политик хочет оставаться на своем посту всегда из самых высоких побуждений!
Чуть-чуть злословия придает жизни пикантную остроту.
Время – такая неопределенная штука. Одному кажется очень долгим. Другому – наоборот.
Странная все-таки вещь – интуиция, и отмахнуться от нее нельзя, и объяснить невозможно.
Если секрет знают больше, чем двое, это уже не секрет.
Женщины не умеют ждать, помните об этом.
Женщины редко ошибаются в своих суждениях друг о друге.
Там, где речь идет о любви, женщины мало думают о гордости, если вообще о ней думают. Гордость – это нечто, что не сходит у них с языка, но никогда не проявляется в делах и поступках.
В девяносто девяти случаях женщины ведут себя как дуры, но на сотый оказываются хитрее мужчин.
Изменить человека – это никому не под силу.
Мужчина всегда придает особое значение прошлому своей жены.
Мужьям небезопасно говорить правду об их женах! Забавно, но женам говорить правду о мужьях можно совершенно спокойно!
Влюбленный мужчина представляет из себя жалкое зрелище.
Мужчина – создание тщеславное.
Чудесно все-таки заведено в природе. Любой мужчина, с виду совсем не привлекательный, обязательно становится избранником какой-то женщины.
Я не знаю ненависти более сильной, чем ненависть мужчины, которого судьба заставила полюбить против собственной воли.
По-настоящему любит тот, кого меньше любят.
Ничто так не тяготит, как преданность.
Мужчин опасность подстерегает повсюду, а женщин главным образом в любви.
Мне всегда было непонятно, почему худшие из мужчин вызывают интерес у лучших женщин.
Из-за этих блондинок в мире происходит столько зла!
Великое преимущество врача заключается в том, что он не обязан следовать собственным советам.
Конечно, праздная болтовня – дело грешное и недоброе, но ведь она так часто оказывается правдой.
Смерть создает предвзятые мнения в пользу умерших.
Есть поговорка, что о мертвых надо говорить либо хорошо, либо ничего. По-моему, это глупость. Правда всегда остается правдой. Если уж на то пошло, сдерживаться надо, разговаривая о живых. Их можно обидеть – в отличие от мертвых.
Свобода стоит того, чтобы за нее бороться.
Утомительно, когда человек все время оказывается прав.
Молодым кажется, что старики глупы, но старики-то знают, что молодые – дурачки!
В жизни каждый должен совершать свои собственные ошибки.
Человек сам своими руками должен прокладывать путь в жизни.
Докопаться до истины никогда не поздно.
Человеческая природа везде одинакова.
Высокая репутация – первейшая необходимость для жулика!
Зло, сделанное человеком, зачастую переживает его самого.
Сдержанный человек гораздо интереснее.
Разговоры изобретены для того, чтобы мешать людям думать.
Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!
Как желудок влияет на мозговые извилины!
Неопровержимая логика характерна для маньяка.

Джонатан Линн
Энтони Джей


(род. 1943 г.)
(род. 1930 г.)
сценаристы

В политике слово «правда» означает любое утверждение, лживость которого не может быть доказана.
Выражение «страна, богатая человеческими ресурсами» означает, что эта страна перенаселена и нуждается в помощи.
Государственный деятель: термин, которым политики определяют сами себя.
Дипломатия – это вопрос выживания в будущем столетии. Политика – вопрос выживания до следующей пятницы.
Если никто не знает, что именно вы делаете, никто не знает, что вы делаете это не так.
Когда страна летит под откос, за рулем должен быть человек, который вовремя нажмет на газ.
Любопытно, но сегодня политики предпочитают говорить о морали, а епископы – о политике.
Мирному сосуществованию можно противопоставить военное несуществование.
Моя статистика – это факты, а ваши факты – всего лишь статистика.
Неправильные глаголы . У меня независимый ум, вы эксцентричны, он – человек с приветом.
Он из той породы людей, которые входят в дверь вторыми, а выходят первыми.
Первое правило политика: никогда не верь ничему, пока не поступит официальное опровержение.
Следует честно и откровенно сообщать прессе все то, что она легко обнаружит сама.
Служебные секретные документы существуют не для того, чтобы защищать секреты, а для того, чтобы защищать служащих.
Чем меньше вы собираетесь делать, тем больше вы должны об этом говорить.

Клайв C. Льюис


(1898—1963 гг.)
писатель и критик

Будущее – это то, навстречу чему каждый из нас мчится со скоростью 60 минут в час.
В Боге – три Лица, как у куба – шесть квадратов, хотя он – одно тело. Нам не понять такой структуры, как не понять куба плоским.
Влюбленность – самый непрочный вид любви.
Все события на свете – ответы на молитвы, в том смысле, что Господь учитывает все наши истинные нужды. Все молитвы услышаны, хотя и не все исполнены.
Господь не сыплет чудес на природу, как перец из перечницы. Чудо – большая редкость. Оно встречается в нервных узлах истории – не политической и не общественной, а иной, духовной, которую людям и невозможно полностью знать.
Любовь переносит и прощает все, но ничего не пропускает. Она радуется малости, но требует всего.
Не ждите от Шредингера Демокритовой ясности – он слишком много знает. Не ждите от св. Афанасия Великого легкости Бернарда Шоу – он тоже знает слишком много.
Только плохой человек нуждается в покаянии; только хороший человек может покаяться по-настоящему. Только совершенный человек может прийти к совершенному покаянию. Но такой человек в покаянии не нуждается.
Христианское богословие много утомительнее религиозности. На расплывчатые утверждения религиозных людей оно снова и снова отвечает: «не совсем так» или «мы бы сказали иначе». Конечно, утомительное не всегда истинно, но истинное всегда нелегко.
Чудо – это текст, природа – комментарий. Наука – лишь примечания к поэме христианства.
Чудо и мученичество идут по одним дорогам; а мы по ним не ходим.

Малколм Маггеридж


(1903—1990 гг.)
журналист

Авторы триллеров питают склонность к сотрудничеству с секретными службами, подобно тому как психически неуравновешенные люди становятся психиатрами, а импотенты – порнографами.
Бог для меня скорее художник, чем судья.
Для нас, людей, все постоянно – до тех пор, пока не изменится, и все мы бессмертны – пока не умрем.
Неверно, будто телевидение отучает людей думать; оно просто фокусирует их безмыслие.
Нет больших снобов, чем профессиональные борцы за равенство.
Оргия выглядит особенно соблазнительно сквозь дымку праведного негодования.
Печать – это бумажная совесть.
Послы – это почтальоны во фраках и цилиндрах, которых можно уволить в течение суток.
Постоянная колонка в газете – все равно что регулярный стул по заказу.
Старые политики, как старые актеры, оживают при свете рампы.
Хороший вкус в юморе – нонсенс; это все равно что невинная шлюха.

Джордж Майкс


(1912—1987 гг.)
писатель

Англичанин, даже если он один, законопослушно выстраивается в очередь из одного человека.
Брак – оригинальная попытка уменьшить расходы наполовину, увеличив их вдвое.
В Англии людей представляют друг другу, чтобы можно было их различить.
Истинный джентльмен, как бы он ни был беден, никогда не унизится до какой-либо полезной работы.
На континенте вас угощают хорошими обедами, в Англии – хорошими обеденными манерами.
На континенте есть сексуальная жизнь, в Англии – постельные грелки.
На континенте думают, что жизнь – это игра, а в Англии думают, что крикет – это игра.
По видимости человек сам творит свой образ. На самом же деле наоборот: мы чаще всего слуги, чтобы не сказать – рабы своего образа.
Швейцарцы возводят премилые пейзажи вокруг своих отелей.

Гектор Хью Манро (Саки)


(1870—1916 гг.)
шотландский писатель

Женщины и слоны никогда не забывают обиду.
Жители Крита, к своему несчастью, произвели больше истории, чем могли потребить на месте.
Молодость мечтает о том, что никогда не сбудется, старость вспоминает о том, что никогда не сбылось.
Моногамия в странах Запада – это обычай иметь одну жену и только одну любовницу.
Небольшая неточность избавляет от целых тонн объяснений.
Об одном американском писателе: Это один из тех людей, которых могила могла бы замечательнейшим образом исправить.
Образование необходимо. Ваш мальчик не овладеет как следует дурными привычками, если вы не пошлете его в хорошую школу.
Он открыл себя сам и щедро поделился этим открытием с целым светом. (О Бернарде Шоу.)
Она честно сказала, что ей сорок два года и пять месяцев. Возможно, это порадовало ангелов на небесах, но не ее старшую сестру.
Размешал сыр в мышеловке, проверь, чтобы хватило места для мыши.
Свои платья она заказывает в Париже, но носит их с сильным английским акцентом.

Айрис Мёрдок


(1919—1999 гг.)
писательница

Брак – это долгое плавание в тесной каюте.
Все человеческие дела несерьезны, но относиться к ним нужно серьезно.
Детская беда безгранична. Отчаяние у взрослого, пожалуй, несравнимо с отчаянием ребенка.
Естественная тенденция человеческой души – охрана собственного "я". Каждый, заглянув внутрь себя, может увидеть каталектическую силу этой тенденции, а результаты ее у всех на виду. Мы хотим быть богаче, красивее, умнее, сильнее, любимее и, по видимости, лучше, чем кто-либо другой.
Когда у человека есть тайная радость, ему приятно потолковать о чем угодно, о предметах совершенно посторонних.
Любить – значит проигрывать.
Любовь – это когда центр вселенной внезапно смещается и перемещается в кого-то другого.
Откровенная глупость может быть неотразима в женщинах.
Промежуток между «О, я мечтаю о будущем!» и «Ах, уже поздно, все в прошлом» так бесконечно мал, что в него невозможно протиснуться.
Проституция обнажает самую суть социального положения женщины. То, что проституция делает зримым, – это не пол женщины, а ее униженность.
Разлюбить – это в высшей степени поучительно. Некоторое время видишь мир совершенно другими глазами.
Удовольствие от унижения сексуального объекта важнее самого секса.
Человек безудержных страстей привлекателен только в книгах.

Сомерсет Уильям Моэм


(1874—1965 гг.)
писатель

Для выработки характера необходимо минимум два раза в день совершать героическое усилие. Именно это я и делаю: каждое утро встаю и каждый вечер ложусь спать.
Только посредственность всегда в ударе.
Терпимость – другое название для безразличия.
Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо.
Американки требуют от своих мужей таких исключительных достоинств, какие англичанки ожидают найти разве что у своих лакеев.
Люди могут простить вам добро, которое вы для них сделали, но редко забывают зло, которое они причинили вам.
Бог, которого можно понять, уже не Бог.
Норма – это то, что встречается лишь изредка.
Писать просто и ясно так же трудно, как быть искренним и добрым.
Женщина всегда пожертвует собой, если предоставить ей для этого подходящий случай. Это ее любимый способ доставить себе удовольствие.
Когда мужчина достигает возраста, в котором уже нельзя служить чиновником, садовником или полицейским, считается, что он как раз созрел для того, чтобы вершить судьбы своей страны.
Великие истины слишком важны, чтобы быть новыми.
О половых отношениях лорд Честерфилд сказал, что удовольствие это быстротечное, поза нелепая, а расход окаянный. Если бы он дожил до наших дней и читал нашу литературу, он мог бы добавить, что этому акту присуще однообразие, почему и печатные отчеты о нем чрезвычайно скучны.
Вот поистине ирония жизни: то, к чему мы все стремимся, оказывается лучше, когда оно достигнуто не полностью.
Хорошо одетый человек – это тот, на чью одежду не обращают внимания.

Уистен Хью Оден


(1907—1973 гг.)
поэт, драматург,
публицист, критик

Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух, громким голосом, когда находятся в здравом уме.
Профессор – это тот, кто вещает в чужом сне.
Никто не воспринимает собственные замечания как прозу.
Счастлив заяц по утру, ибо не дано ему знать, с какими мыслями проснулся охотник.
Мы грешны в той мере, в какой несчастны.
Нельзя пользоваться свободой без права нарушать ее.
Впечатление от себя самого никогда не совпадает с мнением о тебе других.
Человек – творящее историю существо, которое не может ни повторить свое прошлое, ни избавиться от него.
Почти все наши отношения начинаются и существуют в той или иной форме взаимной эксплуатации, умственного или физического товарообмена и заканчиваются, когда одна или обе стороны израсходовали весь свой товар.
Единственный греческий бог, который хоть что-то делает, – это Гефест, да и тот – хромой рогоносец.
В наш век создание произведения искусства – акт политический.
Есть игра под названием «Полицейские и разбойники», но нет игры «Святые и грешники».
Отец стихотворения – поэт; мать – язык.
Христианское искусство – такой же вздор, как христианская наука или христианская диета. Картина с изображением распятия по духу не более (а может, и менее) христианская, чем любой натюрморт.
В людях, которые мне нравятся, которыми я восхищаюсь, найти что-то общее трудно; те же, кого я люблю, совпадают в одном – все они вызывают у меня смех.
На сегодняшний день главная политическая задача не в том, чтобы дать человеку свободу, а в том, чтобы удовлетворить его потребности.
Человек одновременно хочет иметь и свободу, и вес, что невозможно, ибо чем больше он освобождается, тем сильнее «теряет в весе».
Среди нескольких вещей, ради которых всякий честный человек должен быть готов, если понадобится, умереть, право на развлечение, на легкомыслие – одно из самых главных.
Дьявол не интересуется Злом, ибо Зло – это то, что ему давно и хорошо известно. Для него Освенцим – такое же общее место, как дата битвы при Гастингсе. Дьявола интересует не Зло, а Добро, ибо Добро никак в его картину мира не укладывается.
Мы серьезно заблуждаемся, полагая, что дьявол лично заинтересован в том, чтобы погубить нашу бессмертную душу. Моя душа интересует дьявола ничуть не больше, чем тело Эльвиры – Дон Жуана.
Интересы писателя и интересы читателя никогда не совпадают – разве что по удачному стечению обстоятельств.
Читатели могут изменять писателю сколько угодно, писатель же должен быть верен читателю всегда.
Нет ничего хуже плохого стихотворения, которое задумывалось как великое.
Читать – значить переводить, ибо не бывает на свете двух людей, у которых бы совпадал жизненный опыт. Плохой читатель сродни плохому переводчику: он воспринимает буквально то, что следовало понимать фигурально, и наоборот.
Некоторые книги незаслуженно забываются, но нет ни одной, которую бы незаслуженно помнили.
В каждом «самобытном» гении, будь то художник или ученый, есть какая-то тайна – как у азартного игрока или у медиума.
Когда рецензент называет книгу «искренней», сразу же ясно, что книга: а) неискренняя, б) плохо написана.
В качестве читателей мы иногда напоминаем тех мальчишек, что подрисовывают усы девицам на рекламных изображениях.
Книга обладает безусловной литературной ценностью, если каждый раз ее можно прочесть по-разному.
В новом писателе мы замечаем либо только одни достоинства, либо только одни недостатки, и, даже если видим и то и другое, увязать их между собой не в состоянии.
Когда перед нами маститый автор, наслаждаться его достоинствами можно, лишь терпимо относясь к его недостаткам.
Известный писатель – это не только поэт или прозаик, но и действующее лицо в нашей биографии.
Поэт не может читать другого поэта, прозаик – другого прозаика, не сравнивая себя с ним.
Когда читаешь заумную критику, цитаты оказываются более нужными, чем рассуждения.
В литературе пошлость предпочтительнее ничтожности, ведь даже самый дешевый портвейн лучше воды из-под крана.
Хороший вкус – это скорее вопрос выбора, чем запрета; даже когда хороший вкус вынужден запрещать, он делает это с сожалением, а не с удовольствием.
Удовольствие никак нельзя считать непогрешимым критическим принципом, и в то же время принцип этот наименее уязвим.
К взглядам писателя на литературу следует прислушиваться с большой осмотрительностью.
Когда кто-то (в возрасте от двадцати до сорока) заявляет: «Я знаю, что мне нравится», в действительности он хочет сказать: «Своего мнения у меня нет, я придерживаюсь мнения своей культурной среды».
Если вы не уверены в своем вкусе, знайте: он у вас есть.
Причину того, что хороших критиков обычно меньше, чем хороших поэтов или прозаиков, следует искать в нашей эгоистической природе.
«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром…» Для жизни это химера, для искусства – аксиома.
Нет необходимости нападать на плохое искусство – оно погибнет и так.
Плохую книгу невозможно рецензировать, не рисуясь.
Строго говоря, автор хорошей книги должен оставаться анонимом, ибо мы восхищаемся не им, а его искусством.
Подобно тому, как хороший человек, совершив хороший поступок, немедленно о нем забывает, хороший писатель забывает о книге, которую только что написал.
Если писатель и вспоминает о своей книге, то в голову ему приходят скорее ее минусы, чем плюсы. Слава часто делает писателя тщеславным, но редко – гордецом.
Когда преуспевающий автор анализирует причину своего успеха, он обычно недооценивает свой талант и переоценивает мастерство.
Когда какой-нибудь болван говорит мне, что ему понравилось мое стихотворение, я чувствую себя так, словно залез к нему в карман.
У каждого писателя есть несколько тем, которых он, в силу своего характера и особенностей своего дарования, касаться не должен.
Чтобы свести все поэтические ошибки до минимума, наш внутренний цензор должен состоять из сентиментального подростка – единственного ребенка в семье, домашней хозяйки, логика, монаха, непочтительного фигляра и, может, даже из всеми ненавистного и всех ненавидящего солдафона, который считает поэзию «дребеденью».
Большинство писателей… страдают «расстройством» искренности подобно тому, как все люди на свете страдают расстройством желудка. Средство в обоих случаях очень простое: во втором необходимо изменить питание, в первом – общество.
Цельность писателя страдает гораздо больше, когда его упрекают в отсутствии гражданской совести и религиозного чувства, чем в корыстолюбии. Ведь легче снести упреки коммивояжера, чем епископа.
Некоторые писатели путают подлинность, к которой все они должны стремиться, с оригинальностью, которая нисколько не должна их заботить.
Если перед нами по-настоящему крупный писатель, то после его смерти все его книги будут представлять единое целое.
Даже самый великий писатель не способен смотреть сквозь кирпичную стену, но, в отличие от всех нас, он эту стену не возводит.
Только второстепенный писатель может быть идеальным джентльменом: крупный талант – всегда в некотором роде хам… Таким образом, умение хорошо держаться – неопровержимый признак бездарности.
Поэт должен обхаживать не только собственную Музу, но и леди филологию, причем начинающему поэту важно завоевать сердце второй дамы, а не первой.
Если начинающий литератор одарен, он охотнее играет словами, чем высказывает оригинальные суждения. В этом смысле его можно сравнить с одной пожилой дамой, которая, по словам Э. М. Форстера, говорила: «Откуда мне знать, что у меня на уме, прежде чем выяснится, что у меня на языке?!»
Рифмы, стихотворные размеры, строфику и т. д. можно сравнить с прислугой. Если хозяин достаточно добр, чтобы завоевать расположение прислуги, и достаточно строг, чтобы заставить себя уважать, в доме будет порядок. Если хозяин – тиран, слуги уволятся; если же он мягкотел, они распустятся, начнут грубить, пить, воровать…
Поэта, который пишет белым стихом, можно сравнить с Робинзоном Крузо на необитаемом острове: он должен сам себе готовить, стирать, штопать.
Грустно сознавать, что в наше время поэт может заработать гораздо больше, рассуждая о своем искусстве, чем им занимаясь.
Слава и одновременно позор поэзии в том, что ее средство – язык – ей не принадлежит, не является ее, так сказать, частной собственностью. Поэт не может придумать своих слов; слова, которыми он пользуется, принадлежат не природе, а обществу.
Творчество молодого писателя (классический пример – «Вертер») носит иногда терапевтический характер: поэт инстинктивно чувствует, что должен избавиться от преследующих его мыслей и чувств, выплеснуть их на бумагу. Единственный способ от них избавиться – это отдаться им целиком.
Нет смысла искать разницу между поэтическим и прозаическим языком. Чисто поэтический язык нельзя прочесть, чисто прозаическому – не стоит учиться.
Поэзия – это не чары, не волшебство. Наоборот. Если считать, что у поэзии, у искусства вообще, есть некая цель, то цель эта – говоря правду, освобождать от чар, отрезвлять…
Единственный язык, который приближается к поэтическому идеалу символистов, – это язык светской беседы, когда смысл банальностей почти полностью зависит от голосовых модуляций.
Гении – счастливейшие из смертных: их обязанности совпадают с наклонностями.
В чтении лучший принцип – доверять собственному вкусу, пусть наивному и неразвитому.
Все поэты обожают взрывы, раскаты грома, смерчи, ураганы, пожары, руины, сцены вселенской бойни.
Нет, поэтическое воображение – не лучшее качество для государственного деятеля.
Толпа не любит ни себя, ни всего того, что находится вне ее.
Главная цель поэта, художника вообще, – создать нечто цельное, незыблемое. В поэтическом городе всегда будет одно и то же число жителей, живущих и работающих в одних и тех же местах.
Положение человечества всегда было и остается столь безотрадным, что если бы кто-то сказал поэту: «Господи, да перестань ты петь! Сделай что-нибудь полезное: поставь чайник или принеси бинт», он бы не смог отказаться. Но никто пока этого не говорит.
Публика любит только себя; наша с вами любовь к себе подчинена любви к себе публики.
Чтобы влиться в толпу, вовсе не обязательно выходить на улицу – достаточно, сидя дома, развернуть газету или включить телевизор.
Все мы существуем здесь, на земле, чтобы помочь другим; для чего на земле другие – я не знаю.
У каждого человека есть свой отличительный запах, по которому его узнают жена, дети, собаки. У толпы – общий, всегда одинаково дурной запах. Публика же запаха лишена вовсе.
Толпа активна: она крушит, ломает, убивает – либо жертвует собой. Публика, наоборот, пассивна; она не убивает, не приносит себя в жертву. Публика либо молча наблюдает, либо отводит глаза, когда разъяренная толпа избивает негра или полиция загоняет евреев в газовые камеры.
Если два человека встречаются и беседуют, то цель этой беседы – не обменяться информацией или вызвать эмоции, а скрыть за словами ту пустоту, то молчание и одиночество, в которых человек существует.
Всякий герой смертен, пока не умрет.
Добро может вообразить себе Зло, но Зло не может вообразить себе Добро.
Вы читали «Майн кампф»? Право, это единственная честная книга, когда-либо написанная политиком.
Гении – счастливейшие из смертных, поскольку то, что они должны делать, полностью совпадает с тем, что им больше всего хочется делать.
Есть книги, незаслуженно забытые; нет ни одной, которую незаслуженно помнили бы.
Задать трудный вопрос легко.
Когда речь идет о чужом стихотворении, лучший способ проверить его качество – это переписать от руки. Физический процесс письма автоматически указывает на огрехи, ибо рука постоянно ищет повод остановиться.
Музыка – лучший способ переваривать время из всех, что у нас имеются.
Когда я оказываюсь в обществе ученых-естественников, я чувствую себя как бедный церковный служка, который по ошибке забрел в гостиную, полную герцогов.
Любое супружество, счастливое или несчастливое, бесконечно интереснее и значительнее любого романа, даже самого страстного.
Не нужно много таланта, чтобы увидеть то, что перед самым носом; гораздо сложнее узнать, в какую сторону свой нос повернуть.
Пропаганда – это монолог, который ищет не ответа, но эха.
Университетский преподаватель – это человек, разговаривающий в чужих снах.
Частные лица в публичных местах умней и приятнее, чем публичные лица в частных местах.
Читать – значит переводить, поскольку опыт двух разных людей никогда не совпадает.