Олег Ермишин Афоризмы часть 3

Гай Плиний Цецилий (младший)


(62 – ок. 113 гг.)
государственный деятель, оратор и писатель, племянник Плиния Старшего

Недостойно оказывать больше почестей правителям, радующимся больше рабству граждан, нежели их свободе. [1473]
Тот, кто будет управлять всеми, должен быть избран среди всех. [1474]
Страх – ненадежный учитель правды. [1475]
Признак доброты – радость за друг их [1476]
Мы завидуем нравственному благородству, но гораздо больше тому, что его прославляют, и не судим вкривь и вкось только о добрых делах, покрытых мраком [1477]
Спроси любого: «Что ты делал сегодня?», он ответит: «Присутствовал на празднике совершеннолетия, был на сговоре или на свадьбе. Один просил меня подписать завещание, другой защищать его в суде, третий прийти на совет». Все это было нужно в тот день, когда ты этим был занят, но это же самое, если подумаешь, что занимался этим изо дня в день, покажется бессмыслицей, особенно если ты уедешь из города. И тогда вспомнишь: «сколько дней потратил я на пустяки!» [1478]
Я разговариваю только с собой и с книжками. [1479]
Лучше (…) ничем не заниматься, чем заниматься ничем. [1480]
Как о художнике, скульпторе, резчике может судить только мастер, так и мудреца может постичь только мудрец. [1481]
Неблагодарное дело услуга (…), если за нее требуют благодарности. [1482]
Нельзя ценить его труды ниже потому, что он наш современник. Если бы он славен был среди людей, которых мы никогда не видели, мы разыскивали бы не только его книги, но и его изображения, но он живет в наше время, он нам уже надоел, и слава его тускнеет. Неправильно и зло не восхищаться человеком, достойным восхищения, потому что тебе довелось его видеть, с ним разговаривать, его слышать. [1483]
[Будет] предательством [в судебной речи] бегло и кратко коснуться того, что следует втолковывать, вбивать, повторять. Для большинства в длинном рассуждении есть нечто внушительное, весомое; меч входит в тело не от удара, а более от нажима: так и слово в душу. [1484]
Как со всем хорошим, так и с хорошей речью: она тем лучше, чем длиннее. [1485]
Одна и та же речь может, правда, показаться хорошей, когда ее произносят, и плохой, когда ее читают, но невозможно, чтобы речь, хорошо написанная, оказалась плоха при слушании. [1486]
Каждому милы его собственные измышления, и если кто-то другой скажет то же самое, что он предполагал, то для него это уже сильнейший довод. [1487]
Как-то Регул, с которым мы защищали одно и то же дело, сказал мне: «по-твоему, надо исследовать все, относящееся к делу, а я сразу вижу, где горло, и за него и хватаю». Он, конечно, хватал то, на что нацелился, но в выборе цели ошибался часто. Ему (…) случалось принять за горло колено или пятку. [1488]
В плохой покупке всегда каешься, потому особенно, что это укор хозяину в его глупости. [1489]
Мнения ведь подсчитывают, не взвешивают. (…) В самом равенстве столько неравенства! Разум не у всех одинаков, а права одинаковы. [1490]
Старая слава молодую любит. Так уж устроено: если ты не добавишь к старым услугам новых, прежних как не бывало. [1491]
Как бы ни были обязаны тебе люди, если ты им откажешь в чем-нибудь одном, они только и запомнят, что этот отказ. [1492]
Ничто так не выделяет свет, как тени. [1493]
Люди больше ценят славу не великую, а широко разошедшуюся. [1494]
Умный и тонкий читатель не должен сравнивать между собой произведения разных литературных видов, но, взвесив их в отдельности, не почитать худшим то, что в своем роде совершенство. [1495]
Как в человеке, так и в государстве, тяжелее всего болезнь, начинающаяся с головы. [1496]
В этом (…) мире (…) нельзя ни в чем отчаиваться и нельзя ни на что полагаться. [1497]
Хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем. [1498]
Несправедливо, конечно, но так уж повелось, что в зависимости от успеха или неудачи те же самые решения или признают хорошими, или осуждают как плохие. Поэтому обычно одни и те же поступки определяют как рвение и как тщеславие, как щедрость и как безумие. [1499]
Недоделанное – то же самое, что неначатое. [1500]
Открытая рана боится прикосновения врачующей руки, потом терпит ее и, наконец, требует; так и свежая душевная боль отталкивает слова утешения и бежит от них, но затем их хочет и успокаивается от добрых, ласковых слов. [1501]
Лучше сказать лишнее, чем не сказать необходимого. А потом судить о том, что лишнее, ты можешь, только прослушав все. [1502]
Я считаю счастливыми людей, которым боги дали или свершить подвиги, достойные записи, или написать книги, достойные чтения; к самым же счастливым тех, кому даровано и то и другое. [1503]
То, что ускользнуло от читателя, не может укрыться от переводчика. [1504]
Следует читать много, но не многое. [1505]
Толпа от самой многочисленности своей приобретает некий большой коллективный здравый смысл, и те, у кого по отдельности рассудка мало, оказавшись все вместе, имеют его в изобилии. [1506]
Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал. [1507]
Рабство прошлого времени повлекло за собой невежество и забвение в области многих благородных занятий, между-прочим и в области сенатского права. (…) Поэтому возвращенная свобода застигла нас несведущими и неопытными; упоенные ее сладостью, мы вынуждены иногда раньше действовать, а затем уже узнавать. [1508]
Трудно не перезабыть сведений, которым нет применения. [1509]
Время кажется тем короче, чем оно счастливее. [1510]
Человеку свойственно чувствовать и испытывать страдания, но в то же время бороться с болью и слушать утешения, а не просто не нуждаться в утешениях. (…) Есть некоторое наслаждение и в печали, особенно если ты выплачешься на груди у друга, который готов или похвалить твои слезы, или извинить их. [1511]
Мало разницы в том, потерпел ты несчастье или ждешь его; только для печали есть граница, а для страха – никакой. [1512]
Людской слух радуется новизне. [1513]
Как занятия дают радость, так и занятия идут лучше от веселого настроения. [1514]
Мы имеем обыкновение отправляться в путешествие и переплывать моря, желая с чем-нибудь познакомиться, и не обращаем внимания на то, что находится у нас перед глазами. (…) Мы не интересуемся близким и гонимся за далеким; откладываем (?) посещение того, что всегда можно увидеть, в расчете, что мы часто можем это видеть. [1515]
От многочисленных изменений измененным кажется и то, что осталось таким, как было. [1516]
Рабы всех страстей сердятся на чужие пороки так, словно им завидуют, и тяжелее всего наказывают тех, кому больше всего им хотелось бы подражать. [1517]
Я считаю самым лучшим и самым безупречным человека, который прощает другим так, словно сам ежедневно ошибается; и воздерживается от ошибок так, словно никому не прощает. [1518]
Он был особенно умен тем, что считал других умнее себя; особенно образован тем, что хотел учиться. [1519]
О несчастных забывают так же, как об усопших. [1520]
Плохо, если власть испытывает свою силу на оскорблениях; плохо, если почтение приобретается ужасом: любовью гораздо скорее, чем страхом, добьешься ты того, чего хочешь. Ведь когда ты уйдешь, страх исчезнет, а любовь останется, и как он превращается в ненависть, так она превращается в почтение. [1521]
Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам: к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее. (…) Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию. [1522]
И самый длинный день скоро кончается. [1523]
Я не хочу, как человек праздный, писать длинные письма, а читать их хочу, как человек изленившийся. Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любопытнее праздных. [1524]
Очень одобряю, что ты предпринял прилежный пересмотр своих трудов. Тут есть, однако, некоторая мера: (…) излишнее старание больше уничтожает, чем исправляет. [1525]
Хорошие люди слабее плохих.
Загляни в собственную душу.
Молвы боятся многие, совести – кое-кто.
В какие узкие пределы втиснута жизнь множества людей!
Мудрые люди говорят, что хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.
История не должна переступать пределов истины, и для честных поступков достаточно одной истины.
История пишется для установления строгой истины.
Честность оскорбляет людей в ту минуту, когда она им во вред, потом они же ею восторгаются и ее превозносят.
Честность для нас значит не меньше, чем для других необходимость.
О честности обвинителя лучше всего судить по самому обвинению.
Честную душу сдерживает совестливость, а негодяй крепнет от своей дерзости.
Никогда один человек не мог обмануть всех, да и все не могли обмануть одного человека.
Лучше ничем не заниматься, чем заниматься ничем.
Нет более справедливого дохода, чем тот, который принесут земля, небо, год.
Важно не звание человека, а его дело.
Если ты рассчитываешь на потомков, то для них недоделанное – то же самое, что неначатое.
Привычка к одним и тем же занятиям вырабатывает умение, но не развивает способностей, внушает не уверенность в себе, но самодовольство.
Люди по своей природе любознательны; и ничем не прикрашенное знакомство с фактами прельщает даже тех, кто с удовольствием слушает болтливые небылицы.
Считаю крайней глупостью выбирать для подражания не самое лучшее.
И радость и утешение – в науках.
Никто не может быть мудрым во всякую минуту.
Подобно тому, как почвы обновляются разнообразным и переменным посевом, так и наш ум обновляется размышлением то об одном, то о другом.
Беда часто делает людей остроумными.
Живой голос, как говорится, производит гораздо больше впечатления. Пусть то, что ты читаешь, будет сильнее, но в душе глубже засядет то, что запечатлевают в ней манера говорить, лицо, облик, даже жест говорящего.
У несчастных одни речи, у счастливых – другие.
Оратор должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам: к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.
Ораторы, говорящие сидя, если даже речь их обладает в значительной степени такими же достоинствами, что и речь говорящих стоя, одним тем, что они сидят, ослабляют и принижают свою речь. А у тех, кто читает речь, связаны глаза и руки, которые так помогают выразительности. Ничего удивительного, если внимание слушателей, ничем извне не плененное и ничем не подстрекаемое, ослабевает.
Гремит, сверкает и приводит в смятение не речь увечная и обкорнанная, а возвышенная, льющаяся широким великолепным потоком.
Опыт и есть и считается лучшим учителем красноречия.
Книги надо не прочитывать, но читать и перечитывать.
Всякая хорошая книга тем лучше, чем она больше.
Тот истинно благороден, кто легко прощает заблуждения людей и в то же время так боится сделать что-нибудь дурное, как будто он никогда никого не прощал.
Чистое не становится хуже, если им займутся люди плохие; вообще же оно удел хороших.
Для печали есть предел, для страха – нет.
Страх – суровейший исправитель.
Преданность негодяев так же ненадежна, как они сами.
Лицемерная любовь хуже ненависти.
Так уж устроено природой: ничто не усиливает любовь к человеку, как страх его лишиться.
Величайшая радость в жизни человека – быть любимым, но не меньшая – самому любить.
Кротость особенно похвальна тогда, когда причина гнева вполне справедлива.
Чрезмерное усердие больше портит, чем улучшает.
Люди, преданные наслаждениям, живут будто одним днем: кончилось сегодня – и нет причины жить.
Печаль изобретательна на скорбные выдумки.
Общепринято приписывать вину правдивость.
Справедливо, чтобы человек выступал иногда ради собственной доброй славы.
Людей охватила такая страсть к наживе, что, по-видимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им.
Изобразить нельзя, как одушевляют действия ума телодвижения.
Молодость и средний возраст мы должны посвятить родине, старость – себе.
Можно мириться с беспорядочной сумятицей в жизни юноши; старикам к лицу спокойная упорядоченная жизнь: напрягать свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.
О тех, кто сами призвали смерть, горюешь неисцелимо, ибо веришь, что они могли еще долго жить.
Неизменным и великим утешением в смерти людей, скончавшихся от болезни, служит ее неотвратимость.
Постараемся же, пока нам дана жизнь, чтобы смерти досталось как можно меньше того, что она сможет уничтожить.
Те, кто думают о будущих поколениях и хотят жить в своих произведениях, умирают всегда преждевременно, потому что смерть всегда обрывает у них что-то начатое.
Все, однако, можно если не победить, то смягчить искусством и старанием.
Змеи змей не кусают.

Гай Плиний Секунд (старший)


(ок. 23 – 79 гг.)
государственный деятель, писатель, ученый

Нет ни одного животного, которое проливало бы слезы, и притом с первого дня своего появления на свет. А ведь смех, (…) самый первый смех, появляется у человека только на сороковой день его жизни! [1526]
Никого нельзя назвать счастливым. Вернее будет сказать, что тот, к кому судьба была благосклонна и добра, не был несчастлив; ибо, если не говорить о всем прочем, у человека всегда остается страх перед изменчивостью судьбы, а раз такой страх сидит в сознании, не может быть прочного счастья. [1527]
Природа швырнула голого человека на голую землю. [1528]
Никто из смертных не может быть умен всегда. [1529]
В [душевной] болезни ум отражает сам себя. [1530]
О каждом дне можно судить только по следующему за ним дню, а о всех прожитых днях может произвести приговор только последний из них. Благо никогда не равно злу, даже если счастливые обстоятельства по количеству равняются несчастным; ведь нет той радости, как бы она ни была велика, которая могла бы уравновесить малейшее огорчение. (…) Не считать надо дни, а взвешивать. [1531]
Когда кораблю предстоит затонуть, все крысы с него убегают. [1532]
Обзаводясь землей, приглядись прежде всего к воде, дороге, соседу. [1533]
Больше пользы приносит хозяйский лоб, чем затылок. [1534]
Италию погубили латифундии. [1535]
Земледелие основано на труде, а не на расходах. [1536]
Когда говорят об отсутствующих, у них в это время звенит в ушах. [1537]
Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены. [1538]
Без выписок он [Плиний Старший] ничего не читал и любил говорить, что нет такой плохой книги, в которой не найдется ничего полезного. [1539]
Ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек.
Нам отказано в долгой жизни; оставим труды, которые докажут, что мы жили!
Нет наслаждения, которое в конце концов не приводило бы к пресыщению.
Стыдно признаться, но ведь из всех живых существ лишь один человек не знает, что для него полезно.
Ни дня без строчки.
Человеческая природа жадна на новизну.
Хозяйский глаз важнее всего.
Наилучший наставник во всем – привычка.
Нет худа без добра.
Каждому свое нравится.
Никто из смертных не бывает всякий час благоразумен.
Болезням числа нет.
Нет искусства полезнее медицины.

Секст Проперций


(ок. 50 – ок. 15 гг. до н.э.)
поэт

Удел гения – бессмертная слава.
Все мы, увы, не ко всем делам одинаково годны.
Не все одинаково пригодно для всех.
Пусть юность воспевает любовь.
Любовь не признает иного врача, кроме себя самой.
Истинная любовь не знает меры и границ.
Тот, кто безумствам конца ожидает, безумен: настоящей любви нет никаких рубежей.
Нет вражды более злобной, чем та, которую порождает любовь.
Спутником красоты всегда было легкомыслие.
Пусть каждый соблюдает свою дорогу.

Публилий Сир


(I в. до н.э.)
драматург и актер, родом из Сирии

Коль добр отец – люби его, коль зол – терпи. [1540]
Чужим милее наше, а чужое – нам. [1541]
Великое берет начало с малого. [1542]
Кто глуп и понял это, тот уже не глуп. [1543]
Кто глуп, тому не впрок советы умного. [1544]
Недоброе всегда быстрее доброго. [1545]
На просьбу вежливый отказ – молчание. [1546]
Чтоб погубить – судьба лишает разума. [1547]
И раны не болят у победителей. [1548]
Молчанье для глупца – замена мудрости. [1549]
Снося обиду – вызываешь новую. [1550]
Бедности не хватает немногого, скупости – всего. [1551]
Блажен, кто умрет прежде, чем сам позовет смерть. [1552]
Боль заставляет лгать даже невинного. [1553]
Больше всего бойся того, кто не боится умереть. [1554]
Большое утешение – погибнуть вместе со всей вселенной. [1555]
Боязливый называет себя осторожным, скупой – экономным. [1556]
В любви всегда ищут причину для осуждения. [1557]
В чрезмерных спорах истина теряется. [1558]
В штиль каждый может быть кормчим. [1559]
Вдвойне дает тот, кто дает быстро. [1560]
Вдвойне победитель тот, кто после победы побеждает себя самого. [1561]
Великая судьба – великое рабство. [1562]
Вещь стоит столько, сколько за нее можно взять с покупателя. [1563]
Виновный боится закона, невиновный – судьбы. [1564]
Воспоминание о прошлом несчастии – новое несчастье. [1565]
Всегда бойся того, кто однажды тебя обманул. [1566]
Глаза и уши толпы – плохие свидетели. [1567]
Готовые слезы указывают на хитрость, а не на печаль. [1568]
Даже повеситься приятно на красивом дереве. [1569]
Даже тончайший волос отбрасывает тень. [1570]
Даже совершающий несправедливость ее ненавидит. [1571]
Деньги, если умеешь ими пользоваться, рабы, если не умеешь – господа. [1572]
Дешево удовлетворяется голод, дорого – пресыщение. [1573]
Для несчастного сама жизнь – несправедливость. [1574]
Долго готовься к войне, чтоб быстрей победить. [1575]
Должник не любит видеть порог своего кредитора. [1576]
Дружба или связывает равных, или делает равными. [1577]
Если двое делают одно и то же, это не одно и тоже. [1578]
Если не восходит новая слава, то теряется и старая. [1579]
Если ничего не хочешь бояться, опасайся всего. [1580]
Если ты повинуешься неохотно, ты раб; если охотно – служитель. [1581]
Еще ни один достойный человек не стал вдруг богатым. [1582]
Желающая казаться красавицей ни в чем не отказывает. [1583]
Желающий плохо поступать всегда найдет причину. [1584]
Женщина либо любит, либо ненавидит; третьего нет. [1585]
Живущий только для себя (…) мертв для других. [1586]
Жизнь (…) коротка, но несчастья делают ее длиннее. [1587]
Заботиться о женщинах – значит отчаяться иметь досуг. [1588]
Завтрашний день – ученик вчерашнего. [1589]
Злословящие о других чаще всего осуждают самих себя. [1590]
Знай меру и в речи, и в молчании. [1591]
Знать, когда истечет твое время, – значит постоянно умирать. [1592]
Играющая старуха – развлечение для смерти. [1593]
Изгнанник, нигде не имеющий дома, – мертвец без погребения. [1594]
Иногда счастье содержит в себе частицу глупости. [1595]
Ищет одиночества желающий жить только с невинными. [1596]
Когда любишь, не знаешь, а когда знаешь, не любишь. [1597]
Когда Фортуна нас ласкает, она хочет нас соблазнить. [1598]
Кому дозволено больше, чем следует, желает больше дозволенного. [1599]
Конец любви кладет не разум, а время. [1600]
Красивое лицо – немая рекомендация. [1601]
Кроткие в большей безопасности, зато они рабствуют. [1602]
Кто многое терпит, дождется того, чего он не сможет терпеть. [1603]
Кто ругается с пьяным, бранит отсутствующего. [1604]
Кто сносит пороки друга, делает их своими. [1605]
Кто теряет честь, сверх того уже ничего потерять не может. [1606]
Лучше внушать зависть, чем жалость. [1607]
Любви и смерти избежать невозможно. [1608]
Маленькие пороки великих неизбежно становятся великими. [1609]
Мертвого льва кусают даже щенки. [1610]
Многим угрожает тот, кто наносит оскорбление одному. [1611]
Многого не хватает роскоши, жадности – всего. [1612]
Мы, люди, всегда находимся на одинаковом расстоянии от смерти. [1613]
На кого не хочешь часто сердиться, рассердись один раз. [1614]
На предусмотрительности вождя зиждется мужество воинов. [1615]
Напрасно винит Нептуна тот, кто терпит кораблекрушение дважды. [1616]
Нарушение любовных клятв ненаказуемо. [1617]
Не победишь опасность без опасности. [1618]
Не попробовав, никто не знает, на что он способен. [1619]
Не потеряно то, о потере чего не знаешь. [1620]
Не прощать никому и прощать всем – одинаково жестоко. [1621]
Не считается обманутым знающий, что он обманут. [1622]
Не умеет молчать тот, кто не умеет говорить. [1623]
Небольшой долг создает должника, долг побольше – врага. [1624]
Нелегко сберечь одному то, что нравится многим. [1625]
Немногие не хотят грешить, умеют же все. [1626]
Несправедливость легче переносят уши, чем глаза. [1627]
Никто не живет таким бедным, каким (…) родился. [1628]
Ничего нельзя сделать (…) осторожно и быстро. [1629]
Нравы говорящего убеждают больше, чем его речь. [1630]
Нужно долго подумать, прежде чем твердо решить. [1631]
Оправдание виновного – приговор судье. [1632]
Отвращай гнев любящего слезами. [1633]
Переносить зависть может или сильный, или счастливый. [1634]
Плач наследника – смех под маской. [1635]
Плох тот план, который нельзя изменить. [1636]
Повторенная ошибка становится виной. [1637]
Подозрения любовника – как сон наяву. [1638]
Подозрительный ум всегда видит темную сторону вещей. [1639]
Полезно быть побежденным, если победа вредна. [1640]
Получать, когда не можешь вернуть, – значит грабить. [1641]
Потеря друга – величайшая из потерь. [1642]
Принимать благодеяние – значит продавать свою свободу. [1643]
Приятно пятно от крови врага. [1644]
Разгневанный всегда считает, что может больше, чем может. [1645]
Разгневанный, придя в себя, гневается на себя самого. [1646]
Раненому лекарство от боли – боль врага. [1647]
Рану любви лечит тот, кто ее нанес. [1648]
С двойной благодарностью принимается даваемое сверх необходимого. [1649]
Скупого возбуждают, а не насыщают деньги. [1650]
Скупому не хватает и того, что у него есть, и того, чего у него нет. [1651]
Сперва отказать, затем сделать, – значит обмануть. [1652]
Спешить в судопроизводстве – значит отыскивать вину. [1653]
Счастливые обстоятельства создают друзей, печальные – их испытывают. [1654]
Счастье само по себе дело неспокойное. [1655]
Труднее разбирать тяжбу между друзьями, чем между врагами. [1656]
Увещевай друзей втайне, хвали прилюдно. [1657]
Укрепляй корабль двумя якорями. [1658]
Фортуна делает дурнем того, к кому слишком благоволит. [1659]
Фортуна многое дает в пользование, ничего – в собственность. [1660]
Фортуна ничего не отнимает у нас, кроме того, что дала. [1661]
Фортуна сделана из стекла: чем ослепительнее, тем хрупче. [1662]
Хорошая жена повелевает мужем, подчиняясь ему. [1663]
Хорошее дело – искоренять зло, а не злодеев. [1664]
Хорошо задуманное часто плохо удается. [1665]
Часто в сомнительных обстоятельствах смелость заменяет разумное решение. [1666]
Чаще сбываются опасения, чем надежды. [1667]
Человек умирает столько раз, сколько раз [он] теряет близких. [1668]
Чем искуснее игрок, тем больший он мошенник. [1669]
Щади плохого, если (…) с ним должен погибнуть хороший. [1670]
Юноши охотно слушают дурные советы. [1671]
Человек не подарен жизни, а взаймы ей дан.
Счастлив не тот, кто таким кому-то кажется, а тот, кто таким себя чувствует.
Важно не то, кем тебя считают, а кто ты на самом деле.
Славнейшая победа – победа над самим собой.
Неразумно бояться того, что неизбежно.
Упущенный случай редко повторяется.
Существует всеобщий закон, по велению которого рождаются и умирают.
Последующий день – ученик предыдущего дня.
Судьба – стекло: блестя, разбивается.
Легка Фортуна: что дала, то вновь возьмет.
Сам виноват, так на судьбу не жалуйся.
Счастье легче найти, чем сохранить.
В чем счастье, как не в силе и терпении?
В излишних спорах теряется истина.
Дай свободно высказаться, если хочешь услышать правду.
Кто быстро судит, тот быстро и раскаивается.
Преступна спешка в умозаключениях.
Когда порок доходен – правда убыльна.
Удваивают память наши бедствия.
В беде уже поздно о совете спрашивать.
Лишать чести другого – значит лишаться своей.
Плохо то решение, которое нельзя изменить.
Дорога к славе прокладывается трудом.
Для спасения человека можно причинить ему и боль.
И срам хорош, когда за дело доброе.
Лучше совсем не знать чего-либо, чем знать плохо.
Видя чужие пороки, умный избавляется от своих.
Есть разница, кто с виду, а кто по сути мудр.
Кто мудр – врага боится и бессильного.
Сомнение есть первый подступ к разуму.
Чужим пороком мудрый исправляет свой.
Раздумье научает смертных разуму.
Кого удача любит, тот глупеет вдруг.
Кто быстро исправляет свою ошибку, тот смягчает ее.
Кто добр лишь на словах, вдвойне негоден тот.
Когда убеждает золото, речь бессильна.
Речь – образ души.
В ласковых речах бывает яд.
Совет всегда отсутствует тогда, когда он наиболее нужен.
Доброе слово лучше богатства.
Злой язык – признак злого сердца.
Любой слух может наделать бед.
Всегда сохраняй меру и в речи, и в молчании.
Молчаливость – мудрость глупца.
Важно точно знать, в каком смысле разуметь каждое слово.
Лучше разумно молчать, чем глупо говорить.
Отрава скрыта в речи слишком вкрадчивой.
У человека всегда на языке одно, а на уме другое.
Смолчав, усугубляешь преступление.
Желая правды, языка не сдерживай.
Приняв услугу, расстаешься с вольностью.
Судья, осуждающий невинного, осуждает самого себя.
Кто защищает виновного, тот сам навлекает на себя обвинение.
Лишь временной бывает безнаказанность.
Оправдание преступника – это осуждение судьи.
Там, где законы в силе, – и народ силен.
От всякой боли средство есть – терпение.
Умей прощать, и мощь твоя умножится.
Думай больше о совести, чем о репутации.
О своей репутации заботятся многие, о своей совести – лишь некоторые.
Взаимная благожелательность есть самое близкое родство.
Стыду научить нельзя, с ним нужно родиться.
Раны совести никогда окончательно не зарубцовываются.
Хуже рабства угрызения совести.
Не делать зла – и то благодеяние.
Лук ломается от напряжения, дух – от расслабления.
Кто благороден, тот обид не ставит в счет.
От всех обид спасение – в забвении.
Много прощая, сильный становится еще сильнее.
У кого меньше всего желаний, у того меньше всего нужды.
У победителей раны не болят.
Где единение, там и победа.
Всегда победа с теми, в ком согласие.
Невидимое зло всего тревожнее.
Вседневный страх есть та же казнь вседневная.
Стерпев пороки друга, наживешь их себе.
Дружба, которая прекратилась, никогда, собственно, и не начиналась.
Притворный друг гораздо хуже злейшего врага.
Не веришь другу – и тебе не верит друг.
Друга долго ищут, с трудом находят и трудно его сохранить.
Потерять друга – величайшая из потерь.
Кто опасается друга, тот учит, чтобы и друг его опасался.
Женщина любит или ненавидит: третьего у нее нет.
В любви наружность значит больше, чем авторитет.
Иногда и за поцелуями скрывается ненависть.
Крайне трудно уберечь то, что нравится многим.
Любовь несовместима со страхом.
Забудь покой, кто вздумал править женщиной.
Любить и быть разумными едва ли могут даже боги.
В любви тоска соперничает с радостью.
От смерти и любви никто не скроется.
Любовь можно снискать лаской, а не силой.
Под плачем наследника часто скрыт веселый смех.
Повторный брак – всегда предмет злословия.
Доброе имя – как наследство от отца.
Будь осторожен даже в безопасности.
Не стыдно подчиняться обстоятельствам.
Нет хуже наказанья, чем раскаянье,
Кто духом тверд – не знает колебания.
Другим прощай часто, себе – никогда.
Обсуждать надо часто, решать – однажды.
Другим прощай многое, себе – ничего.
Слышать упреки в несчастье тяжелее самого несчастья.
Часто лучше не замечать обиду, чем мстить за нее.
Не забывай услуг, тебе оказанных, но забудь про те, которые ты сам оказал.
Нигде так не полезно промедление, как в гневе.
Щади дурного, чтоб спасти хорошего.
Раздор придает большую ценность согласию.
Не жди благодеяний тот, кто сам их не оказывает.
Кого добром не сдержишь – силой сдерживай.
Согласие усиливает даже слабые силы.
Терпенье может обернуться страстью.
Простив проступок, побуждаешь к худшему.
Безумен тот, кто, не умея управлять собой, хочет управлять другими.
Кто попустительствует дурным людям, тот вредит хорошим.
Кто не стыдится своего проступка, тот вдвойне виноват.
Завистник говорит не то, что есть, а то, что может причинить зло.
Стремиться к излишеству – значит гоняться за лишениями.
Ссора – всегда наихудший аргумент.
Привычка к благополучию – наихудшая привычка.
Кто отроду бесстыден – не исправится.
Обманщик тот, кто берет, зная, что не сможет вернуть.
Добьется льстивый, где спасует доблестный.
Обиду легче стерпит слух, чем зрение.
Обидеть легче, чем обиду вытерпеть.
Беда принуждает ко лжи даже честных.
Кого уважают, тем никогда не льстят, потому что уважение чтит, лесть насмехается.
Оскорбления и почести толпы следует принимать безразлично: не радоваться одним и не страдать от других.
Кто меньше хочет, в меньшем и нуждается.
Жадного деньги возбуждают, а не насыщают.
Скупой ничего не делает полезного, разве что когда умирает.
Скупому все враги, а главный сам себе.
У скупого никогда дело не станет за причиной отказа.
Нас учит бедность жизненному опыту.
Жизнь коротка, но в бедах долгой кажется.
Умри, пока тебя ласкает жизнь.
Тот страшен, кто за благо почитает смерть!
Прекрасно умереть – позорно рабствовать.
Промахи, свойственные возрасту, с возрастом и проходят.
Власть времени – это закон, достойный уважения.

Гай Саллюстий Крисп


(86 – ок. 35 гг. до н.э.)
историк, государственный деятель

Когда дурным людям достаются награды, безвозмездно быть честным нелегко. [1672]
Не называйте рабства покоем, изменяя смысл понятий в меру своей трусости. [1673]
Немногие желают свободы, (…) большинство – справедливых господ. [1674]
Прежде, чем начинать, надо подумать, а подумав – действовать быстро. [1675]
Если (…) ты упомянешь о великой доблести и славе честных людей, то каждый равнодушно примет то, что он, по его мнению, и сам может легко совершить; но то, что превыше этого, признает вымышленным и ложным. [1676]
Жаден до чужого, расточитель своего. (О Катилине). [1677]
Царям честные люди подозрительнее, чем дурные, и чужая доблесть всегда их страшит. [1678]
Подвиги афинян (…) были достаточно блиста тельны и великолепны, но гораздо менее значительны, чем о них говорит молва. Но так как в Афинах появились писатели чрезвычайного дарования, то деяния афинян и прославляются во всем мире как величайшие. [1679]
У римского народа (…) все лучшие люди предпочитали действовать, а не говорить, – чтобы другие прославляли их подвиги, а не сами они рассказывали о чужих. [1680]
Алчность всегда безгранична, ненасытна и не уменьшается ни при изобилии, ни при скудости. [1681]
Каждый измерял опасности степенью своей боязни. [1682]
Пожар, грозящий мне, я потушу под развалинами. (Угроза Катилины.) [1683]
С наиболее высокой судьбой сопряжена наименьшая свобода: таким людям [занимающим высшее положение] нельзя ни выказывать свое расположение, ни ненавидеть, а более всего – предаваться гневу. [1684]
Все дурные дела порождались благими намерениями. [1685]
Наглость сильнее там, где защита слабее. [1686]
Не обеты и не бабьи молитвы обеспечивают нам помощь богов; бдительность, деятельность, разумные решения – вот что приносит успех во всем; пребывая в беспечности и праздности, умолять богов бесполезно: они разгневаны и враждебны. [1687]
Быть честным, а не казаться им предпочитал он. Таким образом, чем меньше искал он славы, тем больше следовала она за ним. (О Катоне Младшем.) [1688]
Один лишь победитель достигает мира ценой войны. [1689]
Сознание неизбежности (…) даже трусов делает храбрыми. [1690]
Большинство повелителей заблуждается, полагая, что чем ничтожнее те, кем они повелевают, тем надежнее их защита. [1691]
Всякая жестокая власть скорее сурова, чем долговечна и (?) того, кто внушает страх другим, в конце концов самого охватит ужас. [1692]
Мудрые ведут войну ради мира. [1693]
Большинство отказывается от нее [свободы] из страха. [1694]
Все возникшее уничтожается, а растущее стареет. [1695]
[Югурта] больше всех делал, меньше всех говорил о себе. [1696]
Согласием малые государства укрепляются, от разногласия величайшие распадаются. [1697]
Во всякой борьбе более могущественный, даже если он терпит обиду, все же, так как он сильнее, кажется обидчиком. [1698]
Для человека, охваченного каким-либо желанием, все делается недостаточно быстро. [1699]
Всякую войну развязать легко, но очень трудно прекратить, ее начало и завершение – не во власти одного и того же человека; начать ее способен любой, даже трус, но кончится она – когда на это будет воля победителей. [1700]
Все люди – одинакового происхождения, но все храбрейшие – они и самые благородные. [1701]
Чем славнее жизнь предков, тем позорнее нерадивость потомков; она не оставляет во тьме ни их достоинств, ни их пороков. [1702]
Изящество подобает женщинам, мужчинам – труд. [1703]
Трусость еще никого не сделала бессмертным. [1704]
[Тому], кто взял в руки оружие, не подобает искать помощи у безоружных ног. [1705]
Многие люди, рабы желудка и сна, проводят жизнь без образования и воспитания, подобно бродягам, причем, вопреки природе, тело служит им для наслаждения, а душа – в тягость.
При единении и малое растет, при раздоре и величайшее распадается.
Прихоть случая управляет миром.
Ставь божеское на один уровень с человеческим.
Для тела и имущественных благ есть как начало, так и конец, и все, что зарождается, гибнет, и что умножается, оскудевает.
Каждый кузнец своего счастья.
Трудным представляется писать историю.
Дела важнее слов.
Слова сопоставлять с делами.
Стоя – одно, сидя – другое (говорит).
Мы в цвете лет, мы сильны духом.
Всякую войну легко начать, но крайне трудно кончить.
Победа, купленная кровью.
Дорогой мужества стремиться к славе.
Отвага заменяет крепостные стены.
Иметь общие желания и общие отвращения – именно в том состоит прочная дружба.
Кто больший друг, как не брату брат?
Страстность и гнев – худшие советчики.
На кого не действуют ни слава, ни опасности, того напрасно уговаривать.
Хороший человек, если на него не обращать внимания, становится только менее деятельным, а дурной более преступным.
Люди свое ценят дешево, желают чужого.
Богатство не уменьшает жадности.
Корыстолюбие отнимает у людей самые заветные чувства – любовь к отечеству, любовь семейную, любовь к добродетели и чистоте.
Скупость, словно пропитанная вредоносными зельями, расслабляет дух.
Больший позор – потерять приобретенное, чем совсем не быть приобретшим.
В печали и в несчастьях смерть не мучение, а упокоение от тягот.

Гай Светоний Транквилл


(ок. 70 – ок. 140 гг.)
историк

Самых хищных чиновников (…) он [Веспасиан] нарочно продвигал на все более высокие места, чтобы дать им поживиться, а потом засудить, – говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает возможность намокнуть, а мокрое выжимает. [1706]
Загладить позор былой своей скупости ему [Веспасиану] не удалось. (…) И даже на его похоронах Фавор, главный мим, выступая, по обычаю, в маске и изображая слова и дела покойника, во всеуслышанье спросил чиновников, во сколько обошлось погребальное шествие? И услышав, что в десять тысяч миллионов, воскликнул: «Дайте мне десять тысяч и бросайте меня хоть в Тибр!» [1707]
До сих пор речь шла о правителе, далее придется говорить о чудовище. [1708]
Под конец жизни он [Цезарь] стал осторожнее принимать бой: чем больше за ним побед, рассуждал он, тем меньше следует полагаться на случай, так как никакая победа не принесет ему столько, сколько может отнять одно поражение. [1709]
[Клавдий] уверял, будто нарочно притворялся глупцом при Гае [Калигуле], так как иначе не остался бы жив и не достиг бы своего положения, однако никого этим не убедил, так как немного спустя появилась книжка под заглавием «Вознесение дураков», в которой говорилось, что притворных глупцов не бывает. [1710]
Правителям (…) живется хуже всего: когда они обнаруживают заговоры, никто им не верит, покуда их не убьют. [1711]
Насколько Нерон потерял добродетели своих предков, настолько же он сохранил их пороки, словно родовое наследство. [1712]
Тиберий долго колебался, прежде чем принять верховную власть после смерти Августа. (…) Кто-то в лицо ему заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обещать то, что уже делает. [1713]
Цезарю подобает умереть стоя.
Хороший пастух снимает с овец шерсть, а не шкуру.
Кто не порицает клеветников, тот поощряет их.
Лиса меняет шкуру, но не нрав.

Луций Анней Сенека (младший)


(ок. 4 гг. до н.э. – ок. 65 гг. н.э.)
сын Сенеки Старшего, писатель, философ-стоик, воспитатель и советник Нерона

Смысл благодеяний прост: их только дарят; если что возвращается, то уже прибыль, не возвращается – нет убытка. Благодеяние оказано для благодеяния. [1714]
Вина не должна падать на наш век. И предки наши жаловались, и мы жалуемся, да и потомки наши будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся все хуже и беззаконнее. Но все эти пороки остаются теми же (…), подобно тому как море далеко разливается во время прилива, а при отливе снова возвращается в берега. [1715]
Страх внушают не только самые отважные животные, но и самые неподвижные, благодаря своему вредоносному яду. [1716]
Поздно оказал благодеяние тот, кто оказал его просящему. [1717]
Не следует принимать благодеяний от всех. От кого же принимать? (…) От тех, кому мы сами желали бы их оказать. [1718]
В благодеяниях кредитора следует выбирать с большей тщательностью, чем в деньгах. [1719]
Кто принял благодеяние с благодарностью, тот (…) уплатил уже первый взнос за него. [1720]
Кто приносит благодарность, удаляя свидетелей, тот человек неблагодарный. [1721]
Некоторые знатные и благородные женщины считают свои годы не по числу консулов, а по числу мужей, и разводятся, чтобы выйти замуж, а выходят замуж, чтобы развестись. [1722]
Дело дошло уже до того, что ни одна женщина не имеет мужа для чего-либо иного, как только для возбуждения любовника. [1723]
Награда за высокие подвиги заключается в них самих. [1724]
Никто, обладая здравым умом, не боится богов, так как неразумно страшиться спасительного, и никто не любит тех, кого боится. [1725]
Бывает красноречивым даже тот, кто молчит, и храбрым даже тот, кто сидит сложа руки, или даже – у кого руки связаны. [1726]
Общественное мнение – (…) дурной истолкователь. [1727]
Лучше (…) помогать и злым ради добрых, чем лишать помощи добрых ради злых. [1728]
Луций Сулла уврачевал отечество средствами более тяжкими, чем были самые опасности. [1729]
Пусть каждый спросит себя: не жалуются ли все на чью-нибудь неблагодарность? Но не может быть того, чтобы все жаловались, если не надо жаловаться на всех. Следовательно, все неблагодарны. [1730]
«На этой стороне явное большинство». – Значит, именно эта сторона хуже. Не настолько хорошо обстоят дела с человечеством, чтобы большинство голосовало за лучшее: большая толпа приверженцев всегда верный признак худшего. [1731]
Когда я вспоминаю все свои речи, я завидую немым. [1732]
Всякая жестокость происходит от немощи. [1733]
Что я хочу извлечь из добродетели? Ее саму. (…) Она сама себе награда. [1734]
Не наука добродетели, а наука нищеты была главным делом его жизни. (О кинике Деметрии, который доходил до крайностей аскетизма). [1735]
Перестань корить философов богатством: никто не приговаривал мудрость к бедности. [1736]
Карман у него [мудреца] будет открытый, но не дырявый: из него много будет выниматься, но ничего не будет высыпаться. [1737]
Некоторые из мудрых мужей называли гнев кратковременным помешательством. [1738]
Что-что, а вредить все люди умеют неплохо. [1739]
Никакое лечение не может считаться жестоким, если его результат – выздоровление. [1740]
Любое чувство – столь же плохой исполнитель, сколь и распорядитель. [1741]
Всякое почти вожделение (…) мешает осуществлению того, к чему стремится. [1742]
Гнев делает мужественнее лишь того, кто без гнева вообще не знал, что такое мужество. [1743]
Насколько человечнее (…) не преследовать их [грешников], но попытаться вернуть назад! Ведь если человек, не зная дороги, заблудится среди вспаханного поля, лучше вывести его на правильный путь, чем выгонять с поля палкой. [1744]
Согрешающего нужно исправлять: увещанием и силой, мягко и сурово; (…) тут не обойтись без наказания, но гнев недопустим. Ибо кто же гневается на того, кого лечит? [1745]
Гнев – самый женственный и ребяческий из пороков. – «Однако он встречается и у мужей». – «Конечно, потому что и у мужей бывает женский или детский характер». [1746]
Честолюбие [тиранов] (…) хочет (…) заполнить одним-единственным именем весь календарь, назвать в честь одного имени все поселения на земном шаре. [1747]
Мы начинаем смеяться со смеющимся, печалимся, попав в толпу горюющих, и приходим в возбуждение, глядя, как другие состязаются. [1748]
Самый мужественный муж, берясь за оружие, бледнеет; у самого неустрашимого и яростного солдата при сигнале к бою немного дрожат коленки; (…) и у самого красноречивого оратора, когда он готовится произнести речь, холодеют руки и ноги. [1749]
Есть люди, отличающиеся постоянной свирепостью и радующиеся человеческой крови. (…) Это не гнев, это зверство. Такой человек вредит другим не потому, что его обидели; наоборот, он готов принять обиду, лишь бы получить возможность вредить. [1750]
Всякий гнев превращается в печаль либо из-за раскаяния, либо от неутоленности. [1751]
[Люди толпы] живут, точно в гладиаторской школе: с кем сегодня пили, с тем завтра дерутся. [1752]
Мудрец никогда не перестанет гневаться, если начнет. (…) Если, по-твоему, мудрец должен чувствовать гнев, какого требует возмутительность каждого преступления, то ему придется не гневаться, а сойти с ума. [1753]
Среди прочих недостатков нашей смертной природы есть и этот – (…) не столько неизбежность заблуждения, сколько любовь к своим заблуждениям. [1754]
Если (…) сердиться на молодых и старых за то, что они грешат, (…) придется сердиться и на новорожденных – за то, что они непременно будут грешить. [1755]
Нужно либо смеяться надо всем, либо плакать. [1756]
Отдельных солдат полководец может наказывать по всей строгости, но если провинилось все войско, ему придется оказать снисхождение. Что удерживает мудреца от гнева? Обилие грешников. [1757]
Вокруг (…) столько скверно живущих, а точнее сказать, скверно гибнущих людей. [1758]
Постоянному и плодовитому злу должен противостоять медленный и упорный труд: не для того, чтобы уничтожить его, но для того, чтобы оно нас не одолело. [1759]
Гнев сам по себе безобразен и не страшен. (…) Мы боимся гнева, как дети – темноты, как звери – красных перьев. [1760]
Страх всегда возвращается и, словно волна, окатывает тех, кто его вызывает. [1761]
Кто возвеличился за счет чужого страха, не бывает свободен от собственного. Как дрожит сердце в львиной груди от малейшего шороха! (…) Все, что внушает ужас, само трепещет. [1762]
Дух добьется всего, что сам себе прикажет. [1763]
Иной приучил себя довольствоваться коротким сном и бодрствует почти сутки напролет, нисколько не утомляясь; можно выучиться бегать по тоненькой и почти отвесно натянутой веревке; переносить чудовищные грузы, неподъемные для обычного человека; погружаться в море на непомерную глубину и долго обходиться под водой без дыхания. (…) За столь упорные занятия не получают либо вовсе никакого, либо несоразмерно маленькое вознаграждение. (…) И тем не менее, несмотря на то, что награда ожидала их совсем небольшая, они довели свой труд до конца. [1764]
Многие утверждали, что путь к добродетелям крут и тернист; ничего подобного: можно дойти и по ровной дороге. (…) Что требует от вас меньше напряжения, чем милосердие, и больше, чем жестокость? Стыдливость не доставит вам хлопот, сладострастие вечно занято по горло. Одним словом, блюсти любую добродетель совсем не трудно, пороки же требуют постоянного внимания. [1765]
Есть ли (…) такой порок, у которого был бы недостаток в защитниках? [1766]
«Разве не бывает случаев, возбуждающих гнев?» – Вот именно в этих случаях и нужно решительнее всего подавлять его. (…) Пирр, знаменитейший наставник в гимнастических состязаниях, всем, кого тренировал, давал, говорят, одно и то же наставление: не поддаваться гневу. Ибо гнев нарушает все правила искусства. [1767]
«Иногда оратору полезно бывает разгневаться – он тогда говорит лучше». – Совершенно верно, но не разгневаться, а изобразить гнев. Так и актеры, произнося стихи, волнуют народ не гневом своим, а хорошим подражанием гневу. То же самое относится (…) к выступающим на сходках. (…) И часто сыгранное чувство производит куда более сильное действие, чем подлинное. [1768]
Легко придать правильную форму душе, пока она еще мягкая; трудно искоренить пороки, которые повзрослели вместе с нами. [1769]
Умеренное удовольствие снимает душевное напряжение. [1770]
Дух растет, когда ему дают волю; поникает, когда его принуждают к рабскому повиновению. [1771]
Нельзя, чтобы ему [мальчику] пришлось терпеть унижения или рабство; пусть ему никогда не придется ни просить, ни умолять; то, что он когда-то был вынужден просить, не пойдет ему на пользу; пусть без просьб получает все в подарок – ради самого себя, или совершённых добрых поступков, или ради того добра, которого мы ждем от него в будущем. [1772]
В борьбе надо стремиться не сделать другому больно, а победить. [1773]
Не сможет противостоять ударам тот, кому никогда ни в чем не было отказа. [1774]
Разве ты не видишь, что люди чем счастливее, тем гневливее? Это особенно заметно у богатых, знатных и чиновных. [1775]
Надо, чтобы мальчик никогда ничего не мог добиться гневом; мы сами предложим ему, когда он будет спокоен, то, чего не давали, пока он требовал с плачем. [1776]
Отложенное наказание мы всегда можем при вести в исполнение, но уже исполненное никак нельзя забрать назад. [1777]
Самое великодушное прощение – это не знать, в чем кто перед тобой провинился. [1778]
У подозрительности никогда не будет недостатка в доводах. [1779]
Что совершено без умысла – не обида. [1780]
Глупо гневаться на животных, но не умнее и на детей, а также на всех прочих, мало чем отличающихся от детей в рассуждении благоразумия. [1781]
Боги (…) и не желают, и не умеют причинять зло (…); обидеть кого-нибудь для них так же немыслимо, как побить самих себя. [1782]
Если мы желаем быть во всем справедливыми судьями, то давайте прежде всего убедим себя в том, что никто из нас не без греха. Ведь именно в этом главный источник нашего возмущения: «Я-то ни в чем не виноват» и «ничего не сделал». Ничего подобного: просто ты ни в чем не признаешься! (…) Если в чем-то мы и остались невинны, то только потому, что нам не удалось преступить закон – не повезло. [1783]
Часто бывает, что, желая польстить одному, обижают при этом другого. [1784]
Чужие пороки у нас на глазах, а свои за спиной. [1785]
Главное лекарство от гнева – отсрочка. [1786]
Если кто-то хочет сообщить тебе нечто [о другом человеке] не иначе, как по секрету, тому (…) нечего тебе сообщить. [1787]
Тебя обидел добрый человек? – Не верь. Дурной? – Не удивляйся. [1788]
Внутри каждого из нас царская душа, каждый хочет, чтобы ему было все позволено, но не хочет быть жертвой чужого произвола. [1789]
Фабий [Кунктатор] говорит, что нет ничего позорнее для полководца, чем оправдываться: «Я не думал, что так выйдет». По-моему, нет ничего позорнее для человека вообще. [1790]
Наказание всегда должно считаться не с прошлым, а с будущим, ибо оно есть выражение не гнева, а предосторожности. [1791]
Самый обидный род мести – признать обидчика недостойным нашей мести. [1792]
Многие, ища возмездия за легкие обиды, сами делают их более глубокими для себя. Велик и благороден тот, кто спокойно слушает лай мелких собачонок, как крупный и сильный зверь. [1793]
Обиды от власть имущих нужно сносить не просто терпеливо, но с веселым лицом: если они решат, что и впрямь задели вас, непременно повторят. [1794]
Стоит прислушаться к примечательным словам человека, состарившегося в услужении у царей. Когда кто-то спросил его, как ему удавалось достичь столь редкой при дворе вещи, как старость, он отвечал: «Я принимал обиды и благодарил за них». [1795]
Ссориться с равным рискованно, с высшим – безумно, с низшим – унизительно. [1796]
В душах, развращенных большим успехом, есть самая скверная черта: они ненавидят тех, кого обидели. [1797]
Так все слабые существа: если до них только чуть дотронуться, им кажется, что их уже ударили. [1798]
Пускай кто-то сердится: ты в ответ сделай ему что-нибудь хорошее. Вражда сама угаснет, если од на из двух сторон откажется ее поддерживать: сражаться могут лишь двое равных соперников. [1799]
Если человек подошел к зеркалу, готовый перемениться, значит, он уже переменился. [1800]
Если мы полагаем, что кто-то выказал нам презрение, мы не можем не быть мельче его. [1801]
Мщение есть признание, что нам больно. [1802]
Обидчик либо сильнее тебя, либо слабее; если слабее, пощади его, если сильнее – себя. [1803]
Есть люди, не желающие браться за легкие дела, но желающие, чтобы все, за что они ни возьмутся, давалось легко. [1804]
Самые тяжелые и неукротимые от природы характеры терпеливы к ласке. Ни одно существо не бросается в испуге на того, кто его гладит. [1805]
Борьба питает сама себя и не выпускает того, кто слишком глубоко в нее втянулся. Легче удержаться от ссоры, чем потом из нее выйти. [1806]
По старой поговорке «усталый ищет ссоры»; то же можно сказать и об изнуренном голодом или жаждой, да и обо всяком другом, сильно чем-нибудь удрученном человеке. (…) Пораженная недугом душа возмущается от любой мелочи, вплоть до того, что простое приветствие, письмо, вопрос или несколько незначащих слов вызывают иных людей на ссору. [1807]
Усталым глазам полезно смотреть на зелень. [1808]
Не полезно все видеть и все слышать. Нас миновали бы многие обиды – ведь большинство из них не задевают того, кто о них не знает. Ты не хочешь быть гневливым? – Не будь любопытным. [1809]
Большинство людей сердятся из-за обид, которые они сами сочинили, придавая глубокий смысл пустякам. [1810]
Гнев приходит к нам часто, но чаще мы приходим к нему. [1811]
Пока ты в гневе, тебе не должно быть дозволено ничего. Почему? Именно потому, что ты желаешь, чтобы было дозволено все. [1812]
Разгладим лицо, сделаем голос тише, а походку – медленнее; постепенно в подражание внешнему преобразуется и внутреннее. [1813]
Всякое возмущение подневольного человека обращается ему же в мучение. (…) Нет такого тесного ярма, которое не причинило бы меньше боли тому, кто влачит его, чем тому, кто пытается его сбросить. [1814]
Если благоразумный человек сказал что-то неприятное нам – поверим ему; если дурак – простим. [1815]
Признак истинного величия – не ощущать ударов. Так огромный зверь не спеша оглядывается и спокойно взирает на лающих собак. [1816]
Все, что не нравится нам в других, каждый из нас может, поискав, найти в себе самом (…) Нужно быть терпимее друг к другу, нам приходится жить дурными среди дурных. [1817]
Гневаемся все мы дольше, чем ощущаем причиненную [нам] боль. [1818]
Иногда боль, а иногда случай делают слабого сильнее самого сильного. [1819]
Большая часть того, что вызывает в нас гнев, – ото препятствия, а не удары. [1820]
Неправость нашего гнева делает его более упорным: мы расходимся все пуще и не желаем перестать, словно сила нашей вспышки может служить доказательством ее справедливости. [1821]
Никогда не будет счастлив тот, кого мучит мысль, что есть кто-то счастливее. Я получил меньше, чем надеялся? – но, может быть, я надеялся на большее, чем заслуживал. [1822]
Среди убийц божественного Юлия было больше друзей, чем недругов, ибо он не исполнил их неисполнимых надежд. (…) Вот так и вышло, что он увидал вокруг своего кресла своих бывших соратников с обнаженными мечами, (…) ставших помпеянцами лишь после смерти Помпея. [1823]
Кто смотрит на чужое, тому не нравится свое. [1824]
Человек, завидующий немногим, не видит за собственной спиной огромного скопления зависти всех тех, кому далеко до него. [1825]
Ты лучше благодари за то, что получил. Остального жди и радуйся, что не получил всего. [1826]
Ты ведешь неверные записи в своей расчетной книге: то, что ты дал, оцениваешь дорого, то, что получил, – дешево. [1827]
Деньги насквозь пропитаны нашей кровью. [1828]
Насколько достойнее смеха то, из-за чего мы то и дело льем слезы! [1829]
Поверь мне, все, что зажигает нас страшным пожаром, – сущие пустяки, не серьезнее тех, из-за которых дерутся и ссорятся мальчишки. [1830]
Кто никогда ничему не выучился, тот не хочет ничему учиться. [1831]
Этого ты предостерег правильно, но чересчур свободным тоном: и вместо того, чтобы исправить, обидел человека. На будущее смотри не только то, правду ли ты говоришь, но и на того, кому говоришь: переносит ли он правду. [1832]
Баловень счастья (…) считает, что труднодоступная дверь – первый признак блаженного и могущественного человека. Видимо, он не знает, что труднее всего открываются ворота тюрьмы. [1833]
Ты косо глядишь на кого-то из-за того, что он дурно говорил о твоем таланте. Неужели ты считаешь каждое его слово законом? И неужели Энний [римский трагик] должен возненавидеть тебя оттого, что его поэмы не доставляют тебе удовольствия, (…) а Цицерон – стать твоим врагом из-за того, что ты пошутил насчет его стихов? [1834]
Первую вспышку гнева мы не осмелимся унимать словами. Она глуха и безумна. (…) Лекарства приносят пользу, если давать их в промежутках между приступами. [1835]
Гнев, (…) когда окостенеет, затвердеет, (…) превращается в ненависть. [1836]
В перерывах между утренними зрелищами нам обычно показывают на арене сражение привязанных друг к другу быка и медведя: они рвут и терзают друг друга, а рядом их поджидает человек, которому поручено в конце прикончить обоих. То же самое делаем и мы, нанося удары людям, с которыми мы связаны, а рядом с победителем и побежденным уже стоит их конец, причем очень близкий. Нам ведь осталось-то столечко! Что бы нам прожить эту капельку времени в мире и покое! [1837]
Часто ссору прекращает раздавшийся по соседству крик «Пожар!». [1838]
Что хуже смерти можешь ты пожелать тому, на кого гневаешься? Так успокойся: он умрет, даже если ты палец о палец не ударишь. [1839]
Я скорее прощу того, кто нанес врагу рану, а не того, кто мечтает посадить ему чирей: тут уже не только злая, но и ничтожно мелкая душонка. [1840]
О сколь презренная вещь – человек, если не поднимается он выше человеческого! [1841]
Что такое бог? – Все, что видишь, и все, чего не видишь. [1842]
Уже старик, он [Ганнибал] не переставал искать войны в любом уголке света: настолько, обходясь без родины, не мог он обходиться без врага. [1843]
Нет числа тем, кто владел народами и городами; тех, кто владел собой, можно перечесть по пальцам. [1844]
Все происходит по божественному определению: плакать, стонать и жаловаться – значит отпасть от бога. [1845]
Свободен тот, кто избежал рабства у самого себя: это рабство – постоянное и неодолимое, день и ночь равно гнетущее, без передышки, без отпуска. [1846]
Быть рабом самого себя – тяжелейшее рабство. [1847]
Добродетель найти трудно, требуется и наставник и руководитель; а порокам живо выучиваются без всякого учителя. [1848]
Если я и бываю доверчив, то только до известной степени и принимаю лишь те маленькие выдумки, за которые бьют по губам, а не вырывают глаза. [1849]
Люди растрачивают всю свою жизнь, чтобы достать то, что им будто бы нужно для жизни. [1850]
Изящно возразил мудрый [Гай] Лелий какому-то человеку, сказавшему: «В мои шестьдесят лет…» – «Скажи лучше „не мои шестьдесят“». Привычка исчислять утраченные нами годы мешает нам понять, что суть жизни – в ее неуловимости, а удел времени – всегда оставаться не нашим. [1851]
Покамест все идет как обычно, грандиозность происходящего скрадывается привычкой. Так уж мы устроены, что повседневное, будь оно даже достойно всяческого восхищения, нас мало трогает. (…) У солнца нет зрителей, пока оно не затмится. (…) Настолько больше свойственно нам от природы восхищаться новым, нежели великим. [1852]
Кто думает, будто природа может делать лишь то, что она делает часто, тот сильно недооценивает ее возможности. [1853]
Люди грядущего поколения будут знать многое, неизвестное нам, и многое останется неизвестным для тех, кто будет жить, когда изгладится всякая память о нас. Мир не стоит ломаного гроша, если в нем когда-нибудь не останется ничего непонятного. [1854]
И ты удивляешься, что мудрость до сих пор еще не исполнила своего предназначения! Даже испорченность – и та еще не показала себя целиком; она только-только выходит на свет. А ведь ей мы отдаем все свои силы. [1855]
Победа без риска – победа без славы [1856]
Для самопознания необходимо испытание: никто не узнает, что он может, если не попробует. [1857]
Всякий, кто кажется избежавшим зла, просто его еще не дождался. [1858]
От голода умирают тихо и спокойно, от обжорства с треском лопаются. [1859]
Самая крепкая часть тела – та, которой чаще всего пользуются. [1860]
«Но как же все-таки бог допускает, чтобы с добрыми людьми случались несчастья?» – А он не допускает. Он ограждает их от всех несчастий: от преступлений и гнусностей, от нечистых помышлений и корыстных замыслов, от слепого вожделения и от алчности, покушающейся на чужое добро. Он блюдет и защищает их самих: неужели кто-то станет требовать от бога еще и того, чтобы он охранял поклажу добрых людей? [1861]
Презирайте бедность: никто не бывает при жизни так беден, как был при рождении. Презирайте боль: она уйдет от вас, либо вы от нее уйдете. [1862]
Короткую жизнь мы не получаем, а делаем ее такой; мы не бедны, а расточительны. [1863]
Нет человека, желающего разделить с другими деньги, а скольким раздает каждый свою жизнь! [1864]
Марк Цицерон (…) ни в счастье не был спокоен, ни в несчастье – терпелив. [1865]
Каждый торопит свою жизнь и страдает от тоски по будущему и отвращения к настоящему. [1866]
Время твоей жизни (…) движется беззвучно, ничем не выдавая быстроты своего бега. [1867]
Есть ли на свете кто-нибудь глупее людей, которые хвастаются своей мудрой предусмотрительностью? (…) За счет своей жизни они устраивают свою жизнь, чтобы она стала лучше. [1868]
Откладывать что-то на будущее – худший способ проматывать жизнь: (…) вы отдаете настоящее в обмен на обещание будущего. [1869]
Грядущее неведомо; живи сейчас! [1870]
Самая короткая жизнь – у занятых людей. [1871]
Души занятых людей, словно волы, впряженные в ярмо, не могут ни повернуть, ни оглянуться. [1872]
Один из (…) любителей наслаждений, (…) после того как его на руках вынесли из бани и усадили в кресло, спросил: «Я уже сижу?» Ты полагаешь, что человек, не знающий, сидит ли он, в состоянии уразуметь, живет ли он? [1873]
Если только у мертвых сохраняется какое-то чувство, [Гай Калигула] ужасно злится, что он умер, а римский народ все еще живет. [1874]
Некоторые болезни следует лечить, не рассказывая о них больному. Многие умерли оттого, что узнали, чем больны. [1875]
[Людей], через тысячу унижений достигших высочайших почестей, тревожит ужасная мысль, что они страдали всего лишь ради надгробной надписи. [1876]
Гнусен тот, кто, утомленный скорее жизнью, чем трудом, умирает при исполнении служебных обязанностей. [1877]
Большинство людей (…) жаждут работать дольше, чем могут, (…) и сама старость лишь оттого им в тягость, что не позволяет работать. [1878]
Гай Туранний, (…) когда более чем в девяностолетнем возрасте (…) получил (…) освобождение от должности прокуратора, попросил, чтобы его положили на кровать и чтобы стоящие вокруг домочадцы причитали, словно над покойником. (…) Неужели так приятно умереть занятым человеком? [1879]
Добровольно решиться на отдых людям труднее, чем заслужить его по закону. [1880]
Гераклит всякий раз, как выходил на люди, плакал, а Демокрит смеялся: одному все, что мы делаем, казалось жалким, а другому – нелепым. [1881]
Мысль о боли мучит нас не меньше самой боли. [1882]
Как мы относимся к детям, так мудрец относится ко всем людям, ибо они не выходят из детства ни к зрелости, ни до седых волос, ни когда и седых волос уже не останется. [1883]
Если нас очень огорчает чье-то презрение, значит, нам особенно приятно было бы уважение именно этого человека. [1884]
Вступая в препирательство с кем-то, мы признаем его своим противником, а следовательно, равным себе, даже если мы и победим в стычке. [1885]
Один и тот же рассказ может рассмешить нас, если нас двое, и возмутить, если его слышит много народу; мы не позволяем другим заикнуться о том, о чем сами говорим постоянно. [1886]
Чем больше человек склонен обижать других, тем хуже он сам переносит обиды. [1887]
Отвоюй себя для себя самого. [1888]
Смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, – ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежит смерти. [1889]
Все у нас чужое, лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа, но и его кто хочет, тот и отнимает. [1890]
Все меня прощают, никто не помогает. [1891]
Кто везде – тот нигде. Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев множество, а друзей нет. [1892]
Ничто так не вредит здоровью, как частая смена лекарств. [1893]
Если не можешь прочесть все, что имеешь, имей столько, сколько прочтешь, – и довольно. [1894]
Во всем старайся разобраться вместе с другом, но прежде разберись в нем самом. [1895]
Нередко учат обману тем, что обмана боятся, и подозрениями дают право быть вероломным. [1896]
Порок – и верить всем, и никому не верить, только (…) первый порок благороднее, второй – безопаснее. [1897]
Некоторые до того забились во тьму, что неясно видят все освещенное. [1898]
Нас чтут как стариков, хотя в нас живут пороки мальчишек, и не только мальчишек, но и младенцев; ведь младенцы боятся вещей пустяшных, мальчишки – мнимых, а мы – и того и другого. [1899]
Никакое зло не велико, если оно последнее. Пришла к тебе смерть? Она была бы страшна, если бы могла оставаться с тобою, она же или не явится, или скоро будет позади, никак не иначе. [1900]
Спокойная жизнь – не для тех, кто слишком много думает о ее продлении. [1901]
Кто презирает собственную жизнь, тот стал хозяином твоей. [1902]
Гнев рабов погубил не меньше людей, чем царский гнев. [1903]
Само имя философии вызывает достаточно ненависти. [1904]
Будем делать все, чтобы жить лучше, чем толпа, а не наперекор толпе, иначе мы отпугнем от себя и обратим в бегство тех, кого хотим исправить. [1905]
Пусть вошедший в наш дом дивится нам, а не нашей посуде. Велик тот человек, кто глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик и тот, кто серебряной пользуется как глиняной. [1906]
Слаб духом тот, кому богатство не по силам. [1907]
Одна цепь связывает стража и пленного. [1908]
Нас мучит и будущее, и прошедшее. (…) Никто не бывает несчастен только от нынешних причин. [1909]
Некоторых больных надо поздравлять и с тем, что они почувствовали себя больными. [1910]
Любое благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку. [1911]
Долог путь наставлений, краток и убедителен путь примеров. [1912]
Нельзя уподобляться злым оттого, что их много, нельзя ненавидеть многих оттого, что им не уподобляешься. [1913]
Люди учатся, обучая. [Отсюда пословица: «Уча, учимся».] [1914]
«Но ради чего я учился?» – Нечего бояться, что труд твой пропал даром: ты учился для себя самого. [1915]
Фортуна не сбивает с пути – она опрокидывает и кидает на скалы. [1916]
Как много поэты говорят такого, что или сказано, или должно быть сказано философами! [1917]
Художнику приятней писать картину, чем ее окончить. (…) Пока он писал, его радовало само искусство. Отрочество наших детей щедрее плодами, но их младенчество нам милее. [1918]
Кто завел друга, чтобы тот выручил из цепей, тот покинет его, едва загремят оковы. [1919]
Люди (…) шепотом возносят (…) богам постыднейшие мольбы. [1920]
Живи с людьми так, будто на тебя смотрит бог, говори с богом так, будто тебя слушают люди. [1921]
Некоторых больше всего и надо опасаться, когда они покраснеют: тут-то их и покидает всякий стыд. Сулла был особенно жесток тогда, когда к лицу его приливала кровь. [1922]
Нам нужен кто-нибудь, по чьему образцу складывался бы наш нрав. Ведь криво проведенную черту исправишь только по линейке. [1923]
Плоды для нас вкуснее всего, когда они на исходе; дети красивей всего, когда кончается детство. [1924]
Возраст самый приятный тот, что идет под уклон, но еще не катится в пропасть. [1925]
Смерть (…) должна быть перед глазами и у старика, и у юноши – ведь вызывают нас не по возрастному списку. [1926]
Нет стариков столь дряхлых, чтобы им зазорно было надеяться на лишний день. [1927]
Каждый день нужно проводить так, словно он замыкает строй, завершает число дней нашей жизни. (…) Отправляясь ко сну, говорить весело и радостно: «Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен». А если бог подарит нам и завтрашний день, примем его с радостью. [1928]
Поблагодарим бога за то, что никто не может навязать нам жизнь. [1929]
Я не устану потчевать тебя Эпикуром, и пусть знают все, кто твердит его слова и ценит их не за то, что в них сказано, а за то, кем они сказаны: лучшее принадлежит всем. [1930]
Воображение (…) доставляет нам больше страданий, чем действительность. (…) Многое мучит нас больше, чем нужно, многое – прежде, чем нужно. [1931]
Вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки. [1932]
Если бояться всего, что может случиться, то незачем нам и жить. [1933]
Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала. (Со ссылкой на Эпикура, но, вероятно, это собственная формулировка Сенеки.) [1934]
До чего противно легкомыслие тех, (…) кто перед кончиной начинает надеяться заново. (…) Что гнуснее старика, начинающего жизнь сначала? [1935]
Многим пришлось бояться оттого, что их можно было бояться. [1936]
Кто мудр, тот во всем смотрит на замысел, а не на исход. Начало в нашей власти; что выйдет, решать фортуне, над собой же я не признаю ее приговора. [1937]
Мы не должны ни во всем уподобляться (…) толпе, ни во всем от нее отличаться. (…) Больше стойкости в том, чтобы оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умеренности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не составлять исключения и делать то же самое, что все, но иначе. [1938]
Чего ты дожидаешься? (…) Исполнения всех желаний? Такое время не наступит! (…) Такова цепь желаний: одно родит другое. [1939]
Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя. [1940]
Заблуждается тот, кто ищет друзей в сенях, а испытывает их за столом. [1941]
Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны. [1942]
Малая ссуда делает человека твоим должником, большая – врагом. [1943]
[Благодеяния надо] не разбрасывать, а распределять. (…) Дело не в том, что ты дал, а в том, кому ты дал. [1944]
Люди не знают, чего хотят, до того мига, пока не захотят чего-нибудь. [1945]
Даже самый робкий предпочел бы один раз упасть, нежели все время висеть. [1946]
Немногих удерживает рабство, большинство за свое рабство держится. [1947]
Все заботятся, не о том, правильно ли они живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно – это всем доступно, жить долго – никому. [1948]
Все, чем тешится чернь, дает наслаждение слабое и поверхностное, всякая радость, если она приходит извне, лишена прочной основы. [1949]
Плохо живут те, кто всегда начинает жизнь сначала. (…) Напрасно мы полагаем, будто таких людей мало: почти все таковы. А некоторые тогда и начинают жить, когда пора кончать. А (…) некоторые кончают жить, так и не начав. [1950]
Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо (…) чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным. [1951]
Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно. [1952]
Поверь мне, (…) смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто не страшно. [1953]
Надейся на справедливое решение, но будь готов к несправедливому. [1954]
Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха. [1955]
Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней – а шли мы долго. (…) «Смерть, уносящая нас, – лишь последняя смерть среди многих». [1956]
Только люди бывают так неразумны и даже безумны, что некоторых заставляет умереть страх смерти. [1957]
Мудрый и мужественный должен не убегать из жизни, а уходить. И прежде всего нужно избегать той страсти, которой охвачены столь многие, – сладострастной жажды смерти. Ибо помимо прочих душевных склонностей есть (…) еще и безотчетная склонность к смерти, и ей нередко поддаются люди благородные и сильные духом, но нередко также и ленивые и праздные. Первые презирают жизнь, вторым она в тягость. [1958]
Все, в чем мы нуждаемся, или стоит дешево, или ничего не стоит. [1959]
Гнет возраста чувствует только тело, а не душа, и состарились одни лишь пороки и то, что им способствует. [1960]
«Размышляй о смерти!» – Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж наверное вне всякой власти. [1961]
Совершенство духа нельзя ни взять взаймы, ни купить, а если бы оно и продавалось, все равно, я думаю, не нашлось бы покупателя. Зато низость покупается ежедневно. [1962]
Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя? (Со ссылкой на Сократа). [1963]
Насколько выше была б ему цена, если б толпа ценила его пониже. [1964]
Передышками нельзя пренебрегать: тяжелобольным временное улучшение заменяет здоровье. [1965]
Не смей пересчитывать всех, кто тебе страшен. (…) К твоей смерти доступ открыт только одному, сколько бы врагов тебе ни угрожало. [1966]
Только низким путем можно снискать любовь низких. [1967]
По-моему, умирая, человек мужественнее, чем перед смертью. Когда смерть пришла, она и невежде дает силу духа не бежать от неизбежного. [1968]
Кто не хочет умирать, тот не хотел жить. Ибо жизнь дана нам под условием смерти и сама есть лишь путь к ней. [1969]
Мы боимся не смерти, а мыслей о смерти – ведь от самой смерти мы всегда в двух шагах. [1970]
Стыдно человеку, который одолел самые высокие вершины, обременять богов. Что нужды в молитвах? Сделай сам себя счастливым! [1971]
Из тесного угла можно вознестись к небу – только воспрянь. [1972]
Жизнь наша коротка, и сами мы еще больше сокращаем ее своим непостоянством, каждый раз начиная жить наново. Мы дробим ее на мелкие части и рвем в клочки. [1973]
Где что-нибудь выдается и бросается в глаза, там не все ровно. (…) [У] величайших людей (…) каждая черта в произведении так сплетена с другою, что невозможно что-либо изъять, не разрушив целого. [1974]
Не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами. [1975]
Одно дело помнить, другое знать! (…) Знать – это значит делать и по-своему, (…) не оглядываясь всякий раз на учителя. (…) Не становись второю книгой! [1976]
Идущий следом за другим ничего не найдет, потому что не ищет. [1977]
Истина открыта для всех, ею никто не завладел. [1978]
Говорят, что начало – это уже полдела; то же относится и к нашей душе: желание стать добродетельными – полпути к добродетели. [1979]
Дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред. [1980]
Ни младенцы, ни дети, ни повредившиеся в уме смерти не боятся – и позор тем, кому разум не дает такой же безмятежности, какую дарует глупость. [1981]
В пространных рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет. Философия – это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет. [1982]
Великая душа пренебрегает великим и предпочитает умеренное чрезмерному. [1983]
Нет несчастнее зашедших так далеко, что прежде излишнее становится для них необходимым. [1984]
Нет лекарства для того, у кого пороки стали нравами. [1985]
В речах перед народом нет ни слова истины: их цель – взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух, они уносятся, не давая над собою подумать. [1986]
Пусть оратор (…) говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать уши. [1987]
Многим не хватает только благосклонности судьбы, чтобы сравняться жестокостью, и честолюбием, и жаждой роскоши с самыми худшими. Дай им силы на все, чего они хотят, и ты узнаешь, что хочется им того же. [1988]
Мы считаем купленным лишь приобретенное за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым (…) Всякий ценит самого себя дешевле всего. [1989]
Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя? [1990]
Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным. [1991]
Все, если взглянуть на изначальное происхождение, ведут род от богов. [1992]
За всеми нами одинаковое число поколений, происхожденье всякого лежит за пределами памяти. [1993]
Нет царя, что не произошел бы от раба, и нет раба не царского рода. (Со ссылкой на Платона). [1994]
Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями. [1995]
Жизнь любого занята завтрашним днем. (…) Люди не живут, а собираются жить. [1996]
Мы лжем и без причин, по одной привычке. [1997]
Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше. [1998]
Нет рабства позорнее добровольного. [1999]
Любовь не уживается со страхом. [2000]
Цари забывают, как сильны они сами и как слабы другие, и чуть что – распаляются гневом, словно от обиды. (…) Для того и нужна им обида, чтобы кому-нибудь повредить. [2001]
Разве что-нибудь было не «совсем недавно»? Совсем недавно я был мальчиком и сидел у философа Сотиона, совсем недавно начал вести дела в суде, совсем недавно потерял к этому охоту, а там и силы. Безмерна скоротечность времени, и ясней всего это видно, когда оглядываешься назад. Взгляд, прикованный к настоящему, время обманывает, ускользая при своей быстроте легко и плавно. (…) Минувшее пребывает в одном месте, равно обозримое, единое и недвижное, и все падает в его глубину. [2002]
Что ты веселишься, если тебя хвалят люди, которых сам ты не можешь похвалить? [2003]
Ты заблуждаешься, полагая, что только в морском плавании жизнь отделена от смерти тонкою преградой: повсюду грань между ними столь же ничтожна. Не везде смерть видна так близко, но везде она стоит так же близко [2004]
Рассказывать сны – дело бодрствующего; признать свои пороки – признак выздоровления. [2005]
Мы думаем, будто смерть будет впереди, а она будет, и была. То, что было до нас, – та же смерть. [2006]
Изнеженность обрекла нас на бессилие, мы не можем делать то, чего долго не хотели делать. [2007]
Постоянство и упорство в своем намерении – вещи такие замечательные, что и упорная лень внушает уважение. [2008]
Голос мешает больше, чем шум, потому что отвлекает душу, тогда как шум только наполняет слух и бьет по ушам. [2009]
Взгляни на него: (…) он ворочается с боку на бок, стараясь (…) поймать хоть легкую дрему, и, ничего не слыша, жалуется, будто слышит. Какая тут, по-твоему, причина? Шум у него в душе: ее нужно утихомирить, в ней надо унять распрю; нельзя считать ее спокойной только потому, что тело лежит неподвижно. [2010]
У каждого потемнеет в глазах, если он, стоя у края бездны, взглянет в ее глубину. Это – не страх, а естественное чувство, неподвластное разуму. Так храбрецы, готовые пролить свою кровь, не могут смотреть на чужую, так некоторые падают без чувств, если взглянут на свежую или старую, загноившуюся рану либо прикоснутся к ней, а другие легче вынесут удар меча, чем его вид. [2011]
Никто не остается в старости тем же, чем был в юности, завтра никто не будет тем, кем был вчера. Наши тела уносятся наподобие рек. (…) Я сам изменяюсь, пока рассуждаю об изменении всех вещей. Об этом и говорит Гераклит: «Мы входим, и не входим дважды в один и тот же поток». Имя потока остается, а вода уже утекла. [2012]
[В мире] пребывает все, что было прежде, но иначе, чем прежде: порядок вещей меняется. [2013]
Что такое конец жизни – ее отстой или нечто самое чистое и прозрачное (…). Ведь дело в том, что продлевать – жизнь или смерть. [2014]
Многих красота какого-нибудь полюбившегося слова уводит к тому, о чем они писать не собирались. [2015]
Лесть всех делает дураками, каждого в свою меру. [2016]
[Истинная радость], не будучи чужим подарком, (…) не подвластна и чужому произволу. Что не дано фортуной, того ей не отнять. [2017]
Я стараюсь, чтобы каждый день был подобием целой жизни. [2018]
Несчастен не тот, кто делает по приказу, а тот, кто делает против воли. [2019]
Кратчайший путь к богатству – через презрение к богатству. [2020]
Мы ищем в слезах доказательство нашей тоски и не подчиняемся скорби, а выставляем ее напоказ. (…) И в скорби есть доля тщеславия! [2021]
Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда они были со мной, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной. [2022]
Перестань дурно истолковывать милость фортуны. То, что ею отнято, она прежде дала! [2023]
Кто не мог любить больше, чем одного, тот и одного не слишком любил. [2024]
Ты схоронил, кого любил; ищи, кого полюбить! (…) Предки установили для женщин один год скорби – не затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше. [2025]
[Об умерших:] Те, кого мним мы исчезнувшими, только ушли вперед. [2026]
Сочинения иных ничем не блещут, кроме имени. [2027]
Что такое смерть? Либо конец, либо переселенье. Я не боюсь перестать быть – ведь это все равно что не быть совсем; я не боюсь переселяться – ведь нигде не буду я в такой тесноте. [2028]
Что можно добавить к совершенному? Ничего; а если можно, значит, не было и совершенства. [2029]
Способность расти есть признак несовершенства. [2030]
Одиссей спешил к камням своей Итаки не меньше, чем Агамемнон – к гордым стенам Микен, – ведь любят родину не за то, что она велика, а за то, что она родина. [2031]
Если что перед глазами, оно не ценится; открытую дверь взломщик минует. Таков же обычай (…) У всех невежд: каждый хочет ворваться туда, где заперто. [2032]
Ты схоронил, кого любил; ищи, кого полюбить! (…) Предки установили для женщин один год скорби – не затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше. [2033]
[Об умерших:] Те, кого мним мы исчезнувшими, только ушли вперед. [2034]
Сочинения иных ничем не блещут, кроме имени. [2035]
Что такое смерть? Либо конец, либо переселенье. Я не боюсь перестать быть – ведь это все равно что не быть совсем; я не боюсь переселяться – ведь нигде не буду я в такой тесноте. [2036]
Что можно добавить к совершенному? Ничего; а если можно, значит, не было и совершенства. [2037]
Способность расти есть признак несовершенства. [2038]
Одиссей спешил к камням своей Итаки не меньше, чем Агамемнон – к гордым стенам Микен, – ведь любят родину не за то, что она велика, а за то, что она родина. [2039]
Если что перед глазами, оно не ценится; открытую дверь взломщик минует. Таков же обычай (…) У всех невежд: каждый хочет ворваться туда, где заперто. [2040]
Как распрямляется сжатое силой, так возвращается к своему началу все, что не движется непрерывно вперед. [2041]
Не так радостно видеть многих у себя за спиной, как горько глядеть хоть на одного, бегущего впереди. [2042]
Боги не привередливы и не завистливы; они пускают к себе и протягивают руку поднимающимся. Ты удивляешься, что человек идет к богам? Но и бог приходит к людям и даже – чего уж больше? – входит в людей. [2043]
Мы сетуем, что все достается нам и не всегда, и помалу, и не наверняка, и ненадолго. Поэтому ни жить, ни умирать мы не хотим: жизнь нам ненавистна, смерть страшна. [2044]
Немногим удается мягко сложить с плеч бремя счастья; большинство падает вместе с тем, что их вознесло, и гибнет под обломками рухнувших опор. [2045]
Пусть будет нашей высшей целью одно, говорить, как чувствуем, и жить, как говорим. [2046]
Век живи – век учись тому, как следует жить. [2047]
Почему он кажется великим? Ты меришь его вместе с подставкой. [2048]
Мы слышим иногда от невежд такие слова: «Знал ли я, что меня ждет такое?» – Мудрец знает, что его ждет все; что бы ни случилось, он говорит: «Я знал». [2049]
Разве не счел бы ты глупцом из глупцов человека, слезно жалующегося на то, что он еще не жил тысячу лет назад? Не менее глуп и жалующийся на то, что через тысячу лет он не будет жить. [2050]
Сатия (…) приказала написать на своем памятнике, что прожила девяносто девять лет. Ты видишь, старуха хвастается долгой старостью; а проживи она полных сто лет, кто мог бы ее вытерпеть? [2051]
Жизнь – как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна. [2052]
Самое жалкое – это потерять мужество умереть и не иметь мужества жить. [2053]
Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому, что живешь. [2054]
Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным. [2055]
Кто из нас не преувеличивает своих страданий и не обманывает самого себя? [2056]
Болезнь можно одолеть или хотя бы вынести. (…) Не только с оружьем и в строю можно доказать, что дух бодр и не укрощен крайними опасностями; и под одеялом [больного] видно, что человек мужествен. [2057]
Слава – тень добродетели. [2058]
Чтобы найти благодарного, стоит попытать счастье и с неблагодарными. Не может быть у благодетеля столь верная рука, чтобы он никогда не промахивался. [2059]
Мы ничего не ценим выше благодеянья, покуда его домогаемся, и ниже – когда получим. [2060]
Нет ненависти пагубнее той, что рождена стыдом за неотплаченное благодеянье. [2061]
Римский вождь (…), посылая солдат пробиться сквозь огромное вражеское войско и захватить некое место, сказал им: «Дойти туда, соратники, необходимо, а вернуться оттуда необходимости нет». [2062]
Усталость – цель всяких упражнений. [2063]
Луций Писон как однажды начал пить, так с тех пор и был пьян. [2064]
Опьяненье – не что иное, как добровольное безумье. Продли это состояние на несколько дней – кто усомнится, что человек сошел с ума? Но и так безумье не меньше, а только короче. [2065]
Велика ли слава – много в себя вмещать? Когда первенство почти что у тебя в руках, и спящие вповалку или блюющие сотрапезники не в силах поднимать с тобою кубки, когда из всего застолья на ногах стоишь ты один, когда ты всех одолел блистательной доблестью и никто не смог вместить больше вина, чем ты, – все равно тебя побеждает бочка. [2066]
Напившись вином, он [Марк Антоний] жаждал крови. Мерзко было то, что он пьянел, когда творил все это, но еще мерзостнее то, что он творил все это пьяным. [2067]
Так называемые наслаждения, едва перейдут меру, становятся муками. [2068]
Тот, кому завидуют, завидует тоже. [2069]
На чьей земле ты поселенец? Если все будет с тобою благополучно – у собственного наследника. [2070]
Стремиться знать больше, чем требуется, – это тоже род невоздержности. (…) Заучив лишнее, (…) из-за этого неспособны выучить необходимое. [2071]
Достоверно (…) только то, что нет ничего достоверного. [2072]
[В нынешних] книгах исследуется, (…) кто истинная мать Энея, (…) чему больше предавался Анакреонт, похоти или пьянству, (…) была ли Сафо продажной распутницей, и прочие вещи, которые, знай мы их, следовало бы забыть. [2073]
Все (…) познается легче, если (…) расчленено на части не слишком мелкие (…). У чрезмерной дробности тот же порок, что у нерасчлененности. Что измельчено в пыль, то лишено порядка. [2074]
Вы [чревоугодники] несчастны, ибо (…) голод ваш больше вашей же утробы! [2075]
Говори (…), чтобы (…) услышать и самому; пиши, чтобы самому читать, когда пишешь. [2076]
Самый счастливый – тот, кому не нужно счастье, самый полновластный – тот, кто властвует собою. [2077]
Природа не дает добродетели: достичь ее – это искусство. (…) [Древние] были невинны по неведенью; а это большая разница, не хочет человек грешить или не умеет. [2078]
Безопасного времени нет. В разгаре наслаждений зарождаются причины боли; в мирную пору начинается война. [2079]
Судьба городов, как и судьба людей, вертится колесом. [2080]
Беда не так велика, как гласят о ней слухи. [2081]
Прах всех уравнивает: рождаемся мы неравными, умираем равными. [2082]
Пока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны. [2083]
Наслажденье – это благо для скотов. [2084]
Наполнять надо душу, а не мошну. [2085]
Много ли радости прожить восемьдесят лет в праздности? (…) Прожил восемьдесят лет! Но дело-то в том, с какого дня считать его мертвым. [2086]
По-твоему, счастливее тот, кого убивают в день [гладиаторских] игр на закате, а не в полдень? Или, ты думаешь, кто-нибудь так по-глупому жаден к жизни, что предпочтет быть зарезанным в раздевалке, а не на арене? Не с таким уж большим разрывом обгоняем мы друг друга; смерть никого не минует, убийца спешит вслед за убитым. [2087]
Каждый в отдельности вмещает все пороки толпы, потому что толпа наделяет ими каждого. [2088]
Несчастного Александра гнала и посылала в неведомые земли безумная страсть к опустошению. (…) Он идет дальше океана, дальше солнца. (…) Он не то что хочет идти, но не может стоять, как брошенные в пропасть тяжести, для которых конец паденья – на дне. [2089]
Не думай, будто кто-нибудь стал счастливым через чужое несчастье. [2090]
Само по себе одиночество не есть наставник невинности, и деревня не учит порядочности. [2091]
Блаженствующие на взгляд черни дрожат и цепенеют на этой достойной зависти высоте и держатся о себе совсем иного мнения, чем другие. Ведь то, что прочим кажется высотою, для них есть обрыв. [2092]
Мы часто про себя желаем одного, вслух – другого, и даже богам не говорим правды. [2093]
Войны (…) – это прославляемое злодейство. [2094]
Запрещенное частным лицам приказывается от лица государства. За одно и то же преступление платят головою, если оно совершено тайно, а если в солдатских плащах – получают хвалы. [2095]
Человек – предмет для другого человека священный. [2096]
Природа (…) родила нас братьями. [2097]
[О Катоне Младшем]: Сколько в нем силы духа, сколько уверенности среди общего трепета! (…) Он единственный, о чьей свободе речь не идет; вопрос не о том, быть ли Катону свободным, а о том, жить ли ему среди свободных. [2098]
Богу я не повинуюсь, а соглашаюсь с ним и следую за ним не по необходимости, а от всей души. [2099]
Злодеянья могут быть безнаказанны, но не безмятежны. (…) Первое и наибольшее наказанье за грех – в самом грехе. [2100]
Никогда не считай счастливцем того, кто зависит от счастья! [2101]
Кто страдает раньше, чем нужно, тот страдает больше, чем нужно. [2102]
[Мудрец] считает одинаково постыдным бежать и от смерти, и от жизни. [2103]
Мы ищем причин для страданья и хотим сетовать на судьбу даже неоправданно, когда она не дает нам повода к справедливым жалобам. [2104]
Расстоянье между первым и последним днем [жизни] изменчиво и неведомо; если мерить его тяготами пути, оно велико даже у ребенка, если скоростью – коротко даже у старца. [2105]
Люди стонут более внятно, когда их слышат. [2106]
Человеку ничего не обещано наверняка, и фортуна не должна непременно довести его до старости, но вправе отпустить, где ей угодно. [2107]
Пусть (…) память [об умерших] будет долгой, а скорбь – короткой. [2108]
Более велик тот, кто отнимает у нас саму способность оценивать, чем тот, кто заслуживает высочайшей оценки. [2109]
Не будем ничего откладывать, чтобы всякий день быть в расчете с жизнью. [2110]
Природа обыскивает нас при выходе, как при входе. Нельзя вынести больше, чем принес. [2111]
Зверей заставляет нападать или голод, или страх, а человеку погубить человека приятно. [2112]
Привыкшая к слепому страху душа неспособна заботиться о собственном спасенье: она не избегает, а убегает, а опасности легче ударить нас сзади. [2113]
Многое, что ночью представляется ужасным, день делает смехотворным. [2114]
К ним [власть имущим] нужно приближаться, но не сближаться тесно, чтобы лекарство не обошлось нам дороже самой болезни. [2115]
У всякого есть человек, которому доверяют столько же, сколько ему самому доверено. Пусть да же первый (…) довольствуется одним слушателем, – их получится целый город. [2116]
Кто ждет наказанья, тот наказан, а кто заслужил его, тот ждет непременно. [2117]
Дела за нами не гонятся – люди сами держатся за них и считают занятость признаком счастья. [2118]
В чтении, как и во всем, мы страдаем неумеренностью; и учимся для школы, а не для жизни. [2119]
Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь – значит, где-нибудь и поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь «умереть бы!» – и, стало быть, солжешь. [2120]
Равенство прав не в том, что все ими воспользуются, а в том, что они всем предоставлены. [2121]
Ничтожен и лишен благородства тот, кто (…) хотел бы лучше исправить богов, чем себя. [2122]
Целым овладевают по частям. [2123]
Многие приходят слушать, а не учиться. (…) Некоторые приходят даже с письменными дощечками – затем, чтобы удержать не мысли, а слова, и потом произнести их без пользы для слушающих, как сами слушали без пользы для себя. [2124]
Разве ты не видел, каким криком оглашается театр, едва скажут что-нибудь, с чем все мы согласны (…)? «Имеет все, кто хочет, сколько надобно». Слыша это, (…) те, кто всегда хочет больше, чем надобно, кричат от восторга и проклинают деньги. [2125]
Лучше всего пахнет тело, которое ничем не пахнет. [2126]
Мера (…) ближе к воздержанию и, может быть, труднее воздержанья: ведь от чего-то легче отказаться совсем, чем сохранять умеренность. [2127]
[О вегетарианстве]: Человеку и бескровной пищи хватит; (…) [а] там, где резня служит удовольствию, жестокость переходит в привычку. [2128]
То, что было философией, становится филологией. [2129]
Сама старость есть неизлечимая болезнь. [2130]
Из одного и того же каждый извлекает лишь нечто, соответствующее его занятиям. На одном и том же лугу бык ищет лишь траву, собака – зайца, аист – ящерицу. [2131]
«Жизнь ему в тягость». – Не спорю, а кому она не в тягость? Люди и любят, и ненавидят свою жизнь. [2132]
Речь – убранство души. [2133]
С тех пор как они [деньги] в чести, ничему больше нет заслуженной чести: делаясь поочередно то продавцами, то товаром, мы спрашиваем не «какова вещь?», а «какова цена?» [2134]
Всем кажется лучшим то, от чего отказались. [2135]
Мы защищаем наши пороки, так как любим их, и предпочитаем извинять их, а не изгонять. (…) «Не хотим» – вот причина; «не можем» – только предлог. [2136]
Тебе кажется высоким то, от чего ты далеко, а взойди наверх – и оно окажется низким. Пусть я буду лжецом, если тебе и тогда не захочется взойти выше: то, что ты считал вершиной, – только ступенька. [2137]
Деньги никого не сделали богатыми, – наоборот, каждого они делают еще жаднее до денег. [2138]
Необходимое не приедается. [2139]
Расточитель прикидывается щедрым, хотя между умеющим одарять и не умеющим беречь – разница огромная. [2140]
Великое дело – играть всегда одну роль. Но никто, кроме мудреца, этого не делает; все прочие многолики. (…) Порой о человеке, с которым виделись вчера, по праву можно спросить: «Кто это?» [2141]
Даже бессловесным и тупым скотам, как бы ни были они неуклюжи во всем прочем, хватает ловкости и вниманья, чтобы жить. (…) Даже те из них, что для других бесполезны, для своей цели ничего не упустят. [2142]
Только не имея некоторых вещей, мы узнаем, что многие из них нам и не нужны. [2143]
Тут испустил он дух и перестал притворяться живым. [2144]
Нигде в мире мы не найдем чужой нам страны; отовсюду одинаково можно поднять глаза к небу. [2145]
Гай Цезарь [Калигула], которого природа создала словно затем, чтобы показать, на что способны безграничная порочность в сочетании с безграничной властью, однажды устроил пир, стоивший миллионов сестерциев; и хотя изобретательность всех была к его услугам, он лишь с трудом добился того, чтобы один обед поглотил доходы с трех провинций. [2146]
Никто не может быть презираем другими до тех пор, пока он не научился презирать самого себя. [2147]
Нельзя найти такого несчастного дома, который не имел бы утешения, видя другой дом, еще более несчастный. [2148]
Никому не дано счастья – безнаказанно родиться. [2149]
Ничто так не нравится, как погибшее; тоска по отнятому делает нас несправедливыми к оставшемуся. [2150]
Смерть – лучшее изобретение природы. [2151]
Ничто так не обманчиво, как жизнь; (…) поистине, ее не принял бы никто, если бы не получил против воли. [2152]
Если рост прекратился, близок конец. [2153]
Ничто не вечно, немногое долговечно, (…) конец у вещей различный, но все, что имеет начало, имеет и конец. [2154]
Этот страдает от того, что у него есть дети, тот – что потерял детей: слезы у нас иссякнут скорее, чем повод для печали. [2155]
Природа (…) пожелала, чтобы первым плачем был плач при рождении человека. [2156]
Цезарю [т. е. императору], которому все позволено, по тем же причинам многое не позволено. (…) Он себе уже не принадлежит, и подобно звездам, без отдыха совершающим свой путь, ему никогда не дозволяется ни остановиться, ни делать что-либо для себя. [2157]
[Об умершем]: Наконец он свободен, наконец он в безопасности, наконец он бессмертен. [2158]
Каждый в свое время, но все мы направляемся в одно и то же место. [2159]
Доля утешения: разделить свою скорбь со многими. [2160]
Не чувствовать своего горя – не свойственно человеку, а не перенести его – недостойно мужа. [2161]
Не может заниматься чужим утешением тот, кого осаждают собственные несчастья. [2162]
Любят родину не за то, что она велика, а за то, что своя.
Ни один человек не является неблагожелательным судьей по отношению к самому себе.
Человек для человека должен быть святыней.
Гораздо тяжелее кажется то наказание, которое назначается мягким человеком.
Человек по своей природе – Животное чистое и изящное.
Никто не становится хорошим человеком случайно.
Кто везде, тот нигде.
Кому не на что надеяться, тому не в чем отчаиваться.
Судьба ничего не дает в вечную собственность.
Истинная радость – дело серьезное.
Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, – никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья… Когда тебе придет в голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует сзади.
Неизбежное прими достойно.
Избежать этого нельзя. Но можно все это презирать.
Как басня, так и жизнь ценятся не за длину, но за содержание.
Важно не то, долго ли, а правильно ли ты прожил.
Благо – не всякая жизнь, а жизнь хорошая.
Жизнь долга, если она полна… Будем измерять ее поступками, а не временем.
Пока человек жив, он никогда не должен терять надежды.
Есть люди, которые живут без всякой цели, проходят в мире, точно былинка в реке: они не идут, их несет.
Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным.
Пока есть возможность, живите весело!
Человек, который думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, не может быть счастлив. Хочешь жить для себя, живи для других.
Пользуйся настоящими удовольствиями так, чтобы не повредить будущим.
Никогда не считай счастливым того, кто зависит от счастливых случайностей.
Не дано легких путей от земли к звездам.
Природа дает достаточно, чтобы удовлетворить естественные потребности.
Сравнивая нашу Землю со Вселенной, мы находим, что она всего лишь точка.
Несовершенное неизбежно приходит в упадок и гибнет.
Всякий человек столь же хрупок, как все прочие: никто не уверен в своем завтрашнем дне.
Жизнь – единственное благо.
Жизнь как пьеса в театре: важно не то, сколько она длится, а насколько хорошо сыграна.
Пока человек жив, он должен надеяться на всё.
Несчастна душа, исполненная забот о будущем.
Трудно изменить природу.
Никогда человек идеальный не бранил судьбу.
Чем больше нам дано, тем больше мы желаем.
Учись веселиться!
Те, кто жили до нас, много свершили, но ничего не завершили.
Сколь многие недостойны света, и все-таки день начинается.
Кто принимает решение, не выслушав обе стороны, поступает несправедливо, хотя бы решение это и было справедливое.
Все люди одинаковы по существу, все одинаковы по рождению, знатнее тот, кто честен по природе.
Язык правды прост.
Истина не терпит отсрочек.
Наградой за доброе дело служит свершение его.
Долог путь поучений, короток и успешен путь примеров.
Чти тех, кто пытается совершить великое, даже если им это не удалось.
Великих людей питает труд.
Свои способности человек может узнать, только применив их на деле.
Лучше не начинать, чем остановиться на полпути.
Похвально делать то, что подобает, а не то, что дозволяется.
Поспешность сама себе мешает.
Пороки праздности следует преодолевать трудом.
Каждому делу – свое время.
Выбери того, чья жизнь и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он всегда будет у тебя перед глазами либо как хранитель, либо как пример.
Мы учимся, увы, для школы, а не для жизни.
Незнание – плохое средство избавиться от беды.
Уча других, мы учимся сами.
Сколько б ты ни жил, всю жизнь следует учиться.
Наука о добре и зле, которая только и составляет предмет философии.
Философия есть нечто не побочное, а основное.
Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека.
Ученому нетрудно быть незаносчивым и независтливым.
Не бывало великого ума без примеси безумия.
Для мудрости нет ничего ненавистнее мудрствования.
Человек не заблуждается один. Заблуждаясь, всякий распространяет свое заблуждение между окружающими.
Научись сперва добрым нравам, а затем мудрости, ибо без первых трудно научиться последней.
От мелких неисправимых ошибок легко перейти к крупным порокам.
Тяжелая ошибка часто приобретает значение преступления.
Полезнее знать несколько мудрых правил, которые всегда могли бы служить тебе, чем выучиться многим вещам, для тебя бесполезным.
Следует спокойно выслушивать поправки невежд.
Если бы мудрость дарилась природою с обязательным условием держать ее в себе и ни с кем не делиться ею, я бы от нее отказался.
Мудрость освобождает умы от тщеславия.
Один только разум может обеспечить безмятежный покой.
Избыток пищи мешает тонкости ума.
У заблуждения нет предела.
Люди верят больше глазам, чем ушам.
Трех слов связать не может.
Чаще пользуйся ушами, чем языком.
Больше пользы приносит речь, которая малыми долями прокрадывается в душу. В пространных же рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет.
Если хочешь, чтобы о чем-то молчали, молчи первый.
Речь – убранство души: если она старательно подстрижена, и подкрашена, и отделана, то ясно, что и в душе нет ничего подлинного, а есть некое притворство.
Кто просит робко, напросится на отказ.
Замолчи, не давай безрассудным речам
Свободно течь из смятенной души.
Правдивая речь проста.
Речь людей такова, какой была их жизнь.
Малые печали словоохотливы, глубокая скорбь безмолвна.
Прежде чем сказать что-либо другим, скажи это себе.
Кто молчать не умеет, тот и говорить не способен.
Тот, кто в беде дает совет неясный, отказывает в нем.
В словесности, как и во всем прочем, мы страдаем невоздержанностью.
Давайте говорить то, что думаем; думать то, что говорим; пусть слова будут в согласии с жизнью.
Больше звону, чем смысла.
Хорошо учит говорить тот, кто учит хорошо делать.
Что у кого болит, тот о том, естественно, и говорит.
Польза не во многих, но в хороших книгах.
Если прочтешь что-либо, то из прочитанного усвой себе главную мысль. Так поступаю и я: из того, что я прочел, я непременно что-нибудь отмечу.
Что приобретается при чтении посредством пера – превращается в плоть и кровь.
Большая библиотека скорее рассеивает, чем поучает читателя. Гораздо лучше ограничиться несколькими авторами, чем необдуманно читать многих.
Чрезмерное обилие книг распыляет мысли.
Закон должен быть краток, чтобы его легко могли запомнить и люди несведущие.
Осуждение невинного – есть осуждение самих судей.
Щадя преступников, вредят честным людям.
Одни преступления открывают путь другим.
Задуманное, хотя и не осуществленное преступление есть все же преступление.
Кто, имея возможность предупредить преступление, не делает этого, тот ему способствует.
Преступник может иногда избежать наказания, но не страха перед ним.
Некоторые неписаные законы тверже всех писаных.
Чего не запрещает закон, то запрещает стыд.
Необходимость ломает все законы.
Разбить оковы рабства.
Кто раскаивается в своем прегрешении, тот уже почти и невиновен.
Кто нуждается в снисхождении, пусть и сам в нем не отказывает.
Интересуйся не количеством, а качеством твоих почитателей: не нравиться дурным – для человека похвально.
Первое условие исправления – сознание своей вины.
Чистая совесть – есть постоянный праздник.
Величие души должно быть свойством всех людей.
Деятельная добродетель многого добивается.
Ценность добродетели в ней самой.
Большая разница – не хотеть или не уметь согрешить.
Несчастье – удобное время для добродетели.
Без борьбы и доблесть увядает.
Мужество есть презрение страха. Оно пренебрегает опасностями, грозящими нам, вызывает их на бой и сокрушает.
Мужество без благоразумия – только особый вид трусости.
Бедствие дает повод к мужеству.
Не чувствовать страданий не свойственно человеку, а не уметь переносить их не подобает мужчине.
Ничего на свете не заслуживает такого уважения, как человек, умеющий мужественно переносить несчастья.
Жить – значит бороться.
Доблесть жаждет опасности.
Мы на многое не отваживаемся не потому, что оно трудно; оно трудно именно потому, что мы на него не отваживаемся.
Никогда счастье не ставило человека на такую высоту, чтобы он не нуждался в друге.
Дружба кончается там, где начинается недоверие.
Верность друга нужна и в счастье, в беде же она совершенно необходима.
Без товарища никакое счастье не радует.
Сколько рабов, столько врагов.
Золото пробуют огнем, женщину – золотом, а мужчин – женщиной.
Если хочешь быть любимым, люби.
Уродство до сих пор лучшее средство для сохранения женщиной ее добродетели.
Власть над собой – самая высшая власть, порабощенное, своими страстями – самое страшное рабство.
Цезарю многое непозволительно именно потому, что ему дозволено все.
Что естественно, то не постыдно.
Часто бывает так, что лучше не заметить оскорбления, чем потом мстить за него.
Раздор пусть исходит от других, от тебя же примирение.
Тому, кем овладевает гнев, лучше повременить с принятием решения.
Тот, кто делает добро другому, делает добро самому себе, не в смысле последствий, но самим актом делания добра, так как сознание сделанного добра само по себе дает уже большую радость.
Есть приличие и в горе. И в слезах должно знать меру. Только неразумные люди бывают неумеренны в выражениях как радости, так и скорби.
Страсти придают ума самым глупым людям и делают глупыми самых умных.
Об услуге пусть рассказывает не оказавший, а получивший ее.
Ты возмущаешься тем, что есть на свете неблагодарные люди. Спроси у совести своей, нашли ли тебя благодарным все, кто оказывал тебе одолжения.
С кем поведешься, от того и наберешься.
Доверие, оказанное вероломному, дает ему возможность вредить.
Всякое зло легко подавить в зародыше.
Кто собирается причинить обиду, тот уже причиняет ее.
Пьяный делает много такого, от чего, протрезвев, краснеет.
Почему человек не признается в своих пороках? Потому что он все еще погружен в них. Это все равно что требовать от спящего человека рассказать его сон.
Утраченный стыд не вернется.
Каждое зло как-то компенсируется. Меньше денег меньше забот. Меньше успехов – меньше завистников. Даже в тех случаях, когда нам не до шуток, нас угнетает не неприятность сама по себе, а то, как мы ее воспринимаем.
Пьянство – это добровольное сумасшествие.
Пить вино так же вредно, как принимать яд.
Жестокость всегда проистекает из бессердечия и слабости.
Кто громоздит злодейство на злодейство, свой множит страх.
Всякое излишество есть порок.
Никто не записывает благодеяний в календарь.
Люди в чужом деле видят больше, чем в своем собственном.
Вы сами, покрытые множеством язв, высматриваете чужие волдыри.
Нет места лекарствам там, где то, что считалось пороком, становится обычаем.
Порицание со стороны дурных людей – та же похвала.
Высшее богатство – отсутствие жадности.
Поздно быть бережливым, когда все растрачено.
Довольствующийся немногим желудок освобождает от очень многого.
Кто хорошо сжился с бедностью, тот богат.
Они нуждаются, обладая богатством, а это самый тяжкий вид нищеты.
Не тот беден, кто мало имеет, а тот, кто хочет многого.
Деньгами надо управлять, а не служить им
Высшее богатство – отсутствие прихотей.
Худший из недугов – быть привязанным к своим недугам.
Одно из условий выздоровления – желание выздороветь.
Некоторые лекарства опаснее самих болезней.
Ничто так не препятствует здоровью, как частая смена лекарств.
Пока мы откладываем жизнь, она проходит.
Если присмотреться, то окажется, что наибольшая часть жизни многих растрачивается на дурные дела, немалая часть – на безделье, а вся жизнь в целом вообще не на то, что нужно.
Кого ты мне назовешь, кто хоть сколько-нибудь умел бы ценить время?
Береги время.
Только время принадлежит нам.
Скупость благородна только в расходовании времени.
Сначала мы расстаемся с детством, а затем – с юностью.
Никто не ощущает, как уходит молодость, но всякий чувствует, когда она уже ушла.
И старость полна наслаждений, если только уметь ею пользоваться.
Нет ничего безобразнее старика, который не имеет других доказательств пользы его продолжительной жизни, кроме возраста.
Смерть мудреца есть смерть без страха смерти.
Глупо умирать из страха перед смертью.
После смерти нет ничего.
Первый же час, давший нам жизнь, укоротил ее.
До старости я заботился о том, чтобы хорошо жить, в старости забочусь о том, чтобы хорошо умереть.
Старость – неизлечимая болезнь.
Мы дорого ценим умереть попозднее.
Смерть – разрешение и конец всех скорбей, предел, за который не преступают наши горести.
Никто не опаздывает прийти туда, откуда никогда не сможет вернуться.
Всякое искусство есть подражание природе.
Искусства полезны лишь в том случае, если они развивают ум, а не отвлекают его.
И после плохого урожая надо сеять.
Идти с шилом на льва.
Приятно иногда и подурачиться.
Тяжело не перенести горе, а переносить его все время.

Луций Анней Сенека (старший)


(ок. 55 до н.э. – 40 гг. н.э.)
ритор, историк, отец Сенеки Младшего родился в Кордубе (Испания)

Бесчеловечно не протянуть руку помощи падающему. [2163]
Любовь легче умертвить, чем умерить. [2164]
Друзья попросили Овидия исключить из его книги три стиха, на которые они укажут. Он согласился, при условии сохранить три, на которые укажет он. Стихи, которые они предложили для исключения, а Овидий для сохранения, оказались одни и те же. [2165]
Женщина может сохранить лишь ту тайну, которой она не знает. [2166]
Уметь говорить [для оратора] менее важное достоинство, нежели уметь остановиться. [2167]
Молчание равносильно признанию. [2168]
Изучи лишь красноречие, от него легко перейти к любой науке. [2169]
Никогда подражателю не сравниться со своим образцом. (…) Копия всегда ниже оригинала. [2170]
Марку Антонию Цицерон не враг, а угрызение совести. [2171]
Пусть мы молчим, однако дела наши говорят.
Ошибаться – человеческое свойство.
В остальном пусть судьба решает, как ей угодно.
Всякое благо делает счастливым того, кто им обладает.

Стаций Публий Папиний


(ок. 40 – ок. 96 гг.)
поэт, продолжатель Вергилия

Первых на свете богов создал страх.

Публий Корнелий Тацит


(ок. 55 – ок. 120 гг.)
государственный деятель, историк

Деяния Тиберия и Гая [Калигулы], а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало – под воздействием оставленной ими по себе еще свежей ненависти. [2172]
Без гнева и пристрастия. (Девиз историка). [2173]
Со временем [дурные] толки теряют свою остроту, а побороть свежую ненависть чаще всего не под силу и людям, ни в чем не повинным. [2174]
Громче всех оплакивают смерть Германика те, кто наиболее обрадован ею. [2175]
Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому. [2176]
Правители смертны – государство вечно. [2177]
Большие события всегда остаются загадочными, ибо одни, что бы им ни довелось слышать, принимают это за достоверное, тогда как другие считают истину вымыслом, а потомство еще больше преувеличивает и то и другое. [2178]
Больше всего законов было издано в дни наибольшей смуты в республике. [2179]
Я считаю главнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве. [2180]
Медленно, но зато верно. [2181]
Страх ослабляет даже искушенное красноречие. [2182]
Во главе погребальной процессии несли изображения двенадцати знатнейших родов (…). Но ярче всех блистали Кассий и Брут – именно потому, что их изображений не было видно. [2183]
В век порчи нравов чрезмерно льстить и совсем не льстить одинаково опасно. [2184]
Благодеяния приятны лишь до тех пор, пока кажется, что за них можно воздать равным; когда же они намного превышают такую возможность, то вызывают вместо признательности ненависть. [2185]
Оставленное без внимания забывается, тогда как навлекшее гнев [правителя] кажется справедливым. [2186]
Потомство воздаст каждому по заслугам. (…) Тем больше оснований посмеяться над недомыслием тех, которые, располагая властью в настоящем, рассчитывают, что можно отнять, память даже у будущих поколений. [2187]
Толпе свойственно приписывать всякую случайность чьей-либо вине. [2188]
Непреклонными были требования закона вначале, [но], как это почти всегда бывает (…), под конец никто не заботился об их соблюдении. [2189]
Все, (…) что почитается очень старым, было когда-то новым. (…) И то, что мы сегодня подкрепляем примерами, также когда-нибудь станет примером. [2190]
Единственное средство против нависших опасностей – сами опасности. [2191]
Тем, кто ни в чем не повинен, благоразумие не во вред, но явные бесчинства могут найти опору лишь в дерзости. [2192]
Мысль о браке [при живом муже] (…) привлекла ее [Мессалину] своей непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение растратившие все остальное. [2193]
[Об Агриппине, матери Нерона:] Она желала доставить сыну верховную власть, но терпеть его властвования она не могла. [2194]
Все запретное слаще. [2195]
[К Аникету, убийце его матери, Нерон] проявлял мало расположения, а в дальнейшем проникся глубокою ненавистью, ибо пославшие на преступления видят в их исполнителях живой укор для себя. [2196]
Добытая домогательствами хвала должна преследоваться с не меньшей решительностью, чем злокозненность, чем жестокость. [2197]
Наше старание нравиться часто влечет за собой более пагубные последствия, нежели возбуждение нами неудовольствия. [2198]
Жажда господства (…) берет верх над всеми остальными страстями. [2199]
Ожидание несметных богатств стало одной из причин обнищания государства. [2200]
[Одни и] те же люди (…) любят безделье и (…) ненавидят покой. [2201]
Добрые нравы имеют (…) большую силу, чем хорошие законы. [2202]
Женщинам приличествует оплакивать, мужчинам – помнить. [2203]
От поспешности недалеко и до страха, тогда как медлительность ближе к подлинной стойкости. [2204]
Одобрение и громкая слава (…) более благосклонны к ораторам, чем к поэтам; ведь посредственные поэты никому не известны, а хороших знают лишь очень немногие. [2205]
[Об ораторах времен империи:] Обреченные льстить, они никогда не кажутся властителям в достаточной мере рабами, а нам – достаточно независимыми. [2206]
Мало не быть больным; я хочу, чтобы человек был смел, полнокровен, бодр; и в ком хвалят только его здоровье, тому рукой подать до болезни. [2207]
Люди устроены природою таким образом, что, находясь в безопасности, они любят следить за опасностями, угрожающими другому. [2208]
Великое и яркое красноречие – дитя своеволия, которое неразумные называют свободой; оно неизменно сопутствует мятежам, подстрекает предающийся буйству народ, безрассудно, самоуверенно; в благоустроенных государствах оно вообще не рождается. Слышали ли мы хоть об одном ораторе у лакедемонян, хоть об одном у критян? А об отличавших эти государства строжайшем порядке и строжайших законах толкуют и посейчас. Не знаем мы и красноречия македонян и персов и любого другого народа, который удерживался в повиновении твердой рукою. [2209]
Пусть каждый пользуется благами своего века, не порицая чужого. [2210]
Мы (…) явили поистине великий пример терпения; и если былые поколения видели, что представляет собой ничем не ограниченная свобода, то мы – такое же порабощение, ибо нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы забывать было бы столько же в нашей власти, как безмолвствовать. [2211]
Лишь в малом числе пережили мы их [казненных] и, я бы сказал, даже самих себя, изъятые из жизни на протяжении стольких, и притом лучших, лет. [2212]
Не всегда молва заблуждается, порой и она делает правильный выбор. [2213]
Для подчиненных одинаково пагубны как раздоры между начальниками, так и единодушие их. [2214]
Во всякой войне (…) удачу каждый приписывает себе, а вину за несчастья возлагают на одного. [2215]
Все неведомое кажется особенно драгоценным. [2216]
Создав пустыню, они говорят, что принесли мир. (Британцы о римлянах.) [2217]
Боязнь и устрашение – слабые скрепы любви: устранить их – и те, кто перестанет бояться, начнут ненавидеть. [2218]
Честная смерть лучше позорной жизни. [2219]
Человеческой душе свойственно питать ненависть к тем, кому мы нанесли оскорбление. [2220]
Если историк льстит, чтобы преуспеть, то лесть его противна каждому, к наветам же и клевете все прислушиваются охотно; оно и понятно: льстец мерзок и подобен рабу, тогда как коварство выступает под личиной любви к правде. [2221]
Я думаю (…) рассказать о принципате Нервы и о владычестве Траяна, о годах редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает. [2222]
У кого нет врагов, того губят друзья. [2223]
Дурные люди всегда будут сожалеть о Нероне; нам с тобой следует позаботиться, чтобы не стали жалеть о нем и хорошие. (Император Гальба – своему преемнику Пизону.) [2224]
Тебе (…) предстоит править людьми, неспособными выносить ни настоящее рабство, ни настоящую свободу. (Император Гальба – Пизону.) [2225]
Правители всегда подозревают и ненавидят тех, кто может прийти им на смену. [2226]
Смерть равняет всех, таков закон природы, но с ней приходит либо забвение, либо слава в потомстве. Если же один конец ждет и правого и виноватого, то достойнее настоящего человека погибнуть не даром. [2227]
На преступление [государственный переворот] шли лишь немногие, сочувствовали ему многие, а готовились и выжидали все. [2228]
Власть, добытую преступлением, еще никто никогда не сумел использовать во благо. [2229]
Преступлению (…) нужна внезапность, доброму делу – время. [2230]
В позоре спасения нет. [2231]
Трудно сказать, был ли Пизон в самом деле врагом Виния или враги Виния хотели в это верить: всегда легче считать, что человеком движет ненависть. [2232]
Стремясь стать владыкой, он вел себя, как раб. (О заискиваниях будущего императора Отона перед толпой.) [2233]
Как бывает обычно, (…) лучшими казались те меры, время для которых было безвозвратно упущено. [2234]
Частным человеком казался он [Гальба] выше частного и, по общему мнению, мог бы править, если бы не был правителем. [2235]
[О междоусобной войне:] Победитель все равно будет хуже побежденного. [2236]
Человек всегда спешит примкнуть к другим, но медлит быть первым. [2237]
Во время гражданских смут самое безопасное – действовать и идти вперед, а не рассуждать. [2238]
Подлость – более короткий путь к должностям, которые даются обычно в награду за доблесть. [2239]
Преступно захваченную власть не удержать, внезапно вернувшись к умеренности и древней суровости нравов. [2240]
В гражданской войне (…) победители и побежденные никогда не примиряются надолго. [2241]
Погибнут оба – один оттого, что проиграл войну, другой – оттого, что ее выиграл. [2242]
Лучших вела любовь к отечеству, многих подталкивала надежда пограбить, иные рассчитывали поправить расстроенное состояние. И хорошие люди, и дурные – по разным причинам, но с равным пылом – жаждали войны. [2243]
Так уж устроены люди: с неодобрением смотрят они на каждого, кто внезапно возвысился, и больше всего скромности требуют от человека, который недавно был им равен. [2244]
В веселии чернь столь же необузданна, как и в ярости. [2245]
Во время гражданской войны солдатам позволено больше, чем полководцам. [2246]
Много говорит о смерти лишь тот, кто ее боится. [2247]
Легче увлечь за собой целую толпу, чем спастись от коварства одного человека. [2248]
Когда человек задумал какое-то дело, близкие обычно предсказывают ему успех. [2249]
Каждому, кто попадает на вершину могущества, в первую минуту глаза как бы застит туманом. [2250]
Армия, которую еще никто не видел, всегда кажется опаснее. [2251]
Деньги – становая жила войны. [2252]
Неограниченная власть никому не внушает доверия. [2253]
Дело воина – стремиться в бой, дело командира – не торопиться. [2254]
Самое худшее, что можно выбрать в беде, – средняя линия. [2255]
Как часто бывает в минуты смертельной опасности, все командовали, и никто не выполнял команд. [2256]
[Вителлий] думал, что дружбу приобретают не верностью, а богатыми подарками, и поэтому окружали его не друзья, а скорее наемники. [2257]
Во время смут и беспорядков чем хуже человек, тем легче ему взять верх; править же в мирное время способны лишь люди честные и порядочные. [2258]
Единственное благо – честность, единственное зло – подлость; власть же, знатность и все прочее, постороннее душе человеческой, – не благо и не зло. [2259]
Плохим императорам нравится неограниченная власть, хорошим – умеренная свобода. [2260]
У победителей никто объяснений не требует. [2261]
Особенно трусят те, кто кричат больше всех. [2262]
Война привлекала его больше, нежели ее исход. (Об одном из полководцев Вителлин.) [2263]
Люди уходят, примеры остаются. [2264]
Лучший день после смерти дурного государя – первый день. [2265]
Молва всегда раздувает до невиданных размеров и правду и ложь. [2266]
Развязать войну могут и трусы, а бороться с ее опасностями приходится смелым. [2267]
Чем ближе люди по родству, тем более острое чувство вражды питают друг к другу. [2268]
[О гражданской войне:] Война всех со всеми. [2269]
Арабы были особенно опасны для иудеев, ибо эти два народа питали один к другому ненависть, обычную между соседями. [2270]
Все неизвестное представляется величественным.
Отдаленность увеличивает обаяние.
Земля удивительно плодородна.
Каждому свою честь воздает потомство.
Создают пустыню и называют это миром.
На редкость счастливое время, когда можно думать то, что хочешь, и говорить, что думаешь.
Людям свойственно смотреть сердитыми глазами на новых счастливцев и ни от кого не требовать столько умеренности в пользовании фортуной, как от тех, кого они видели равными себе.
Насмешки оставляют в душе смертельные уколы, когда они основаны на правде.
Истина подкрепляется зрением и временем, а ложь поспешностью и неопределенностью.
Упражнения рождают мастерство.
Выставляют свою скорбь напоказ больше всего те, кто меньше скорбит.
Не всегда молва ошибается, иногда и правильно разберется.
Умы, пораженные однажды, склонны к суеверию.
Хорошие законы порождены дурными нравами.
Лишь глупцы называют своеволие свободой.
Чем ближе государство к падению, тем многочисленнее его законы.
Добрые нравы имеют большее значение, чем хорошие законы.
В военных делах наибольшую силу имеет случайность.
Поспешность близка к страху.
Великая общая ненависть создает крепкую дружбу.
Вражда между близкими бывает особенно непримирима.
Обеспечить нормальное течение своих семейных дел часто не легче, чем управлять провинцией.
Воспитывать детей для потомства.
Пренебреги клеветой – и она зачахнет.
Предателей презирают даже те, кому они сослужили службу.
Льстецы – худшие из врагов.
Кто славу презирает, тот легко пренебрегать будет и добродетелью.
Окружить мир ореолом славы.
Даже мудрецов жажда славы покидает в самую последнюю очередь.
Кто же столько самонадеян, чтобы рассчитывать на бессмертную славу?
Лекарства действуют медленнее, чем болезнь.

Теренций Публий


(ок. 195 – 159 гг. до н.э.)
комедиограф

Я человек и считаю, что ничто человеческое мне не чуждо.
Вся моя надежда – на себя самого.
Не покупаю надежду за деньги.
Одна ложь родит другую.
Воздавайте равным за равное.
Сколько людей, столько и мнений.
Лесть порождает друзей, правда – ненавистников.
Так как вы не можете делать все, что хотите, то желайте только того, что можете сделать.
Когда двое делают одно и то же, это уже не одно и то же.
Дурное начало – дурной конец.
С умного хватит и намека.
Быть мудрым – значит видеть не только то, что под ногами, но и предвидеть будущее.
Мудрому все дела следует решать словами, а не оружием.
Ничего нельзя сказать такого, что не было бы сказано раньше.
Нет ничего такого, что нельзя было бы извратить плохим пересказом.
Крайнее соблюдение законности может оказаться крайним беззаконием.
Когда двое делают одно и то же, то одному это можно делать безнаказанно, а другому – нельзя.
Высшее право часто есть высшее зло.
Глубоко заблуждается тот, кто считает более прочной и твердой власть, покоящуюся на силе, чем ту, которая основана на любви.
Рабство – тюрьма души.
Главное правило в жизни – ничего сверх меры.
Благоразумному подобает все испробовать, прежде чем прибегать к оружию.
Смелым помогает судьба.
Женщина женщину скорее поймет.
Ссора влюбленных – возобновление любви.
Любовь может изменить человека до неузнаваемости.
Это замысел безумных, а не влюбленных.
Когда дух колеблется, можно любой малостью склонить его в ту или иную сторону.
У всякого свой нрав.
Никто не хочет быть в родстве с нищим.
Все мы, когда здоровы, легко даем хорошие советы больным.
С годами мы умнеем.
Старость – сама по себе болезнь.

Тибулл Альбий


(50—19 гг. до н.э.)
поэт

В одиночестве будь сам себе толпой.
Надежда всегда твердит, что в будущем будет легче.
Для нас достаточно того, что у нас было желание.
Надо дерзать: смелым помогает сама Венера.
Твое нежное сердце – не из камня.
Хотя ты меня уже больше не любишь, будь счастлива и да будет светлой твоя судьба.
Из года в год земля сбрасывает свой багряный наряд.
Что за безумие бросать вызов мрачной смерти?

Тит Ливий


(59—17 гг. до н.э.)
историк

[Римское] государство, начав с малого, так разрослось, что страдает уже от своей громадности. [2271]
Мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах. [2272]
Без силы гнев тщетен. [2273]
Меж царями товарищество ненадежно. [2274]
Ратная служба ожесточает сердца. [2275]
Страх перед богами – действеннейшее средство для непросвещенной и (…) грубой толпы. [2276]
… Подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры. [2277]
Ненавидя жестокость, вы сами выказываете жестокость и, не обретя еще свободы, уже хотите господствовать над противником. (Сенаторы Луций Валерий и Марк Гораций – восставшим плебеям.) [2278]
Люди пугают других, чтобы не бояться самим. [2279]
Лучше поздно воспротивиться наглости и безрассудству, чем никогда. [2280]
Из врагов не осталось никого, кто мог бы сообщить о поражении. [2281]
Несчастье наставляло нас в благочестии. [2282]
Войны существуют для молодых. [2283]
Мир надежен там, где его условия приняты добровольно, а там, где хотите иметь рабов, нечего рассчитывать на верность. [2284]
Убегая от судьбы он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу. [2285]
Оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды. [2286]
[Об Александре Македонском:] Каким бы громадным ни казалось нам величие этого человека, оно остается величием всего лишь одного человека, которому чуть больше десяти лет сопутствовала удача. [2287]
Как это обыкновенно бывает, большая часть восторжествовала над лучшей. [2288]
На первом месте стоит человек, который сам может подать дельный совет; на втором – тот, кто этого совета послушается; а тот, кто сам совета не даст и не подчинится другому; тот – последний дурак. (Перефразированная цитата из Гесиода). [2289]
Чем меньше страха, тем меньше опасности. [2290]
Как больной человек ничтожное заболевание переносит труднее, чем здоровый тяжелую болезнь, так и больное потрясенное государство не перенесет никакой беды, и не потому, что эта так тяжела, а потому, что нету сил поднять еще какое-то бремя. [2291]
Доверие обязывает к доверию. [2292]
Легче всего терпеть знакомое зло. [2293]
В больном теле одна застарелая немощь порождает другую. [2294]
В обстоятельствах трудных, когда надеяться почти не на что, отчаяннейшие решения всего правильнее. [2295]
Пылкие и дерзостные замыслы хороши лишь на первый взгляд: осуществление их мучительно, а результаты печальны. [2296]
Суеверие в мелочах видит волю богов. [2297]
Страх все истолковывает в худшую сторону. [2298]
Добавленное напоследок всегда кажется самым важным. [2299]
Люди, оправдывая себя, бывают удивительно красноречивы. [2300]
Всякая толпа (…) похожа на море: (…) его могут всколыхнуть и легкий ветерок, и ураган. [2301]
Всякое преступление безрасчетно. [2302]
У нападающего всегда больше воодушевления, чем у обороняющегося. [2303]
Неизвестное больше страшит. [2304]
Муж и вождь не упускает счастливого случая и подчиняет его своим замыслам. [2305]
Люди к благу менее чувствительны, чем к беде. [2306]
Прошлое легче порицать, чем исправить. [2307]
Счастью следует доверять всего меньше, когда оно всего больше. [2308]
Лучше (…) вечный мир, чем мечты о победе. [2309]
Условия мира предписывает не тот, кто просит о нем, а тот, кто его дает. [2310]
Редко даруются людям сразу и счастье, и здравый смысл. [2311]
Римляне расширили свою державу не столько победами, сколько милостивым отношением к побежденным. [2312]
Долго пребывать в покое ни одно большое государство не может, и если нет внешнего врага, оно найдет внутреннего: так очень сильным людям бояться, кажется, некого, но собственная сила их тяготит. [2313]
Завершив рассказ о Пунической войне, я испытываю такое же облегчение, как если бы сам разделил ее труды и опасности. [2314]
С вооруженным врагом надобно быть безжалостным, но с побежденным важнее всего великодушие. [2315]
Часто, а на войне особенно, видимость имеет такую же силу, что и самое действие; кто поверил, что помощь будет, все равно что получил ее. [2316]
Сципион [Старший] уже десятый год был постоянно у всех на глазах, а пресыщаясь великим человеком, люди уже не так чтят его. [2317]
Стратег не участвует в голосовании по вопросу о предстоящей войне. [2318]
Ни один отдельный гражданин не должен стоять так высоко, чтобы его нельзя было, согласно законам, призвать к ответу. Ничто так не отвечает равенству и свободе, как возможность привлекать к суду любого, и даже самое могущественное лицо. Что же (не говоря уж о высшей должности в государстве) можно было б без страха кому бы то ни было поручить, если бы не нужно было отчитываться в своих действиях? [2319]
Дерзко начав, и продолжать надобно (…) дерзко, ведь порою дерзость оборачивается в исходе благоразумием. [2320]
Нет человека, настолько презирающего молву, чтобы не дрогнуть перед ней душой. [2321]
С берега кораблем не правят. [2322]
Вообще людские выдумки бывают чаще хороши лишь на словах, а если попробовать их на деле, там, где надобно их применить, а не рассуждать об их применении, то они не оправдывают ожиданий. [2323]
Лишь тот сможет зваться мужем, кого попутный ветер не увлечет, а встречный не сломит. [2324]
Долгий опыт – единственный поверщик законов. [2325]
Самой природой так заведено.
Мы становимся непохожими на своих предков.
Чем больше счастье, тем меньше следует ему доверяться.
Истина может порой быть затемненной, но никогда не гаснет.
Хотя труд и наслаждение различны по своей природе, все же между ними имеется какая-то естественная связь.
Если нужно сделать, на это нужно решиться.
Исход крупных дел часто зависит от мелочей.
Промедление опасно.
Лучше поздно, чем никогда.
Исход дела – наставник неразумных.
Все говорят одно и то же.
Где не было умысла, там нет и вины.
Никакое преступление не может иметь законного основания.
Нет такого закона, который бы удовлетворял всех.
Законы, которые во время мира изданы, большей частью отменяет война, а которые изданы во время войны, отменяет мир.
Поступать по праву, а не действовать силой.
Ганнибал, побеждать ты умеешь, но пользоваться победой не умеешь.
Ганнибал у ворот!
Уничтожать огнем и мечом.
Иногда большая часть побеждает лучшую.
Достигнутый мир лучше и надежнее ожидаемой победы.
Необходимость является последним и самым мощным оружием.
Чем меньше испытываешь страх, тем меньше опасность.
Дружба должна быть бессмертной, а вражда смертной.
Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность.
Если не будешь спешить, все будет для тебя ясно и надежно; торопливость опрометчива и слепа.
Богатство порождает скупость.
Ни один день не проходит без чего-либо.
Не в последний же раз закатилось солнце.

Траян (Марк Ульпий Траян)


(53—117 гг.)
римский император с 98 г.

Никто еще не убил своего преемника. [2326]
Лучше оставить преступление безнаказанным, чем осудить невиновного. [2327]
Безымянный донос о любом преступлении не должно принимать во внимание. Это было бы дурным примером. [2328]
Вручая, по обычаю, префекту претория (…) знак его власти – кинжал, [Траян] неоднократно ему напоминал: «Даю тебе это оружие для охраны меня, если я буду действовать правильно, если же нет, то против меня». [2329]
[Траян] не разрешал исполнять приказы, данные после долго затянувшихся пиров. [2330]

Ульпиан Домиций


(ок. 170 – 228 гг.)
юрист

Образ мыслей ненаказуем.

Фабий Максим Кунктатор


(275—203 гг. до н.э.)
полководец

Ради отечества следует жертвовать даже славой.
Если не будешь спешить, все будет для тебя ясно и надежно; торопливость опрометчива и слепа.

Федр


(ок. 15 до н.э. – 65 н.э.)
баснописец, родом из Греции

Со сменой правителя для бедняка не меняется ничего, кроме имени господина. [2331]
Ум выше храбрости.
Преуспеяние дурных – соблазн для многих.
Друзей немало; дружба только редкостна.
Имя «друг» звучит повседневно, но дружеская верность редка.
Тот, кто оказывает услугу негодяю, совершает двойную ошибку: во-первых, помогает тому, кто помощи не заслуживает, а во-вторых, подвергает опасности себя самого.
Льстясь на чужое, своего лишаешься.
Плохо приходится простому народу, когда сильные заспорят между собой.
Осторожным полезны ошибки других.
Выслушивать нужно все, но не спешить с доверием.
На примерах учимся.

Флор Луций Анней


(II в. н.э.)
историк

Всегда надеяться, никогда не отчаиваться – таково свойство человека большой души.
Муж праведный и мудрый сочтет истинной только ту победу, которая достигнута с соблюдением безупречной честности и незапятнанного достоинства.

Цельс (Авл Корнелий Цельс)


(II в.)
философ, критик христианства

Они [христиане] рисуют себе бога по своему подобию. [2332]
Бездействие ослабляет тело, а труд укрепляет: первое приводит к преждевременной старости, а последний удлиняет молодость.
Чрезмерное наполнение желудка вредно для здоровья
Покой – наилучшее лекарство.
Не важно, что вызывает болезнь, важно, что ее устраняет.
Быстро, безопасно и приятно (должен лечить врач).
Действие хирургии среди разделов медицины – самое очевидное.
Болезни не красноречием, а лекарствами лечатся.

Цецилий Стаций


(III – II вв. до н.э.)
комедиограф

Живи как можешь, раз нельзя как хочется.
Человек для человека бог, коль ведает свой долг.
Послушать глупость я готов, а слушаться не буду.
Бери, что дают, коль не дают желанного.
Всегда чти следы прошлого.
Часто мудрость мы находим под убогим рубищем.
Вытерплю несправедливость, только не бесчестье.
Да, жалок тот, кто скрыть своих несчастий не способен.
Доверился кому, так доверяй во всем.

Марк Туллий Цицерон


(106—43 гг. до н.э.)
государственный деятель, оратор, писатель

Я (…) доблестью своей освещал путь своим предкам, так что они, если и не были известны ранее, памятью о себе обязаны мне. [2333]
Наши слезы высыхают быстро, особенно если мы льем их над чужою бедой. [2334]
Величайшая свобода порождает тиранию и несправедливейшее и тяжелейшее рабство. [2335]
Не прочна судьба народа, когда она (…) зависит от воли, вернее, от нрава одного человека. [2336]
Наш народ, защищая своих союзников, (…) покорил весь мир. [2337]
Где существует тиран, там не просто дурное государство, (…) а (…) вообще не существует никакого государства. [2338]
Не понимаю, почему понятие государства (…) применимо к владычеству толпы; (…) для меня на родом является только такой, который удерживает вместе согласие относительно прав. [2339]
Граждан (…) следует оценивать по их весу, а не по их числу. [2340]
Сам бог не может знать того, что произойдет случайно и произвольно. Ибо если знает, то это определенно произойдет, а если определенно произойдет, то не случайно. [2341]
Для нас знание будущих событий даже и не является полезным. (…) Или, ты считаешь, [ней Помпеи, трижды избираемый консулом, трижды получив триумф, покрытый славой своих великих подвигов, мог бы всему этому радоваться, если б знал, что он, потеряв свое войско, будет однажды зарезан на пустынном берегу Египта? [2342]
В каждом куске мрамора (…) заключаются (…) головы, достойные резца хоть самого Праксителя. (…) То, что изваялось, (…) [уже] находилось внутри. [2343]
Чего хотят бессмертные боги, во-первых, посылая нам предзнаменования, которые мы без толкователей и понять не можем, и предвещая то, чего мы все равно не можем избежать? Так даже порядочные люди не поступают, не пророчат своим друзьям надвигающееся на них несчастье, которого те никоим образом не смогут избежать. (…) Всякое предсказывание зла только тогда – доброе дело, когда оно сопровождается советом, как это зло отвести. (…) Если считать, что знамения посылаются богами, то почему они были такими темными? Если боги действительно хотели открыть нам будущее, надо было возвестить его вполне ясным образом; если хотели скрыть, то не надо было об этом сообщать даже в туманной форме. [2344]
То, что не может произойти, никогда не происходит; то, что может, – не чудо. Следовательно, чуда вовсе не бывает. [2345]
[По поводу астрологии:] Неужели все погибшие в битве при Каннах родились под одной и той же звездой? [2346]
Когда богатейшему царю Азии Крезу был выдан оракул: «Крез, через Галис проникнув, великое царство разрушит», то этот царь посчитал, что ему суждено разрушить вражеское царство, а разрушил он свое. [2347]
Право же, какую можно высказать еще нелепость, которая бы уже не была высказана кем-нибудь из философов! [2348]
Даже из видений безумцев или пьяных можно путем толкования извлечь много такого, что будет выглядеть как относящееся к будущему. Если человек целый день бросает в цель копье, он когда-нибудь да попадет. [2349]
Мы обычно не верим лжецу, даже когда он говорит правду. Но (…) если какой-то один сон оправдался, то вместо того, чтобы отказать в вере одному, поскольку множество других не оправдались, поступают наоборот: считают нужным верить в бесчисленное множество, ссылаясь на то, что один оправдался. [2350]
Только ученые люди да еще греки привыкли рассуждать без подготовки на заданную тему. [2351]
Дружба может соединять лишь достойных людей. [2352]
Не стремление к пользе порождает дружбу, а дружба приносит пользу с собой. [2353]
Неужели найдется человек, который согласится жить в богатстве и проводить дни во всяческом довольстве, но притом и самому никого не любить, и ответной любви не знать? Так ведь живут одни тираны – не ведая ни доверия, ни любви (?) Можно ли полюбить того, кого сам боишься или подозреваешь, что он боится тебя? [2354]
Фортуна не только сама слепа, но и ослепляет каждого, кого заключит в объятья. [2355]
Как часто идем мы ради друга на то, на что ради самих себя никогда не пошли бы! [2356]
Требовать в дружбе равенства услуг и чувств (…) – значит подчинить дружбу самому черствому и жалкому расчету: расход должен равняться приходу. Подлинная дружба (…) богаче и щедрее, она не подсчитывает постоянно, не отдано ли больше, чем получено. [2357]
Самое постыдное требование: во сколько каждый сам себя ценит, во столько же пусть ценят его и друзья. Разве редко бывает, что человек и духом слаб, и надежд на успех в жизни у него немного, но не следует ведь отсюда, что друг должен относиться к нему так же, как он относится к себе сам; скорее напротив – дело друга напрячь все силы и добиться, чтобы он воспрял душой, пробудить в нем надежду, заставить его думать о себе лучше. [2358]
Подлинная дружба встречается реже всего среди вечно занятых государственными делами и борьбой за почести, и где тот человек, который откажется от высокой должности в пользу друга? [2359]
Дружбе неведомо пресыщение, столь свойственное другим чувствам, она как выдержанное вино – чем старше, тем слаще. [2360]
Самое трудное в дружбе – быть вровень с тем, кто ниже тебя. [2361]
Тот, кому она [услуга] оказана, должен о ней помнить, а оказавший – не напоминать о ней. [2362]
Есть (…) такие, дружить с которыми (…) тягостно из-за постоянства их опасения, будто их презирают; но случается это (…) лишь с теми, кто в глубине души уверен, что их и следует презирать. [2363]
Давать же каждому можно лишь в меру сил – и собственных, и того, кому стремишься помочь. (…) Если ты и в силах оказать другому любую услугу, взвесь прежде, по плечу ли она ему. [2364]
Все прекрасное редко. [2365]
Существует (…) множество людей, одержимых странным – чтобы не сказать бесстыдным – желанием иметь другом такого человека, каким сами стать не в силах, и получать от него все, чего ему дать не могут. [2366]
Надо судить человека, прежде чем полюбил его, ибо, полюбив, уже не судят. [2367]
Справедливы слова, которые любил повторять, кажется, тарентинец Архит (…): «Если бы кто, взойдя один на небо, охватил взором изобилие вселенной и красоту тел небесных, то созерцание это не принесло бы ему никакой радости; и оно же исполнило бы его восторгом, если бы было кому рассказать обо всем увиденном»: Природа не выносит одиночества. [2368]
Мы, если нас побуждает быть честными мужами не стремление к доблести, а та или иная польза и выгода, хитры, а не честны. [2369]
Самая большая несправедливость – желать платы за справедливость. [2370]
…Человек обозрит небо, землю, моря и всю природу, (…) воспримет, можно сказать, существование самого божества, правящего и царящего над всем этим, а себя самого признает не жителем какого-то ограниченного места, окруженного городскими стенами, а гражданином всего мира, как бы единого града. [2371]
У всех (…) две родины: одна по рождению, другая по гражданству. (…) Никогда не откажу я первой в названии родины, даже если вторая будет более обширной, а первая будет только входить как часть в ее состав. [2372]
Магистрат [выборная власть] – это закон говорящий, а закон – это безмолвный магистрат. [2373]
Высшим законом для них [консулов] да будет благо народа. [2374]
Только тот оратор велик, который кажется великим народу, (…) Что одобряет толпа, то приходится одобрять и знатокам. [2375]
Я (…) уверен, что, хотя и существует великолепно написанная Софоклом «Электра», я [как римлянин] должен читать «Электру», плохо переведенную Атилием. [2376]
От самой глубокой древности едва ли найдутся три пары истинных друзей. [2377]
Славна гибель полководца. Философы же обычно умирают в своей постели. Однако важно, как умирают. [2378]
Причиной и началом философии должно быть незнание. [2379]
По большей части, желающим научиться авторитет учителя приносит даже вред, потому что они перестают сами рассуждать (…). Я не одобряю того, что известно о пифагорейцах, которые, когда что-то утверждают при обсуждении и при этом у них спросишь: «Почему так?» – обычно отвечают: «Сам сказал!» «Сам» – это значит – Пифагор. [2380]
Со смертью людей не погибают (…) их мнения; им, может быть, только недостает того сияния, которое исходило от их авторов. [2381]
Почему создатели мира внезапно проснулись, после того как проспали бесчисленные века? Ведь, если не было никакого мира, века-то были? (…) По тому что и в сознании не вмещается, что было какое-то время, когда никакого времени не было. [2382]
Вы обычно говорите, бог все это [мироздание] устроил ради людей. Ради мудрецов? В таком случае он затратил столь много усилий для весьма малого числа людей. Или для глупцов? (…)
Чего же он этим достиг, если все глупцы, без сомнения, несчастнейшие люди больше всего оттого, что они глупы (…)? [2383]
Ко всему истинному присоединено нечто ложное, и притом (…) подобное истинному. [2384]
Не так легко приходят в голову доводы в защиту истинного, как в опровержение ложного. [2385]
Я не знаю никого другого, кто бы больше боялся того, чего, как он [Эпикур] утверждает, вовсе не следует бояться: я имею в виду смерти и богов. Он провозглашает, что страх перед ними владеет умами всех людей, между тем как среднего человека это вовсе так сильно не волнует. Сколько тысяч людей разбойничают, хотя за это полагается смертная казнь. Другие грабят все храмы, какие только могут; не очень-то страшит одних страх перед смертью, а других – перед богами. [2386]
Не боги имеют человеческий облик, а люди – божественный. (Мнение стоиков.) [2387]
Добродетель деятельна. [2388]
Провидение правит миром. (Мнение стоиков.) [2389]
[Об эпикурейском учении о сотворении мира из случайного движения атомов:] Почему бы (…) не поверить также, что если изготовить (…) в огромном количестве все двадцать одну букву [латинского алфавита], а затем бросить эти буквы на землю, то из них сразу получатся «Анналы» Энния, так что их можно будет тут же и прочитать. [2390]
Наши руки как бы создают в природе вторую природу. [2391]
Боги пекутся о великом, но малым пренебрегают. [2392]
Доказательствами только ослабляется очевидность. [2393]
Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье – сокрушаться о том, чему нельзя помочь, и не иметь последнего и, однако, всеобщего утешения – надежды. [2394]
С помощью разума совершаются как добрые дела, так и злые. Причем добрые дела совершаются немногими и редко, а злодеяния – и часто, и многими. (…) Если бы боги хотели причинить вред людям, то лучшего способа, чем подарить им разум, они бы не смогли найти. [2395]
Боги, если и рассматривают человеческие дела, то, судя по их приговорам, не видят между добродетелью и злодейством никакой разницы. [2396]
Счастье следует просить у бога, мудрость – приобретать самому. [2397]
О поразительное правосудие богов! Разве потерпело бы любое государство такого законодателя, который бы внес такой закон, чтобы за преступление, совершенное отцом или дедом, был осужден сын или внук? [2398]
Достигнуть ее [старости] желают все, а достигнув, ее же винят. [2399]
Трудно поверить, чтобы она [природа], правильно распределив прочие части нашей жизни, могла, подобно неискусному поэту, пренебречь последним действием. [2400]
Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад. [2401]
Никто (…) не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год. [2402]
Даже и теперь я не более завидую силе молодых (…), чем прежде завидовал силе быка или слона. Что у тебя есть, тем и подобает пользоваться, и что бы ты ни делал, делай в меру своих сил. [2403]
Тело от излишних упражнений устает – ум же от упражнения укрепляется. [2404]
Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься. [2405]
Как Турпион Амбивий [известный актер] больше удовольствия приносит зрителям, сидящим в первых рядах, но получают удовольствие и сидящие в последнем, так молодость, глядя на наслаждения вблизи, пожалуй, больше радуется им; но ими услаждается в достаточной мере и старость, глядящая на них издали. [2406]
[В старости] душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и, как говорится, жить ради себя! [2407]
Венец старости – всеобщее уважение и влияние. (…) Те, кто блистательно удостоился этих наград, мне кажется, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами. [2408]
Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает – и оказывается, что прошлое уже утекло. (…) Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!». [2409]
Молодые умирают, как мощное пламя, на которое обрушились с силой воды, а старики – как догоревший костер, который тухнет и сам. [2410]
Предел старости не положен, не существует, и жизнь стариков оправдана, покуда они могут нести бремя долга и презирать смерть. Поэтому старость даже мужественнее и сильнее молодости. Потому-то, когда тиран Писистрат спросил Солона, что дает ему силы столь храбро сопротивляться, – Солон, говорят, ответил: «Старость». [2411]
He всякое вино и не всякий нрав портится с возрастом. [2412]
Если я (…) заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов.
Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни. [2413]
Войны надо начинать с целью (…) жить в мире. [2414]
Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной. [2415]
Войну с кимврами мы вели как войну (…) из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать. [2416]
Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости. [2417]
Пусть каждый знает свои возможности и будет проницательным судьей своим хорошим и дурным качествам, дабы не показалось, что актеры проницательней нас. Ведь они выбирают себе не наилучшие, но наиболее подходящие им трагедии. (…) – Итак, актер поймет это на сцене, но этого не поймет мудрый человек в жизни? [2418]
Что делать не позорно, (…) называть непристойно. (О «зазорных» частях тела). [2419]
Люди приносят людям и величайшую пользу, и величайший вред. [2420]
Те, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их. [2421]
Дело судьи – при разборе дел всегда следовать правде; дело защитника – иногда защищать правдоподобное, даже если это не вся правда. [2422]
Всякий раз как люди, раздавая, начинают нуждаться в средствах, они оказываются вынужденными забирать себе чужое имущество. [2423]
Государство больше, чем на чем бы то ни было, держится на кредите. [2424]
В делах государственных (…) ничто жестокое не бывает полезным. [2425]
Позорное не полезно никогда. [2426]
Только тот человек вправе зваться свободным, который хоть изредка бывает без дел. [2427]
История – свидетельница времени, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница старины. [2428]
Никто не может быть хорошим поэтом (…) без душевного горения и как бы некоего вдохновенного безумия. [2429]
Однажды мне случилось познакомиться с некоторыми греческими книгами под заглавием «О смешном». (…) Однако те, кто пытался подвести под это остроумие какие-то научные основы, сами оказались настолько неостроумны, что впору было смеяться над их тупостью. Вот почему мне и кажется, что остроумию никоим образом нельзя научиться. [2430]
Смех исключительно или почти исключительно вызывается тем, что обозначает или указывает что-нибудь непристойное без непристойности. [2431]
Легче всего подвергается насмешке то, что не заслуживает ни сильной ненависти, ни особенного сострадания. [2432]
Чрезмерное наслаждение граничит с отвращением. [2433]
Наибольшая польза обыкновенно несет в себе и наибольшее величие, и даже наибольшую красоту. [2434]
Самое длительное сочетание слов [в ораторской речи] – это то, какое может быть произнесено на одном дыхании. [2435]
Пусть [каждый] (…) идет по тому пути, по какому может, ибо если стремиться стать первым, то не позорно быть и вторым, и третьим. [2436]
Проза (…) труднее поэзии, ибо там есть известный твердо определенный [ритмический] закон, которому необходимо следовать, в речи же ничего не установлено наперед. [2437]
Сначала в уме намечается мысль, тотчас затем сбегаются слова, и ум с несравненной быстротой рассылает их на свои места, чтобы каждое откликалось со своего поста. Этот намеченный строй в разных случаях замыкается по-разному, но все слова – и начальные, и срединные – всегда должны равняться на концовку. [2438]
[О речи, не учитывающей требования ритма:] Уму этого достаточно, а слуху недостаточно. [2439]
Если ты возьмешь хорошо слаженное построение тщательного оратора и нарушишь его перестановкой слов – развалится вся фраза. (…) Малейшее перемещение слов, хотя бы слова оставались те же, превращает все в ничто, когда заменяет складность беспорядком. [2440]
Молнии блистали бы слабее, не будь они напряжены ритмом. [2441]
Изгнание страшно для тех, кто как бы огородил для себя место, где должно жить, но не для тех, кто считает весь мир единым градом. [2442]
Если актер хотя бы чуть-чуть нарушит ритм в своих движениях или произнесет стих, ошибившись в краткости или долготе хотя бы одного слога, он будет освистан или ошикан, а в жизни, которая требует больше меры, чем любое движение, которая должна быть слаженнее любого стиха, ты полагаешь возможным допустить ошибку хотя бы в едином слоге? [2443]
Хотя твое изложение (…) показалось мне несколько взъерошенным и непричесанным, но его украшает именно пренебрежение к украшениям, подобно тому как женщины кажутся хорошо пахнущими именно оттого, что они ничем не пахнут. [2444]
Теперь ничто не пользуется таким признанием у народа, как ненависть к народным вождям. [2445]
После того как Тираннион привел мои книги в порядок, мне кажется, что мое жилище получило разум. [2446]
Вершина всех зол – это победа в гражданской войне. [2447]
Лучше погибнуть в отечестве, нежели повергнуть отечество, спасая его. [2448]
Тот, кто господствует на море, хозяин положения. [2449]
Долго бояться – большее зло, нежели то самое, чего боишься. [2450]
Несчастье склонно к обвинению. [2451]
Я всегда полагал, что друзей [наших] недругов не надо преследовать, особенно друзей, стоящих ниже, и лишать самого себя этого оплота. [2452]
Никогда не было ни поэта, ни оратора, который считал бы кого-нибудь лучше, чем он сам; это удел даже дурных. [2453]
Стыдливому человеку тяжело просить о чем-нибудь большом того, кого он считает в долгу у себя, чтобы не показалось, что того, чего он просит, он больше требует, чем испрашивает, и рассматривает скорее в качестве платы, чем благодеяния. [2454]
Знаю я вас, великих защитников [т. е. адвокатов]: тому, кто захочет воспользоваться вашей помощью, надо, по крайней мере, убить человека. [2455]
[О правлении Юлия Цезаря:] Говорить то, что думаешь, пожалуй, нельзя; молчать вполне дозволяется. [2456]
В гражданских войнах все является несчастьем (…). Но нет ничего несчастнее, чем сама победа. (…) Победителю, уступая тем, с чьей помощью он победил, многое приходится делать даже против своего желания. [2457]
При встречах я давно делал попытки говорить с тобой об этом, но меня пугал какой-то почти деревенский стыд; на расстоянии я изложу это более смело: письмо ведь не краснеет. [2458]
Тому, кто однажды перешел границы скромности, надлежит быть вполне бесстыдным до конца. [2459]
Ничто не может доставить читателю большего удовольствия, чем разнообразие обстоятельств и превратности судьбы. [2460]
Воспоминание о былых страданиях, когда находишься в безопасности, доставляет удовольствие. [2461]
Непозволительно назвать несчастным того, кто может поддержать себя сознанием правоты своих наилучших намерений. [2462]
Никому не следует особенно скорбеть из-за того, что случается со всеми. [2463]
Не существует никакого великого зла, кроме чувства вины. [2464]
Каждый считает самым несчастным свое положение и каждый менее всего хочет быть там, где он находится. [2465]
Утешение на основании несчастий других (…) – самое слабое утешение. [2466]
Пока я буду существовать, я не буду тревожиться ни из-за чего, если буду свободен от всякой вины; а если не буду существовать, то буду совершенно лишен чувства. [2467]
Государство не может пасть, пока стою я. [2468]
Я предпочитал даже самый несправедливый мир самой оправданной войне. [2469]
Если то, что обозначается словом, не позорно, то слово, которое обозначает, быть позорным не может. Задний проход ты называешь чужим именем; почему не его собственным! Если оно позорно, не называй даже чужим; если нет – лучше его собственным. [2470]
Приятно то прославление, которое исходит от тех, кто сам прожил со славой. [2471]
Сулла, суждение которого мы должны одобрить, когда увидел, что философы не согласны во мнениях, не спросил, что такое добро, но скупил все добро. [2472]
Чем лучше человек, тем труднее ему подозревать других в бесчестности. [2473]
Он (…) не имеет соперника в любви к самому себе. (О Помпее Великом.) [2474]
При столь тяжкой ране следует скорбеть, во избежание того, чтобы самая свобода от всякого чувства скорби не была большим несчастьем, чем скорбь. [2475]
Люди почему-то легче оказываются благосклонными, когда они в страхе, нежели благодарными после победы. [2476]
Счастье не что иное, как благополучие в честных делах. [2477]
Их молчание – громкий крик. [2478]
[Римская] свобода не внушает страха жестокостью казней, а ограждена милосердием законов [2479]
Недолог путь жизни, назначенный нам природой, но беспределен путь славы. [2480]
Цезарь не забывает ничего, кроме обид. [2481]
Никто (…) не станет плясать (…) в трезвом виде, разве только если человек не в своем уме. [2482]
Кто остался доволен, забывает, кто обижен, помнит. [2483]
Природные качества без образования вели к славе чаще, чем образование без природных качеств. [2484]
Эти занятия [науками] воспитывают юность, веселят старость, при счастливых обстоятельствах служат украшением, при несчастливых – прибежищем и утешением. [2485]
Занятия другими предметами основываются на изучении, на наставлениях и на науке; поэт же обладает своей мощью от природы, он возбуждается силами своего ума и как бы исполняется божественного духа. [2486]
Природа велела мне быть сострадательным, отчизна – суровым; быть жестоким мне не велели ни отчизна, ни природа. [2487]
Будем надеяться на то, чего мы хотим, но то, что случится, перенесем. [2488]
На людей известных ссылаться не следует, так как мы не знаем, хотят ли они быть названными по имени. [2489]
Собаки (…) не могут отличить воров от честных людей, но все же дают знать, если кто-нибудь входит в Капитолий ночью. И так как это вызывает подозрение, то они – хотя это только животные, – залаяв по ошибке, своей бдительностью приносят пользу. Но если собаки станут лаять и днем, когда люди придут поклоняться богам, им, мне думается, перебьют лапы за то, что они проявляют бдительность и тогда, когда для подозрений оснований нет. Вполне сходно с этим и положение обвинителей. [2490]
Если возможно применить законы, то преступного гражданина, вернее внутреннего врага, надо сломить судом, но если насилие препятствует правосудию или его уничтожает, то наглость надо побеждать доблестью, бешенство – храбростью, дерзость – благоразумием, шайки – войсками, силу – силой. [2491]
Мы всегда считали подати жилами государства. [2492]
Выдающийся император [полководец] должен обладать следующими четырьмя дарами: знанием военного дела, доблестью, авторитетом, удачливостью. [2493]
Если нашей жизни угрожают какие-либо козни, насилие, оружие разбойников или недругов, то всякий способ самозащиты оправдан. Ибо молчат законы среди лязга оружия. [2494]
Я (…) скорблю из-за того, что в то время как государство должно быть бессмертно, оно держится на дыхании одного человека [т. е. Юлия Цезаря]. [2495]
Жил довольно для славы, но для отчизны мало. [2496]
Различие между миром и рабством огромно. Мир – это спокойная свобода, рабство же – это худшее из всех зол, от которого мы должны отбиваться не только войной, но и ценой жизни. [2497]
[Цезарь], то внушая страх, то проявляя терпение, приучил свободных граждан к рабству. [2498]
Каждому человеку свойственно заблуждаться, упорствовать в заблуждениях свойственно только глупцу. [2499]
В учености и словесности всякого рода Греция всегда нас превосходила, – да и трудно ли здесь одолеть тех, кто не сопротивлялся? [2500]
Я охотнее готов заблуждаться вместе с Платоном, чем разделять истину с нынешними знатоками. [2501]
«Душа так бессильна, что не видит и самой себя!» – Точно так же, как и глаз: душа, не видя себя, видит все остальное. [2502]
Надеяться разумнее, чем бояться. [2503]
Смерть не имеет отношения ни к мертвым, ни к живым – одних уж нет, а других она не касается. [2504]
Итак, долой этот бабий вздор, будто умереть раньше времени – несчастье! Раньше какого времени? Данного нам природою? Но она дала нам жизнь, как деньги, только в пользование, не оговорив, до которого дня. Что же ты жалуешься, если она требует свое обратно по первому желанию? Таково было ее условие с самого начала. [2505]
Какую же жизнь считать долгой? и что вообще может быть долгого в жизни человека? (…) Долгим и коротким мы называем все на свете только по сравнению с тем, что людям дано и на что они рассчитывают. На реке Гипанисе, что течет в Понт с европейской стороны, живут, по словам Аристотеля, существа-однодневки: так вот, кто из них прожил восемь часов, тот умирает уже в преклонном возрасте, а кто дожил до заката, тот достигает глубокой дряхлости, – особенно если это было в день летнего солнцестояния. Сравни человеческую долговечность с вечностью – и окажется, что мы почти все такие же поденки, как и эти твари. [2506]
Если толпа и судит порой справедливо о достойных людях, то это больше к чести для самой толпы, чем к счастью для таких людей. [2507]
[Достойный человек в смерти не] обретет ни малейшего зла. Он даже предпочтет умереть, пока все дела его идут на лад, ибо не так отрадно накопление благ, как горько их лишение. Именно это, думается мне, имелось в виду в словах одного спартанца: когда знаменитый олимпийский победитель Диагор Родосский в один день увидел олимпийскими победителями двух своих сыновей, тот спартанец подошел к старику и поздравил его так: «Умри, Диагор, живым на небо тебе все равно не взойти!» [2508]
Труд как бы создает некую мозолистую преграду против боли. [2509]
Старушки часто не едят по два-три дня – а отними на один день еду у атлета, и он с криком восплачется к Юпитеру Олимпийскому, которому служит, что он так больше не может. Велика сила привычки! [2510]
Стенать мужчине иногда позволительно, хоть и редко; вопить непозволительно даже и женщине. (…) Если и случится вскрикнуть мужу сильному и мудрому, то разве лишь затем, чтобы усилить свое напряжение, – так бегуны, состязаясь, кричат что есть сил, так, упражняясь, подают голос атлеты, так кулачные бойцы, ударяя противника, вскрикивают, (…) – это не потому, что им больно или что они струсили, а потому, что при крике все тело напрягается и удар получается сильнее. [2511]
Для полководца и солдата одни и те же труды тяжелы по-разному – полководцу они легче, потому что ему за них выше честь. (Свободное изложение мысли Ксенофонта). [2512]
Душе приходится судить о своей болезни лишь тогда, когда то, что судит, само уже больное. [2513]
Сострадание есть горе о чужом несчастье, (…) зависть есть горе о чужом счастье. [2514]
Тиран Дионисий, изгнанный из Сиракуз, в Коринфе учил малых детей – так не хотелось ему расставаться хоть с какой-то властью! [2515]
Единственное зло в нашей жизни – это вина, а вины не бывает там, где случившееся не зависит от человека. [2516]
Гай Гракх, вконец опустошивший казну даровыми раздачами, на словах всегда был защитником казны. [2517]
Непредвиденное поражает сильнее. [2518]
Женоненавистничество возникает из страха. [2519]
Искать меры в пороке – это все равно что броситься с Левкадской скалы и надеяться удержаться на середине падения. [2520]
Мужество бывает и без ярости, а гнев, напротив, есть черта легкомыслия. Ибо нет мужества без разума. [2521]
Мужество не нуждается в помощи гнева: оно и само приучено, готово, вооружено ко всякому отпору. Иначе можно сказать, что и пьянство, а то и безумие тоже полезно мужеству, так как и пьяные и безумные тоже отличаются силою. [2522]
Соперник томится о чужом добре, которого у него нет, а завистник – о чужом добре, потому что оно есть и у другого. [2523]
Если есть любовь на свете – а она есть! – то она недалека от безумия. [2524]
Думают даже, будто старую любовь, как клин клином, можно выбить новой любовью. [2525]
Слава – суд толпы, состоящей из глупцов и подлецов. [2526]
Из всех поэтов, которых я знал, (…) каждый считал себя лучше всех. [2527]
Где хорошо, там и отечество. [2528]
Для человека ученого и образованного жить – значит мыслить. [2529]
Глуховат был Марк Красе, но глуховат несчастливо: то, что против него говорилось дурного, он слышал. [2530]
…Красивые слова, пустое колебание воздуха. [2531]
Когда я вижу, как тщательно уложены его волосы и как он [Юлий Цезарь] почесывает голову одним пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя. [2532]
Победив Помпея, Цезарь приказал с честью восстановить его поверженные статуи. Цицерон сказал: «Восстанавливая статуи Помпея, Цезарь укрепляет свои собственные». [2533]
Гирций (…) в речи своей против Пансы сказал об одной женщине, что она десять месяцев носила сына своего «в утробе». «Как? – подхватил он [Цицерон], – неужели другие носят в кармане?» [2534]
Цицерон, увидя, что его зять Лентул, человек маленького роста, опоясан длинным мечом, сказал: «Кто привязал моего зятя к мечу?» [2535]
Однажды, когда Цицерон ужинал у Дамасиппа, тот, угощая его посредственным вином, сказал: «Выпей этого фалернского, ему сорок лет». – «Право, – сказал Цицерон, – оно не по летам молодо». [2536]
Только одно отечество заключает в себе то, что дорого всем.
На первом месте должны быть родина и родители, потом дети и вся семья, а затем (остальные) родственники.
Нет места милее родного дома.
Человек часто сам себе злейший враг.
Познай самого себя.
Каждый человек – отражение своего внутреннего мира. Как человек мыслит, такой он и есть (в жизни).
Главная склонность человека направлена на то, что соответствует природе.
Некоторые бывают людьми не по существу, а только по названию.
Привычка – вторая натура.
Лицо – зеркало души.
Ничто не сравнится в быстроте с душевной деятельностью.
Как чаша весов опускается под тяжестью груза, так и дух наш поддается воздействию очевидности.
Предусмотрительная природа, подняв людей с земли, сделала их высокими и прямыми.
Это существо, которое мы зовем человеком, одно лишь из стольких родов живых существ получило в удел разум и способность мыслить, тогда как остальные существа все лишены этого.
Родившиеся одновременно имеют и природу, и жизнь несходную.
Очевидно, что по природе каждый себе дорог.
Каждому свое красиво.
Собственное понимание добродетели и пороков самое главное. Если этого понимания нет, все становится шатким.
Природа не терпит одиночества.
Мировой организм есть неразрывное целое.
Мир по своей природе не только художественное произведение, но и художник.
Мир держит все в своих объятиях.
Нет ничего более упорядоченного, чем природа.
Нет ничего более изобретательного, чем природа.
Обычай не мог бы побороть природу – ибо она всегда остается непобежденной.
Вся природа стремится к самосохранению.
Все элементы мироздания гармонично связаны между собой.
Земля вращается вокруг своей оси.
Земля никогда не возвращает без излишка то, что получила.
Сила природы очень велика.
Ничто так не свойственно нашей душе, как числовая соразмерность.
Ежедневно сама природа напоминает нам, в сколь немногих, в сколь малых вещах она нуждается.
При руководстве природы ошибаться никоим образом нельзя.
Все, что делается согласно природе, должно считать счастливым.
Природа довольствуется малым.
Самой природой не дано нам познать пределы вещей.
То, что имеет силу в отношении большего, должно иметь силу и в отношении меньшего.
Необходимость – страшное оружие.
Необходимость не знает отдыха.
Не только целесообразно, но и необходимо.
Удивительно, как это жрецы-предсказатели, взглянув друг на друга, могут еще удерживаться от смеха.
Что посеешь, то и пожнешь.
Природа предоставила нам временное пристанище, но не постоянное жилье.
Природа породила и создала нас для каких-то больших (более значительных) дел.
Следует жить в соответствии с природой.
Если человек не страдает, значит ли это, что он наслаждается высшим благом?
Дух неизбежно стремится ввысь (к идеалам).
За вероломство и нравственную испорченность боги бессмертные обыкновенно сердятся и гневаются на людей.
Душа помнит о прошедшем, зрит настоящее, предвидит будущее.
Бренное тело дух вечный двигает.
Мы должны здраво обдумывать, что несет нам грядущий день.
Благодеяния, оказанные недостойному, я считаю злодеяниями.
Следует не только выбирать из зол наименьшее, но и извлекать из них самих то, что может быть в них хорошего.
Все ненавидят непомнящее благодеяние.
Каждому надо оказывать добра столько, сколько, во-первых, сам можешь сделать, а затем еще сколько может принять его тот, кого любишь и кому помогаешь.
О времена! о нравы!
Не философы, а ловкие обманщики утверждают, что человек счастлив, когда может жить сообразно со своими желаниями: это ложно. Преступные желания верх несчастья. Менее прискорбно не получить того, чего желаешь, чем достичь того, что преступно желать.
О обманчивая надежда человеческая!
Ошибаются те, которые во время благополучия думают, что навсегда избавились от невзгод.
Сущность счастливой жизни в целом усматриваю в силе духа.
Если боль мучительна, она не продолжительна, а если продолжительна, то не мучительна.
Величайшее зло – страдание.
Кто страдает, тот помнит.
Первый закон истории – бояться какой бы то ни было лжи, а затем – не бояться какой бы то ни было правды.
Природа наделила человека стремлением к обнаружению истины.
Не стыдно ль физику, то есть исследователю и испытателю природы, искать свидетельства истины в душах, порабощенных обычаем?
Разуму не приходится выбирать, если выбор стоит между истиной и выдумкой.
Нет ничего слаще, чем свет правды.
Через сомнения приходим к истине.
Истина сама себя защищает.
Не понимаю, почему, не веря видениям безумных, должны мы верить видениям спящих, которые гораздо более смутны.
Лжецу мы не верим даже тогда, когда он говорит правду.
Разве порядочному человеку пристало лгать?
Справедливость есть высшая из всех добродетелей.
Существуют два первоначала справедливости: никому не вредить и приносить пользу обществу.
Справедливость без мудрости значит много, мудрость без справедливости не значит ничего.
Наиболее полезно то, что наиболее справедливо.
Несправедливость достигается двумя способами: или насилием, или обманом.
Справедливость в вопросах доверия именуется добросовестностью.
Справедливость проявляется в воздаянии каждому по его заслугам.
Справедливость не может быть отделена от полезности.
Невелика заслуга, если человек честен лишь потому, что никто и не пытается его подкупить.
Чем честнее человек, тем меньше он подозревает других в бесчестности. Низкая душа предполагает всегда и самые низкие побуждения у благородных поступков.
Чем человек умнее и искуснее, тем он становится более ненавистным, когда он утратил свою репутацию честности.
Те, кто много обманывают, стараются казаться честными людьми.
Ни один умный человек никогда не считал возможным верить предателю.
Труд делает нечувствительным к огорчениям.
Я никогда не бываю так занят, как в часы своего досуга.
Память слабеет, если ее не упражняешь.
Дело стоит труда.
Труд притупляет горе.
Тела юношей закаляются трудом.
Нет ничего красивее хорошо возделанного поля.
Именно действие придает добродетели истинную ценность и достоинство.
Сделай, если можешь.
Ум человеческий всегда стремится к какой-либо деятельности и ни при каких обстоятельствах не терпит непрерывного покоя.
Это очевидно, что мы рождены для деятельности.
Я больше, чем сделал, сделать не могу.
Стремление к деятельности крепнет с годами.
Раз начатое не может быть остановлено.
Ни одно изобретение не может сразу стать совершенным.
Осторожно действовать еще важнее, чем разумно рассуждать.
Следует осмотрительно делать то, что делаешь.
Должно соблюдать меру, наслаждаясь удовольствием.
Живет свободно только тот, кто находит радость в исполнении своего долга.
Знание, далекое от справедливости, заслуживает скорее названия ловкости, чем мудрости.
Какую пользу или какую прибыль мы имеем в виду, когда желаем знать то, что сокрыто от нас?
Невежество – ночь ума, ночь безлунная и беззвездная.
Человеческий ум воспитывается учением и мышлением.
Чем талантливее и способнее человек, тем с большей раздражительностью и мучением он учит.
Порядок больше всего помогает ясному усвоению.
Обучать есть дело долга, развлекать же – дело уважения (к слушателям).
Найдется ли кто-либо, кто, бросая целый день дротик, не попадет однажды в цель?
Занятия наукой питают юность, а приносят усладу старости, украшают в счастье, служат убежищем и утешением в несчастье.
Не знать истории – значит всегда быть ребенком.
История – свидетель прошлого, свет истины, живая память, учитель жизни, вестник старины.
Свести философию с неба на землю.
Философия – мать всех наук.
Философия является медициной души.
Геродот – отец истории.
Изучение и наблюдение природы породило науку.
Найдется ли такой человек, на которого не произвела бы впечатления древность, засвидетельствованная и удостоверенная столькими славнейшими памятниками?
Мы должны знать изобретения наших предков.
Мудрость Сократа состояла в том, что он не думал, что знал то, чего не знал.
Нет величайшей нелепости, которая не была бы сказана кем-либо из философов.
Недостаточно обладать мудростью, нужно уметь пользоваться ею.
Поступки мудрых людей продиктованы умом, людей менее сообразительных – опытом, самых невежественных – необходимостью, животных природой.
Чем кто умнее, тем он скромнее.
Обязанность мудреца – иметь попечение о своем достоянии, не поступая ни в чем против обычаев, законов, установлений.
Мудрецу несвойственно делать то, о чем ему пришлось бы потом жалеть.
Как бы ты ни был мудр, а если тебе будет холодно, задрожишь.
Мудрость всегда удовлетворена тем, что есть, и никогда не досадует на себя.
Более поздние мысли обычно бывают более разумными.
Никакая острота ума человеческого не бывает так велика, чтобы могла проникнуть в небо.
Нет пользу мудрому в мудрости, если он сам себе не может помочь.
Мудрость – источник наук.
Предвидение будущего должно опираться не на предсказания и приметы, а на мудрость.
И в этом, несомненно, та высшая и божественная мудрость – глубоко понять и изучить дела человеческие, не удивляться ничему, что случилось, и ничто не считать невозможным до того, как оно произойдет.
Ничто так не противоречит рассудку и порядку, как случайность.
Каждому надо иметь свое суждение.
Храбрым помогает не только судьба, как поучает старинная поговорка, но гораздо более – разумное суждение.
Ни у глупцов никто не бывает счастлив, ни у мудрецов никто не бывает несчастлив.
Я предпочитаю ошибаться вместе с Платоном, чем разделять правильное суждение с этими людьми.
Каждый человек может заблуждаться, но упорствует в заблуждении только глупец.
Глупость, даже достигнув того, чего она жаждала, никогда не бывает довольной.
Сколь глубоки корни глупости!
Я не только досадую на свою глупость, но и стыжусь ее.
Очевидность умаляется доказательствами.
Что может быть отраднее и свойственнее человеческой природе, чем остроумная и истинно просвещенная беседа?
Не знаю ничего прекраснее, чем умение силою слова приковывать к себе толпу слушателей, привлекать их расположение, направлять их волю куда хочешь и отвращать ее откуда хочешь.
Как в жизни, так и в речи нет ничего труднее, как видеть, что уместно.
Краткость – лучшая рекомендация как для речи сенатора, так и оратора.
Поэтами рождаются, ораторами становятся.
Чистота речи совершенствуется посредством чтения ораторов и поэтов.
Суди не по отдельным словам, а по их общей связи.
Истинно красноречив тот, кто обыкновенные предметы выражает просто, великие – возвышенно, а средние – с умеренностью.
Ораторское искусство немыслимо, если оратор не овладел в совершенстве предметом, о котором хочет говорить.
Речь должна вытекать и развиваться из знания предмета. Если же оратор не обнял и не изучил его, то всякое красноречие является напрасным, ребяческим усилием.
Простой речи с первого взгляда как будто легче всего подражать, между тем первые опыты покажут, что нет ничего труднее.
Перо – лучший учитель, написанная речь лучше только продуманной.
Перестань, пожалуйста, говорить общими фразами.
Письмо развивает искусство владения словом.
Множество мыслей порождает многословие.
Образное изложение делает предмет речи видным.
Дела влекут за собой слова.
Факты не согласуются с речами.
Бумага не краснеет.
Не столь прекрасно знать латынь, сколь постыдно ее не знать.
Больше всего превосходим мы животных только одним: что говорим между собою и что можем словами выражать свои чувства.
Оживить речь юмором.
Нужно быть умеренным и в шутках.
В шутку, а не всерьез.
Предпочитаю сдержанную разумность болтливой глупости.
Величайшее из достоинств оратора – не только сказать то, что нужно, но и не сказать того, что не нужно.
Хвастливые речи – первый признак слабости, а те, кто способен на большие дела, держат язык за зубами.
Где дело само за себя говорит, к чему слова.
Лесть – помощница пороков.
Должно остерегаться открывать уши для льстецов и позволять им льстить нам.
Не хочу быть хвалителем, чтобы не казаться льстецом.
Лишь только однажды кто-нибудь даст ложную клятву, тому после верить не следует, хотя бы он клялся несколькими богами.
Сочинения прекрасны именно отсутствием прикрас.
Дом, в котором нет книг, подобен телу, лишенному души.
Я ставлю ни во что чтение без всякого удовольствия.
Религия – это культ богов.
Когда гремит оружие, законы молчат.
Мы должны быть рабами законов, чтобы стать свободными.
Мы должны искоренять пороки и насаждать добродетели.
Крайняя строгость закона – крайняя несправедливость.
Судья – это говорящий закон, а закон – это немой судья.
Честный человек, садясь в судейское кресло, забывает о личных симпатиях.
Когда выступают с обвинением против кого-либо, то нет ничего несправедливее останавливаться на длинном перечне фактов, говорящих против обвиняемого, и умалчивать о фактах, говорящих в его пользу.
Нельзя полагаться на показания озлобленного свидетеля.
Имеющий деньги не может быть наказан.
По справедливости можно сказать, что начальник есть говорящий закон, а закон – немой начальник.
Высшая законность – это высшее беззаконие.
Знание законов заключается не в том, чтобы помнить их слова, а в том, чтобы постигать их смысл.
Благо народа – вот высший закон.
Закон повелевает то, что следует делать, и запрещает противное этому.
Даже у разбойников есть свои законы.
Законы изобретены для блага граждан.
Сила совести судьи велика.
Правосудие следует рассматривать, как воздание каждому своего.
Решать юридически, а не оружием.
Величайшее поощрение преступления – безнаказанность.
Наибольший соблазн преступления заключается в расчете на безнаказанность.
Преступно брать деньги за вынесенные приговоры; еще преступнее осудить того, с кого возьмешь деньги за оправдание.
Обвинение предполагает наличие преступления.
Для обвиняемого желательнее всего признание обвиняемого.
Мы истинно свободны, когда мы сохранили способность рассуждать самостоятельно, когда необходимость не заставляет нас защищать навязанные и, в некотором роде, предписанные нам мнения.
Воспоминание неволи делает свободу еще сладостнее.
Лучше умереть, чем быть рабами.
Рабство – тягчайшее из всех несчастий.
Только то общество, в котором народ пользуется верховной властью, есть истинное вместилище свободы.
Превосходно, если мы сами в состоянии управлять собой.
Есть разница между легкомыслием демагогов и натурой подлинно демократической.
Как в дружбе, так и в государственной деятельности должны быть исключены притворство и лесть.
Ценить дороже то, что кажется полезным, чем то, что кажется нравственным, в высшей степени позорно.
Что безнравственно, то, как бы оно ни скрывалось, все-таки не может никоим образом сделаться нравственным.
Кто однажды перешел границу скромности, тот делается постоянно и открыто бесстыжим.
Мягкость и кротость заслуживают одобрения, но с тем ограничением, чтобы применялась строгость.
Между добрыми людьми – все доброе.
Щедрость не знает границ.
Для государства полезно, чтобы знатные люди были достойны своих предков.
Мы жалеем больше тех, которые не ищут нашего сострадания.
Пусть каждый познает свои способности и пусть строго судит себя, свои достоинства и пороки.
Добродетель состоит в защите людей.
Нет никакого извинения проступку, даже если сделаешь его ради друга.
Грешить никому не полагается.
Велико могущество совести: оно дает одинаково чувствовать, отнимая у невинного всякую боязнь и беспрестанно рисуя воображению виновника все заслуженные им наказания.
Самое главное украшение – чистая совесть.
Моя спокойная совесть важнее мне, чем все пересуды.
Хотя всякая добродетель нас к себе влечет, однако всего более это делают справедливость и щедрость.
Быть свободным от вины – великое утешение.
Война требует быстроты.
Пусть оружие уступит место тоге, воинские лавры – гражданским заслугам.
Самый несправедливый мир я предпочел бы самой справедливой войне.
Нужно сделать все, чтобы не допустить вооруженной борьбы.
Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться.
Мир должен быть добыт победой, а не соглашением.
Достигнутый мир лучше и надежнее ожидаемой победы.
Нет ничего радостнее победы.
Мир и согласие для побежденных полезны, для победителей только похвальны.
Деньги – нерв войны.
Битва за алтари и очаги.
Малую цену имеет оружие вне страны, если нет благоразумия дома.
Кто мужествен, тот и смел.
Добродетель, которая противится грядущему злу, называется храбростью.
Доблесть имеет много ступеней.
Кто уверен в себе, тому чуждо чувство страха. А так как предающийся печали испытывает также страх, то отсюда следует, что храбрость с печалью несовместима.
В страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся.
Какая тревога мучила бы нечестивых людей, если был бы уничтожен страх перед наказанием?
С добрыми и злыми нельзя вести себя одинаково.
Они научились говорить перед другими, но не сами с собой.
Ничто так не сближает, как сходство характеров.
Легче переносится удар от друга, чем от должника.
Иначе живешь с тираном, иначе с другом.
Всем этим можно пренебречь, если речь идет о нас, но нельзя, когда речь идет о наших близких.
Равные больше всего сходятся с равными.
Без истинной дружбы жизнь – ничто.
Как много делаем мы для друзей, чего никогда не сделали бы для самих себя.
Сколько различных выгод соединяет в себе дружба! Куда бы вы ни обратились, она к вашим услугам; она повсеместна; никогда она не докучает, никогда не приходит некстати, она придает благополучию новый блеск, и неудачи, которые она разделяет, в большей степени теряют свою остроту.
В мире нет ничего лучше и приятнее дружбы; исключить из жизни дружбу все равно, что лишить мир солнечного света.
Как много прелести утратило бы наше счастье, если бы никто не радовался ему вместе с нами! Как трудно было бы перенести наши несчастия без друга, который испытывает их еще сильнее нас!
Истинный друг должен быть нашим вторым "я"; он никогда не потребует от друга ничего, кроме нравственно-прекрасного; дружба дана нам природой, как помощница в доблестях, а не как спутница в пороках.
Дружба может быть прочна только при зрелости ума и возраста.
Истинная дружба должна быть откровенна и свободна от притворства и поддакивания.
Основа дружбы заключается в полном согласии воли, вкусов и мнений.
Искренней дружбе присуще давать советы и выслушивать их.
Только в одном случае нам нечего бояться оскорбить друга, это когда дело идет о том, чтобы высказать ему правду и таким образом доказать ему свою верность.
Дружба проникает в жизнь всех людей, но для сохранения ее порой приходится сносить и обиды.
Кто настолько глух, что даже от друга не хочет услышать правды, тот безнадежен.
Непременное условие дружбы – не предъявлять и не исполнять требований против духу чести.
Отделить льстивого друга и распознать при известном старании так же можно, как все подкрашенное и поддельное от чистого и истинного.
Дружба возможна только между хорошими людьми.
Ни водой, ни огнем мы не пользуемся так часто, как дружбой.
Каждый любит самого себя не с тем, чтобы получать какую-либо награду за свою любовь, а потому, что каждый сам себе дорог. Если не применить то же самое к дружбе, то мы никогда не найдем истинного друга; ведь друг для каждого – это второй он сам.
Вообще о дружбе можно судить лишь по отношению к людям зрелого возраста и зрелой души.
Насколько кто сам себя ценит, настолько и друзья его ценят.
Враги всегда говорят правду, друзья – никогда.
Так как уединение и жизнь без друзей полны интриг и страха, то сам разум советует обзавестись дружбой.
Где найдешь того, кто честь друга ставил бы выше своей?
У кого уши закрыты для правды так, что он не может слышать правду от друга, на спасение того надо отложить надежду.
Человек – твой злейший враг.
Затаенная вражда опаснее явной.
Иные думают, что старую любовь надо выбивать новой любовью, как клин клином.
Выбирай, кого будешь любить.
Нельзя любить ни того, кого боишься, ни того, кто тебя боится.
Любовь – это стремление добиться дружбы того, кто привлекает своей красотой.
Для любящего нет ничего трудного.
Быть любимым и дорогим – приятно.
Брачный союз – первая ступень человеческого общества.
Любовь к родителям – основа всех добродетелей.
Не по дому следует почитать хозяина, а дом по хозяину.
Дети забавляют себя тем или иным занятием даже тогда, когда ничего не делают.
Человек должен научиться подчиняться самому себе и повиноваться своим решениям.
Нам не пристало падать духом.
Людей ослепляет страсть.
Что прилично, то достойно уважения, а что достойно уважения, то всегда прилично.
Не следует завладевать разговором как вотчиной, из которой имеешь право выжить другого; напротив, следует стараться, чтобы каждый имел свой черед в разговоре, как и во всем остальном.
Когда нечем гордиться в настоящем, хвастаются вчерашними заслугами.
Влюбленный в себя соперников не имеет.
Коварство предпочитает зло добру.
Сколько тысяч людей занимается разбоем, хотя за это положена смерть!
Алчность есть преступное желание чужого.
Глупости свойственно видеть чужие пороки, а о своих забывать.
Никакое притворство не может продолжаться долго.
Презренны те, которые, как говорится, ни себе, ни другим; в ком нет ни трудолюбия, ни усердия, ни заботливости.
Кто не стыдится, того я считаю заслуживающим не только порицания, но и наказания.
Расточительность подражает щедрости.
Гнев – начало безумия.
Жизнь коротка, но слава может быть вечной.
Тело мужей храбрых и великих людей смертно, а деятельность души и слава их доблести вечны.
Слава – вещь основательная.
Слава есть согласная похвала хороших людей, неподкупный голос людей, правильно судящих о выдающейся добродетели.
Слава, как тень, следует за добродетелью.
Не быть жадным – уже богатство, не быть расточительным – доход.
Бережливость – важный источник благосостояния.
Пусть мудрецы решатся презирать богатство.
Размеры состояния определяются не величиною доходов, а привычками и образом жизни.
Заменять богатство проворством ног.
Плод богатства – обилие, признак – обилия довольство.
Есть и пить нужно столько, чтобы наши силы этим восстанавливались, а не подавлялись.
Тщательно заботься о своем здоровье.
Высшее благо достигается на основе полного физического и умственного здоровья.
Помни, что сильные страдания завершаются смертью, слабые дают нам частые передышки, а над умеренными мы владыки.
Добросовестный врач прежде, чем назначить больному лечение, должен узнать не только его болезнь, но и привычки его в здоровом состоянии, и свойства тела.
Иногда можно застонать и мужчине.
Пока у больного есть дыхание, говорят, есть и надежда.
Все хотят дожить до старости, а когда доживут, ее же винят.
Потери наших сил гораздо чаще являются последствием порывов юности, чем разрушительного действия лет. Невоздержанная и сластолюбивая молодость передает старости изношенное тело.
Мне нравятся в молодом человеке какие-либо хорошие черты старости, а в старике – какие-либо хорошие качества молодости.
Легкомыслие свойственно цветущему возрасту.
Каждому возрасту присущи свои особенности.
Упражнение и умеренность могут даже и в старости сохранить до некоторой степени прежнюю силу.
Ничего так не следует остерегаться в старости, как лени и безделья.
Умеренные, уживчивые и неугрюмые старики проводят сносную старость; нетерпимость и угрюмость тяжелы во всяком возрасте.
Старость крепка благодаря основам, заложенным в молодости.
Старость отвлекает от занятия делами.
Остаются способности у стариков, лишь бы только оставался у них интерес к делу и трудолюбие.
Старость от природы слишком болтлива.
Свои пороки и свою вину неразумные люди слагают на старость.
В чем смысл старческой скупости – не понимаю.
Никто не может избежать смерти.
Путь в подземное царство отовсюду одинаков.
Жизнь мертвых продолжается в памяти живых.
От зол удаляет смерть, а не от благ.
Смерть обща всякому возрасту.
Ничто не цветет вечно.
Что прошло, того уж нет.
Ни одно искусство не замыкается в самом себе.
Все искусства состоят в исследовании истины.

Энний Квинт


(239—169 гг. до н.э.)
поэт

Истинный друг познается в беде.
Кто на тебя клевещет, тот не друг тебе.
Благодеяния, оказанные недостойному, я считаю злодеяниями.
Я знаю женскую натуру: когда ты хочешь, они не хотят, когда же ты не хочешь, их охватывает страстное желание.

Эпиктет


(ок. 50 – ок. 140 гг.)
греческий философ-стоик, родился в Гиерополе (Фригия), жил в Риме

Свободный – это тот, у кого все происходит в соответствии с его свободой воли и кому никто не может помешать. Что же, сумасбродство ли свобода? Ни в коем случае! Ведь безумие и свобода несовместимы. [2537]
Таких, которые толкуют о стоических рассуждениях, вы можете показать тьму. Да разве в эпикурейских они разбираются не с такой же обстоятельностью? (…) Покажите же мне кого-нибудь, кто болеет, и все же счастлив, кто в опасности, и все же счастлив, кто умирает, и все же счастлив. Покажите. Я жажду, клянусь богами, увидеть какого-нибудь стоика. (…) Сделайте мне такую милость, не откажите старому человеку увидеть зрелище, которого я до сих пор не видел. [2538]
Если кто-то – один, это не значит, что тем самым он и одинок, так же как если кто-то – в толпе, это не значит, что он не одинок. [2539]
Помни, что дверь открыта. Не будь труслив, но как дети, когда им не нравится игра, говорят: «Я больше не играю», так и ты, когда тебе что-то представляется таким же, скажи: «Я больше не играю» и удались, а если остаешься, то не сетуй. [2540]
Как хорошие участники трагедийного хора не могут петь одни, но могут вместе с многими, так некоторые не могут гулять одни. Человек, если ты кто-то, и один гуляй, и с самим собой беседуй, и не прячься в хоре. Пусть насмеются над тобой когда-нибудь, пусть оглядят тебя, пусть встряхнут тебя, для того чтобы ты узнал, кто ты. [2541]
Человек – это душонка, обремененная трупом. [2542]
Нет насилия, которое могло бы лишить нас свободы выбора. [2543]
«Лаская своего ребенка, – говорил Эпиктет, – следует сказать самому себе: быть может, завтра он умрет». – «Но ведь это – накликание беды». – «Ничего подобного, – отвечал он, – это обозначение одного из действий природы. Иначе и слова: „Колосья пожинаются“ – также являлись бы накликанием беды». [2544]
Пьяному все равно не убедить трезвого, как трезвому не уговорить пьяного. [2545]
Удивительна наша природа и жизнелюбива (…). Нет ничего противнее, гаже нашего тела, и все же мы любим его и хвалим; если нужно было бы походить только пять дней на наших ближних, мы не согласились бы на это. Представь себе, как приятно вставать рано поутру и чистить другому зубы или, когда справит свои естественные надобности, мыть ему седалище. Надо только удивляться, как это мы любим то, что ежедневно требует столько ухода, сопряженного с неприятностями. [2546]
Один молодой хвастун говорил в театре, что он умен, потому что беседовал со многими философами. Эпиктет заметил ему: «Вот и у меня много знакомых богачей, а все же я не богач». [2547]
Настоящая мудрость есть не что иное, как умение выяснять и устанавливать истинную меру добра и зла; и задача всякого разумного человека состоит в том, чтобы прикладывать эту меру ко всем делам жизни.
Истинное добро заключается в правильных понятиях и в добрых желаниях. Истинное зло – в неправильных понятиях и в порочных желаниях.
Чего не следует делать, того не делай даже в мыслях.
Зависть – враг счастливых.
Если человек имеет возможность рассуждать и может созерцать солнце, луну и звезды, и наслаждаться дарами земли и моря – он не одинок и не беспомощен.
Когда ты чем-нибудь мирским встревожен или расстроен, то вспомни, что тебе придется умереть, и тогда то, что тебе раньше казалось важным несчастьем и волновало тебя, станет в твоих глазах ничтожной неприятностью, о которой не стоит и беспокоиться.
Чем реже удовольствие, тем оно приятнее.
Нужно позволить себе не всякие удовольствия, но только те, в которых нет ничего дурного.
С простыми людьми поменьше говори о теориях, а побольше поступай согласно им.
Не берись судить других, прежде чем не сочтешь себя в душе достойным занять судейское место.
Из всех творений самое прекрасное – получивший прекрасное воспитание человек.
Чем более собеседник твой заблуждается, тем важнее и желательнее, чтобы он понял и оценил то, что ты хочешь ему доказать.
Когда ты хочешь показать твоему собеседнику в разговоре какую-нибудь истину, то самое главное при этом – не раздражаться и не сказать ни одного недоброго или обидного слова.
Если хочешь быть беспристрастным судьею, смотри не на обвинителя, а на самое дело.
Где человек находится противясь, там его тюрьма.
К свободе ведет лишь одна дорога: презрение к тому, что не зависит от нас.
Выдерживай и воздерживайся.
Не то жалко, что человек лишился своих денег, дома, имения, – все это не принадлежит человеку. А то жалко, когда человек теряет свою истинную собственность – свое человеческое достоинство.
С безумным не умножай речи, а к неразумному не ходи.
В несчастье познается друг и изобличается враг.
Любовь свойственна только здравомыслящему человеку.
Строгость отца – прекрасное лекарство: в нем больше сладкого, чем горького.
Владей страстями, иначе страсти овладеют тобою.
Умный борется со страстью, глупец – становится ее рабом.
Кто крепок телом, может терпеть и жару и холод. Так и тот, кто здоров душевно, в состоянии перенести и гнев, и горе, и радость, и остальные чувства.
Жизнь короткую, но честную всегда предпочитай жизни долгой, но позорной.

Децим Юний Ювенал


(ок. 60 – ок. 127 гг.)
поэт-сатирик

Посвяти жизнь служению истине.
Познай самого себя.
Мудрый соблюдает меру и в достойных делах.
Мудрость не скажет того, что противно природе.
Высказать слова своей души.
Тому возмездием за преступление был крест, а этому царская диадема.
Суд прощает воронов, но не прощает голубок.
Никакая медлительность не бывает слишком велика, когда речь идет о смерти человека.
Добродетель хвалят, но она мерзнет.
Плохие люди опасаются проступков, страшась наказания, хорошие – из-за любви к добродетели.
… Нежнейшее сердце
Дать человеку в удел замыслила, видно, природа,
Коль наделила слезами.
Ни одна добродетель не искупает пороков.
Первое наказание для виновного заключается в том, что он не может оправдаться перед собственным судом.
Путник, у которого ничего нет при себе, может распевать в присутствии разбойника.

Гай Юлий Цезарь


(100—44 гг. до н.э.)
государственный деятель, полководец, писатель

Счастье во всем играет большую роль, особенно же в делах войны. [2548]
На войне часто незначительные обстоятельства приводят к большим переменам. [2549]
На солдат (…) оказывают большое влияние нравы тех стран, где они долго стоят. [2550]
Задача полководца – побеждать столько же умом, сколько мечом. [2551]
Следует прикрывать слабые стороны (…) войска так же, как и раны на теле. [2552]
Кто (…) уверен в получении всего, не удовольствуется половиной. [2553]
[Проезжая мимо бедного городка:] Я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме. [2554]
Почетное нужно предоставлять сильнейшим, а необходимое – слабейшим. [2555]
Цезарь решительно пригрозил Метеллу, что убьет его, если тот не перестанет ему досаждать. «Знай, юнец, – прибавил он, – что мне гораздо труднее сказать это, чем сделать». [2556]
Пришел, увидел, победил. (О битве при городе Зеле против царя Фарнака). [2557]
[В ответ на предложение окружить его телохранителями:] Лучше один раз умереть, чем постоянно ожидать смерти. [2558]
Получив донос о том, что Антоний и Долабелла замышляют мятеж против него, он [Цезарь] сказал: «Я не особенно боюсь этих длинноволосых толстяков, а скорее – бледных и тощих», – намекая на Кассия и Брута. [2559]
Речь зашла о том, какой род смерти самый лучший. Цезарь раньше всех вскричал: «Неожиданный!» [2560]
Когда Публий Клодий, обольститель его жены Помпеи, был по этому поводу привлечен к суду за оскорбление святынь, то Цезарь, вызванный свидетелем, заявил, что ему ничего не известно (…). А на вопрос, почему же он тогда развелся с женою, ответил: «Потому что мои близкие (…) должны быть чисты не только от вины, но и от подозрений». [2561]
[После прихода к власти:] Республика – ничто, пустое имя без тела и облика. [2562]
[Цезарь] ответил плебею, величавшему его царем: «Я Цезарь, а не царь!» [2563]
[Правителя] не так легко столкнуть с первого места на второе, как потом со второго на последнее. [2564]
Когда при высадке на африканский берег Цезарь оступился, сходя с корабля, то обратил это в хорошее предзнаменование, воскликнув: «Ты в моих руках, Африка!» [2565]
Есть две вещи, которые утверждают, защищают и умножают власть, – войска и деньги, и друг без друга они немыслимы. [2566]
Воспоминание о жестокости – плохая опора в годы старости. [2567]
Каждый кузнец своей судьбы.
Победа зависит от доблести легионов.
Рубикон перейден.
Прокладывать себе дорогу силой.
Снискать себе славу.
Таков порок, присущий нашей природе: вещи невидимые, скрытые и непознанные, порождают в нас и большую веру и сильнейший страх.
Опыт всему учитель.
Люди охотно верят тому, чему желают верить.
На мою жену не должна падать даже тень подозрения.
Нельзя обижать гостя.
Легче находятся такие люди, которые добровольно идут на смерть, чем такие, которые терпеливо переносят боль.

Разные исторические лица


Акций (Аккий)


(170 – ок. 80 до н.э.)
драматург-трагик

Пусть ненавидят, лишь бы боялись! [2568]
Честь хороша от чтимых. [2569]

Гигин


(I в. н.э.)

библиотекарь императора Августа; под его именем дошел астрономо-мифологический трактат, относящийся уже ко II в. Ночью мы называем тень земли, когда она застилает свет солнца. [2570]

Элий Донат


(середина IV в.)
грамматик, учитель Иеронима Стридонского

Да будут прокляты те, кто раньше нас высказал наши мысли! [2571]

Иосиф Флавий


(37 – после 100 г.)
историк

Труслив и тот, кто не хочет умереть, когда нужно, и тот, кто хочет умереть, когда не нужно. [2572]
У римлян даже победа без приказа не приносит славы. [2573]
Наказать одного человека должно действием, а при наказании целой толпы можно ограничиться только словами. [2574]
Людям не дано избегнуть своей судьбы, даже когда они предвидят ее. [2575]

Колумелла (Луций Юний Модерат Колумелла)


(I в. н.э.)
государственный деятель, агроном и писатель

Возможность тратиться на хозяйство не имеет такого значения, как одно лишь присутствие хозяина. [2576]
У пунийцев, народа весьма проницательного, говорилось: «имение должно быть слабее хозяина». [2577]
Ничего не делая, люди учатся делать дурное. [2578]

Гай Луцилий


(ок. 168—102 до н.э.)
поэт-сатирик

Гай Луцилий, человек ученый и очень тонкого ума, говаривал, что не хотел бы иметь своими читателями ни ученейших мужей, ни неучей, потому что последние ничего бы в его стихах не поняли, а первые поняли бы, пожалуй, больше, чем он сам. [2579]

Луций Помпоний


(I в. до н.э.)
комедиограф

Если не умеешь говорить – учись читать. [2580]

Теренциан Мавр


(III в.)

грамматикКниги имеют свою судьбу, смотря по тому, как их принимает читатель. [2581]

Фабиан Папирий


(I в.)
оратор, философ, один из учителей Сенеки

Для борьбы со страстями нужно напрягать силы, а не подыскивать тонкие аргументы. [2582]

Фронтон (Марк Корнелий Фронтон)


(II в.)
оратор и адвокат, воспитатель Марка Аврелия

Причиняет боль своему собутыльнику тот, кто выпивает слишком большой кубок вина: ведь он пьет не для удовольствия, а чтобы опьянеть. [2583]
Для подарков (…) подходит сочетание большой умеренности и самых малых расходов. Да и кому (…) мы можем сказать, что подаркам подобает быть роскошными? Беднякам? Но они не в состоянии их получать. Богатым? Но они не нуждаются в том, чтобы их получать. [2584]

Юлий Виктор


(IV в.)
ритор

Когда сталкиваешься с горюющим, утешай кратко, так как рана кровоточит даже тогда, когда к ней прикасаются ладонью. [2585]

Юстин


(II – III вв.)
историк

Скифам больше пользы приносит незнание пороков, чем грекам знание добродетели. [2586]
Мудрый побеждает так, что его победу никто не чувствует. [2587]

Автор «Александрийской войны»

Страх отнимает (…) ум (…) и ослабляет физические силы. [2588]
Удача придает римлянам силу, а неудачи – мужество. [2589]
Судьба (…) приберегает для взысканных ее милостью более суровые удары. [2590]

Анонимные изречения. Пословицы

Гладиатор принимает решение на арене. [2591]
Благодеяние разбойника – не убить.
Дружба должна быть бессмертной, смертной – вражда. [2592]
Если сомневаешься, воздержись. [2593]
Лучше свобода, исполненная опасностей, чем спокойное рабство.
Лысина не порок, а свидетельство мудрости.
Кто много награбил и немного дал защитникам, тот уцелеет. [2594]
Сколько рабов, столько врагов. [2595]
Пьяные рабы кажутся себе свободными.
Хочешь старости долгой – состарься пораньше. [2596]
Что сделано достаточно хорошо, сделано достаточно быстро. [2597]
Лучше потерять друга, чем острое слово. [2598]
Совесть – тысяча свидетелей. [2599]
Лжецу нужна хорошая память. [2600]
Родись либо царем, либо дураком. [2601]
Старое дерево скорее сломаешь, чем выпрямишь. [2602]
Триумфатору на (…) торжественной колеснице (…) шепчут: «Оглянись! Помни, что ты [всего лишь] человек!» [2603]