Олег Ермишин Афоризмы часть 20

Джордж Оруэлл


(1903—1950 гг.)
писатель

В пятьдесят лет у каждого человека лицо такое, какого он заслуживает.
Вам когда-нибудь приходило в голову, что в каждом толстяке скрывается худой, подобно тому, как в каждой каменной глыбе прячется статуя?
Озлобленный атеист не столько не верит в Бога, сколько испытывает к нему неприязнь.
Все, что смешно, – противозаконно, каждая хорошая шутка – это, в конечном счете, – кот в мешке…
Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего.
Каждое поколение считает себя более умным, чем предыдущее, и более мудрым, чем последующее.
Англия – это не шекспировский изумрудный остров и не преисподняя, какой изображает ее доктор Геббельс, а… дом викторианского образца, где все шкафы доверху набиты скелетами.
Если бросить камень, то непременно попадешь в племянницу епископа.
Неискренность – главный враг ясной речи.
Профессиональный спор – это война без стрельбы.
Очень многие получают от жизни удовольствие, но в целом жизнь – это страдание, и не понимать этого могут либо еще очень молодые, либо совсем глупые люди…
Реклама – это когда изо всех сил колотят палкой по днищу пустой кастрюли.
Люди с пустыми желудками никогда не впадают в отчаяние; собственно говоря, даже не знают, что это такое…
Часто материалист и верующий заключают между собой перемирие… однако рано или поздно все равно придется выбирать между этим миром и следующим.
Лучшие книги говорят то, что известно и без них.
Неопровержимый признак гения: его книги не нравятся женщинам.
Когда говорят, что писатель в моде, это почти наверняка означает, что восхищаются им только люди до тридцати лет.
Хорошие романы пишут смелые люди.
Для писателя ссылка, быть может, еще более тяжела, чем для художника, даже для поэта, ведь в ссылке он теряет контакт с живой жизнью, все его впечатления сводятся к улице, кафе, церкви, борделю, кабинету.
Писатели, которые не хотят, чтобы их отождествляли с историческим процессом, либо игнорируют его, либо с ним сражаются. Если они способны его игнорировать, значит, они, скорее всего, глупцы. Если же они разобрались в нем настолько, чтобы вступить с ним в бой, значит, они достаточно умны, чтобы понимать: победы не будет.
Трагедия возникает не тогда, когда добро терпит поражение, а в том случае, когда человек кажется благороднее тех сил, которые его губят.
От популярного писателя ждут, что он все время будет писать одну и ту же книгу, забывая, что тот, кто пишет одну и ту же книгу дважды, не в состоянии написать ее даже один раз.
Когда я сажусь писать, я не говорю себе: «Сейчас я создам шедевр!» Я пишу, потому что хочу изобличить ложь или привлечь внимание людей к какому-то факту. Главное для меня – быть услышанным.
Все писатели тщеславны, эгоистичны, самолюбивы… однако в них скрывается какая-то тайна, таится какой-то демон, которому невозможно сопротивляться, который нельзя постичь… Демон этот – тот же инстинкт, что побуждает ребенка громогласно заявлять о себе…
Автобиографии можно верить, только если в ней раскрывается нечто постыдное.
Невозможно написать ничего толкового, если постоянно не подавлять в себе личное. Хорошая проза – как чисто вымытое оконное стекло.
Большинство революционеров – потенциальные консерваторы…
И католики, и коммунисты полагают, будто их противник не может быть одновременно и честным и умным.
Самый быстрый способ закончить войну – это потерпеть поражение.
Худшая реклама социализма (как и христианства) – его приверженцы.
Типичный социалист – это аккуратный маленький человечек, обычно мелкий чиновник и тайный трезвенник, нередко – вегетарианец, который – и это в нем самое главное – ни на что не променяет свое социальное положение.
Политический язык нужен для того, чтобы ложь звучала правдиво, чтобы убийство выглядело респектабельным и чтобы воздух можно было схватить руками.
Пока святые не докажут свою невиновность, их следует считать виновными.
Чтобы видеть то, что происходит прямо перед вашим носом, необходимо отчаянно бороться.
Вожди, которые пугают свой народ кровью, тяжким трудом, слезами и потом, пользуются большим доверием, чем политики, сулящие благополучие и процветание.
Если хотите увидеть картину будущего, представьте себе сапог, наступающий на человеческое лицо.
Мне иногда кажется, что цена свободы – это не столько постоянная бдительность, сколько вечная грязь.
Со временем мы придем к убеждению, что консервы – оружие более страшное, чем пулемет.
Все животные равны, но некоторые более равны, чем остальные.
В Европе коммунизм возник, дабы уничтожить капитализм, но уже через несколько лет выродился в орудие русской внешней политики.
Бывают ситуации, когда «неверные» убеждения более искренни, чем «верные».
Они (английские интеллектуалы) могут проглотить тоталитаризм по той простой причине, что в своей жизни они не знали ничего, кроме либерализма.
Всякий писатель, который становится под партийные знамена, рано или поздно оказывается перед выбором – либо подчиниться, либо заткнуться. Можно, правда, подчиниться и продолжать писать – вот только что?
В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей.
Важно не насилие, а наличие или отсутствие властолюбия.
Противники интеллектуальной свободы всегда пытаются изобразить, что они призывают к борьбе «за дисциплину против индивидуализма».
Тоталитаризм требует постоянного изменения прошлого и, в конечном счете, неверия в существование объективной истины.
Общество можно считать тоталитарным, когда все его структуры становятся вопиюще искусственными, то есть когда правящий класс утратил свое назначение, однако цепляется за власть силой или мошенничеством.
Правительство всегда должно быть готово ответить на вопрос: «А что вы будете делать, если..?» Оппозиция же брать на себя ответственность и принимать решения не обязана.
Общество всегда должно требовать от своих членов чуть больше, чем они могут дать.
Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти.
Национализм – это жажда власти в сочетании с самообманом.
Всякого националиста преследует мысль, что прошлое можно – и должно – изменить.
В девяти случаях из десяти революционер – это скалолаз с бомбой в кармане.
Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре. Если это не запрещено, все остальное приложится.
Война – это Мир. Свобода – это Рабство. Невежество – это Сила.
Жизнь может дать только одно облегчение – кишечника.
Абсолютно-белое, как и абсолютно-черное, кажется каким-то дефектом зрения.
Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым.
Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.
Многие люди вольготно чувствуют себя на чужбине, лишь презирая коренных жителей.
Серьезный спорт ни имеет ничего общего с честной игрой. Серьезный спорт – это война минус убийство.
Тоталитарное государство устанавливает неопровержимые догмы и меняет их со дня на день.
Цель власти – власть.
Цена свободы – не вечная бдительность, а вечная грязь.

Сирил Норткот Паркинсон


(1909—1993 гг.)
публицист

Административное здание может достичь совершенства только к тому времени, когда учреждение приходит в упадок. Совершенство – это завершенность, а завершенность – это смерть.
Бюрократия – это как рыбная ловля там, где рыба не водится.
В книге Бытия немало примеров наказания тех, кто ослушался воли Господа. В то же время нельзя сказать, чтобы этим путем был достигнут серьезный воспитательный эффект.
Второй закон Паркинсона: Расходы стремятся сравняться с доходами.
Дело тем важнее и сложнее, чем больше времени на него отпущено.
Для репутации важен размах, а не итог.
Если число сотрудников превысило тысячу, учреждение замыкается на себя, а внешний мир становится понятием иллюзорным.
Любой работник начинает терять хватку за пять лет до достижения пенсионного возраста, чему бы этот возраст ни равнялся.
Люди перестают развиваться, как только начинают размножаться.
Отсрочка – самая неприятная форма отказа.
Работа заполняет все отведенное на нее время.
Серьезным может быть всякий, но чтобы забавлять, нужен ум.
Только очень богатый человек может позволить себе жить, как богатый.
Человек, не ставший начальством к 46 годам, никогда уже ни на что не пригодится.
Чиновник множит подчиненных, но не соперников.
Число чиновников растет независимо от объема работы.
Чрезмерный запас времени часто говорит о несобранности человека.

Бертран Рассел


(1872—1970 гг.)
философ,
логик, математик

Бояться любви – значит бояться жизни, а тот, кто боится жизни, на три четверти мертв.
В демократии честный политик может быть терпим, только если он очень глуп. Ибо лишь очень глупый человек может искренне разделять предрассудки большей половины нации.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Вот здесь, на этой полке, у меня, стоит Библия. Но я держу ее рядом с Вольтером – как яд и противоядие.
Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.
«Вы бы отдали жизнь за свои убеждения?» – «Разумеется, нет. В конце концов, я ведь могу и ошибаться».
Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться.
Действительно возвышенные умы равнодушны к счастью, особенно к счастью других людей.
Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.
Едва ли Симеон-столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял еще дольше на еще более узком столпе.
Зависть – вот фундамент демократии.
Из всех видов осторожности осторожность в любви наиболее губительна для настоящего счастья.
Книга должна быть либо ясной, либо строгой, совместить эти два требования невозможно.
Когда мы думаем о человечестве, мы имеем в виду прежде всего самих себя; неудивительно, что мы ставим человечество так высоко.
Лишь очень немногие могут быть счастливы, обходясь без ненависти к каким-либо лицам, народам или верованиям.
Любовь – это главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.
Люди со склонностью к мегаломании отличаются от людей, склонных к нарциссизму, тем, что хотят быть скорее могущественными, чем привлекательными, – чтобы их скорее боялись, чем любили. К этому типу относятся многие сумасшедшие и большая часть известных нам из истории великих людей.
Мир, в котором мы живем, может быть понят как результат неразберихи и случая; но если он является результатом сознательно избранной цели, то эта цель, видимо, принадлежит врагу рода человеческого.
Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке.
Многие готовы скорее умереть, чем подумать. Собственно, так оно и выходит.
Мышление требует усилий и подготовки. Политики слишком заняты составлением речей, чтобы мыслить.
Наука – то, что мы знаем, философия – то, чего мы не знаем.
Наши великие демократии все еще склонны считать, что глупый человек скорее окажется честным, чем умный, а наши политики извлекают выгоду из этого предрассудка, выставляя себя еще глупее, чем создала их природа.
Не старайся избегать искушений: со временем они сами начнут тебя избегать.
Ненавидеть врагов легче и увлекательнее, чем любить друзей.
Нет ничего более утомительного, чем нерешительность, – и ничего более бесполезного.
Никто не сплетничает о тайных добродетелях других людей.
Нищие не завидуют миллионерам – они завидуют другим нищим, которым подают больше.
Патриоты всегда говорят о готовности умереть за отечество, и никогда – о готовности убивать за отечество.
Плохие философы, возможно, имели некоторое влияние, хорошие – никакого.
Правда – это то, что каждый из нас обязан рассказать полицейскому.
При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре – править.
Сочетание жестокости с чистой совестью – предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад.
Страх – главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости.
Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться.
Тот, кто действительно имеет авторитет, не боится признать свою ошибку.
Убежденность, что ваша работа необычайно важна, – верный симптом приближающегося нервного срыва.
Увы, так уж устроен свет: тупоголовые твердо уверены в себе, а умные полны сомнений.
Умереть за свои убеждения – значит придавать слишком большую цену предположениям.
Философия – это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить.
Чистая математика – это такой предмет, где мы не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то, что мы говорим.
Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков.
Этика – это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.
Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти.
Скука – серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайней мере половина всех грехов человечества.
Каждый человек окружает себя успокаивающими убеждениями, что вьются вокруг него, словно рой мух в жаркий день.
Совместимость жестокости с чистой совестью – предел мечтаний для моралистов. Поэтому-то они и выдумали ад.
Счастливая жизнь должна быть в значительной степени тихой жизнью, ибо истинная радость может существовать лишь в атмосфере тишины.
Уметь с умом распорядиться досугом – высшая ступень цивилизованности.
Непристойность – это все то, что повергает в ужас пожилого и невежественного судью.
Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь.
Больше всего гордятся собой две категории людей: те, кто несчастлив, и те, кто страдает бессонницей.
То время, что он не проводит перед зеркалом, уходит у него на пренебрежение своими обязанностями.
Как это ни грустно, люди соглашаются лишь с тем, что их, по существу, не интересует.
Человек – существо доверчивое, он должен во что-то верить – не в хорошее, так в плохое.
Главный недостаток отцов: они хотят, чтобы дети ими гордились.
Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда дает о себе знать.
Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся.
Патриотизм – это готовность убивать и быть убитым по самым тривиальным причинам.
Плохие философы могут иметь определенное влияние в обществе, хорошие – никогда.
Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.
Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А Боженька? Он-то все видит!».
В нашем великом демократическом обществе по-прежнему бытует мнение, будто глупый человек большей частью честнее умного, и наши политики, используя этот предрассудок в своих интересах, притворяются еще более глупыми, чем они родились на свет.
Когда собеседник подчеркивает, что говорит правду, можете не сомневаться: он лжет.
Чем больше о нас говорят, тем больше хочется, чтобы о нас говорили. Приговоренному к смерти убийце разрешается прочесть в газетах отчет о судебном процессе, и он придет в ярость, если обнаружится, что какая-то газета уделила его делу недостаточно места… Политиков и литераторов это касается в той же мере.
Органическая жизнь, как известно, развивалась от одноклеточного организма до философа, и развитие это, как нас уверяют, безусловно прогрессивное. Плохо только, что уверяет нас в этом философ, а не одноклеточное.
Из беседы с ученым мужем я всякий раз делаю вывод, что счастье нам не дано; когда же говорю с садовником, то убеждаюсь в обратном.
Немногие могут быть до конца счастливы, не испытывая ненависти к другому человеку, нации, вероисповеданию…
Он (Антони Идеи) – не джентльмен: слишком хорошо одевается.
Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».
В Америке каждый свято убежден в том, что выше него в социальной иерархии нет никого. Верно, но и ниже – тоже.
Мы живем двойной моралью: одну исповедуем, но не используем на практике, а другую используем, но исповедуем очень редко.
Никто никогда не сплетничает о тайных достоинствах других людей.
Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать ее верной.
Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо – нет ли на нем признаков подлости.
Я люблю математику за то, что в ней нет ничего человеческого, за то, что с нашей планетой, со всей вселенной ее, по существу, ничего не связывает. За то, что любовь к ней… безответна.
Зависть – основа демократии.
Всякая точная наука основывается на приблизительности.
Чувство долга необходимо в работе, но оскорбительно во многих других отношениях. Люди хотят, чтобы их любили, а не переносили с терпеливой покорностью.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Машинам поклоняются, потому что они красивы; машины ценятся, потому что в них заложена мощь. Машины ненавидят, потому что они отвратительны, машины презирают, потому что они делают из людей рабов.
Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространенная точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.
О человечестве мы думаем хорошо только потому, что человек – это, прежде всего, мы сами.
Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон.
Личное тщеславие рассеивается братьями, семейное – одноклассниками, классовое – политикой, национальное – поражением в войне. Однако человеческое тщеславие остается…
От страха способен избавиться лишь тот, кто знает свое место; величия может достигнуть лишь тот, кто видит свое ничтожество.
Побывав в Китае, я расцениваю лень как одно из самых главных достоинств человека. Верно, благодаря энергии, упорству человек может добиться многого, но весь вопрос в том, представляет ли это «многое» хоть какую-то ценность?
В наших школах не учат самому главному – искусству читать газеты.
Искусство пропаганды в том виде, как его понимают современные политики, напрямую связано с искусством рекламы. Психология как наука во многом обязана рекламодателям.
«Правильно жить» означает лицемерие, «правильно думать» – глупость.
Главный довод в пользу слова – уязвимость наших убеждений.
Религиозная терпимость достигнута только потому, что мы перестали придавать религии такое значение, как прежде.
В каждое начинание необходимо впрыснуть определенную дозу анархии – ровно столько, чтобы и застоя избежать, и распада не допустить.
Тщеславие – довод необычайной силы. «Смотри на меня» – одно из основополагающих человеческих побудителей.
Человек доказывает свое превосходство перед животными исключительно способностью к занудству.
Мы любим тех, кто ненавидит наших врагов, поэтому, если бы у нас не было врагов, нам некого было бы любить.
Чтобы быть долгожителем, необходимо только одно: тщательно выбирать своих предков.
Всякое чувство, взятое в отдельности, – безумие. Здравомыслие можно было бы определить как синтез безумий… Тот, кто хочет сохранить здравомыслие… должен собрать в себе целый парламент всевозможных страхов, из которых каждый признавался бы безумным всеми остальными.
Мы не говорим о вере, когда речь идет о том, что дважды два четыре или что земля круглая. О вере мы говорим лишь в том случае, когда хотим подменить доказательство чувством.
Вместо того чтобы убивать своего соседа, пусть даже глубоко ненавистного, следует, с помощью пропаганды, перенести ненависть к нему на ненависть к какой-нибудь соседней державе – и тогда ваши преступные побуждения, как по волшебству, превратятся в героизм патриота.
Современные философы напоминают мне бакалейщика, у которого я однажды спросил, как дойти до Винчестера. Выслушав меня, бакалейщик кликнул мальчика, который в это время находился в задней комнате:
– Эй! Тут один джентльмен спрашивает дорогу в Винчестер.
– В Винчестер? – отозвался мальчик.
– Ага.
– Дорогу в Винчестер?
– Ага.
– В Винчестер, говорите?
– Да!
– Не знаю…
Он хотел удостовериться в существе вопроса, однако отвечать на него вовсе не собирался…
Наш страх перед катастрофой лишь увеличивает ее вероятность. Я не знаю ни одного живого существа, за исключением разве что насекомых, которые бы отличались большей неспособностью учиться на собственных ошибках, чем люди.
Неординарные люди равнодушны к счастью – особенно к чужому.
Во время кораблекрушения команда выполняет приказы своего капитана не задумываясь, ибо у матросов есть общая цель, да и средства для достижения этой цели очевидны и всем понятны. Однако, если бы капитан, как это делает правительство, принялся разъяснять матросам свои принципы управления кораблем, чтобы доказать правомерность поступающих приказов, корабль пошел бы ко дну раньше, чем закончилась его речь.
В наш опасный век есть немало людей, которые влюблены в несчастья и смерть и очень злятся, когда надежды сбываются.
Когда путь от средств к цели не слишком велик, средства становятся не менее заманчивыми, чем сама цель.
Род людской – это ошибка. Без него вселенная была бы не в пример прекраснее.

Том Стоппард


(р. 1937 г.)
драматург

Вольтер-младший: «Я совершенно согласен с тем, что вы говорите, но я готов отдать жизнь за то, чтобы не позволить вам это сказать».
Демократия – это не голосование, а подсчет голосов.
Комментарии дешевы, но факты обходятся дорого.
Лучше быть цитируемым, чем честным.
Многие идут на войну, потому что не хотят быть героями.
Моя проблема в том, что меня не интересует ничто, кроме меня самого. А из всех форм художественного вымысла автобиография оплачивается хуже всего.
Плохой конец – несчастливый, хороший конец – неудачный. Вот что такое трагедия.
Смерть, конечно, большое несчастье, но все же не самое большое, если выбирать между ней и бессмертием.
«Таймс» не сообщает слухов, а только факты: то есть, что другие, менее ответственные газеты, сообщили такие-то и такие-то слухи.
Человека достаточно смышленого можно убедить почти в чем угодно, куда труднее убедить тугодума.
Я пишу прозу, потому что это позволяет мне высказывать мысли, от которых можно отречься, и я пишу пьесы, потому что диалог – самый благопристойный способ противоречить себе самому.

Олдос Хаксли


(1894—1963 гг.)
писатель

Очень многие предпочитают репутацию прелюбодея репутации провинциала.
Официальный статус дипломатического представительства растет обратно пропорционально значимости державы, где оно открылось.
То, что люди не учатся на ошибках истории, – самый главный урок истории.
Последовательность одинаково плоха и для ума, и для тела. Последовательность чужда человеческой природе, чужда жизни. До конца последовательны только мертвецы.
Цель не может оправдывать средства по той простой и очевидной причине, что средства определяют природу цели.
До тех пор, пока люди будут преклоняться перед Цезарями и Наполеонами, Цезари и Наполеоны будут приходить к власти и приносить людям несчастья.
Целомудрие – самое извращенное из всех сексуальных извращений.
Смерть – это единственное, что нам не удалось окончательно опошлить.
Я могу сочувствовать страданиям людей, но не их радостям. Что-то в чужом счастье есть на редкость тоскливое.
Факты истории интересуют нас только в том случае, если они вписываются в наши политические убеждения.
Во всем считают себя правыми лишь те, кто добился в жизни немногого.
Опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что делает человек с тем, что с ним происходит.
Усовершенствовать можно только самого себя.
Большинство людей обладают совершенно уникальной способностью все принимать на веру.
Факты – это манекены чревовещателя. Сидя на коленях у мудреца, они могут изрекать мудрости, но могут, окажись он где-то в другом месте, тупо молчать, или нести вздор, или же удариться в мистику.
Искусство – это средство, с помощью которого человек пытается превознести жизнь, а значит – хаос, безумие и – большей частью – зло.
Мысль о равенстве может в наше время прийти в голову разве что буйнопомешанному.
Для художника XV века описание смертного ложа было таким же верным средством обрести популярность, как для художника XX века – описание ложа любовного.
Между цивилизованным обществом и самой кровавой тиранией нет, в сущности, ничего, кроме тончайшего слоя условностей.
Факты не перестают существовать от того, что ими пренебрегают.
Все мы рано или поздно приходим к выводу, что если в природе и есть что-то естественное и рациональное, то придумали это мы сами…
Основная разница между литературой и жизнью состоит в том, что… в книгах процент самобытных людей очень высок, а тривиальных – низок; в жизни же все наоборот.
Человек – это интеллект на службе у физиологии.
Ритм человеческой жизни – это рутина, перемежаемая оргиями.
Преимущество патриотизма в том, что под его прикрытием мы можем безнаказанно обманывать, грабить, убивать. Мало сказать, безнаказанно – с ощущением собственной правоты.
Идеализм – это благородные одежды, под которыми политик скрывает свое властолюбие.
Угрызения совести – это не до конца раскаявшаяся гордыня.
Революция хороша на первом этапе, когда летят головы тех, кто наверху.
Естественных прав нет – есть улаживание спорных притязаний.
С точки зрения отдельно взятых барашков, ягнят и коз, нет такого понятия, как «хороший пастух».
Опыт учит только тех, кто на нем учится. Художники же, известное дело, всю жизнь только и делают, что и учат, и учатся.
Цинизм – это героический идеализм, вывернутый наизнанку.
Трагедия – вещество химически чистое, иначе бы она не была столь мощным средством воздействия на наши чувства.
Каждая иерархия создает своего Папу Римского.
Иностранцы, особенно пожилые и женского пола, питают противоестественную страсть к домашним животным.
Светская беседа – как тоник без джина: возбуждает, но не пьянит.
Аксиома: чем больше любопытства вызывают наши новые знакомые, тем меньше они его заслуживают.
Как замечательны, интересны, оригинальны люди – на расстоянии.
Чтобы все знать, надо быть не только зрителем, но и актером.
В любую эпоху теория вызывала у людей любовь ко всему плохому и ненависть ко всему хорошему.
Пророчество интересно прежде всего тем, какой свет оно отбрасывает на настоящее.
Предаваться безделью – большое искусство. Все мы мастера ничего не делать, но лишь немногим дано бездельничать со вкусом.
Почти все наши ошибки, в сущности, языкового характера. Мы сами создаем себе трудности, неточно описывая факты. Так, например, разные вещи мы называем одинаково и, наоборот, даем разные определения одному и тому же.
Различие между любовью священной и святотатственной, идеальной и плотской очень условно, зыбко.
Самая идеальная любовь коренится в плоти; самая священная – сублимация святотатственной.
Глупо, даже бессовестно критиковать писателя за то, что ему не удалось. Читателя должно интересовать не то, что писатель не сделал, а то, что сделал.
Сочиняя сонет, нужно думать о себе: если читатель сочтет его скучным или лишенным смысла – тем хуже для читателя. Когда же сочиняешь рекламу, необходимо думать о других.
Удивительно, каким сложным путем шла к простоте литература.
Абсурд, как и поэзия, с которой он тесно связан, как философское умозаключение, как всякий вообще продукт воображения, есть утверждение духовной свободы человека, восставшего против тирании обстоятельств.
Тяга к сельской жизни, стремление вырваться «на природу» особенно широко распространены в странах с плохим климатом…
Только потому, что мы люди, мы считаем себя вправе рассуждать о Человеке.
Всякая литература, всякое искусство, книги, которые раскупаются за час или пылятся на прилавках годами, должны, прежде всего, быть искренними… ведь человек не может быть никем, кроме самого себя.
Искренность в искусстве – это не вопрос метода, вкуса или нравственного выбора между честностью и бесчестьем. Это, прежде всего, вопрос таланта… В искусстве искренность – синоним одаренности.
Некоторые сознают, что такое добро, лишь против него ополчившись.
Один из путей познания Бога – его отрицание.
Христианство сделало нас духовными варварами, наука – интеллектуальными.
Ночи – как люди: интересными они становятся далеко не сразу. Около полуночи они достигают зрелости, в два – совершеннолетия; с двух до половины третьего – их звездный час, но уже в половине четвертого они начинают сникать, а к четырем часам утра от них остается лишь бледная тень. Смерть их ужасна… В самом деле, что может быть страшнее рассвета, когда бутылки пусты, а гости похожи на утопленников…
Если у вас отсутствует религиозный опыт, верить в Бога нелепо. С тем же успехом вы можете верить в совершенство устриц, если от них вас тошнит.
Не стоит понимать искусство слишком буквально…
Правда – это правда; правда с большой буквы – химера, пустое место.
Природа чудовищно несправедлива. Талант – тому свидетельство.
В искусстве простые вещи бывают сложнее самых сложных. Чтобы решать простые задачи, нужен талант – и не от головы, а от сердца.
Чувственность и чувство, похоть и нежность бывают не только врагами, но и друзьями.
Есть люди, которые, не успев чем-то восхититься, уже испытывают ненависть к предмету своего восхищения…
Благородная Бедность выродилась из знатной дамы в нищенку, из аристократки в поденщицу в сальном фартуке, в дырявых резиновых сапогах. Чтобы боготворить столь отталкивающую Дульсинею, надо быть безумнее самого Дон Кихота…
Его (Артур Рембо) вера была столь сильна, что он готов был потерять жизнь в надежде обрести иную, лучшую.
Работа ничем, в сущности, не отличается от алкоголя и преследует ту же цель: отвлечься, забыться, а главное, спрятаться от самого себя.
При рождении каждый человек имеет право на счастье, но горе тому, кто этим правом воспользуется.
Плохую книгу написать так же трудно, как хорошую, – и даже труднее, ведь плохой писатель пишет «от души», «сердцем».
Несколько оправданий всегда звучат менее убедительно, чем одно.
Замены таланту нет. Целеустремленности и добродетели без таланта – грош цена.
Пародия и карикатура – самая целенаправленная критика.
Чем более изощрен порок в теории, тем более невыразителен и однообразен он на практике…
Для всякого разумного человека страшен ад как таковой, а не способ доставки туда.
Стараясь быть значительнее, мы что-то в себе убиваем и в результате становимся еще ничтожнее. В доброе старое время поэты сначала теряли невинность, а потом ее воспевали. У нас же все наоборот: мы начинаем с поэзии жизни, а кончаем прозой…
У реформаторов только и разговоров о размере, цвете и механизме двигателя прогресса. Неужели они не понимают, что тут важен не двигатель, а цель, направление?! Неужели они не понимают, что мы сбились с пути и должны возвращаться, причем лучше всего – пешком, а не на «колесах истории»?
Человек – это канатоходец, который идет по проволоке, на одном конце которой его ум, сознание и душа, а на другом – тело, инстинкт, все земное, подсознательное, таинственное.
Сказать людям, чтобы они подчинились Иисусу, значит требовать от них сверхчеловеческих усилий. А все сверхчеловеческое, как свидетельствует опыт, кончается недочеловеческим.

Уинстон Черчилль


(1874—1965 гг.)
государственный деятель,
историк, писатель

С чего начинается семья? С того, что молодой человек влюбляется в девушку, – другой способ пока еще не изобретен.
Нет никаких сомнений, что власть гораздо приятней отдавать, чем брать.
Школьные учителя обладают властью, о которой премьер-министрам остается только мечтать.
Диктаторы ездят верхом на тиграх, боясь с них слезть. А тигры тем временем начинают испытывать голод.
Поразительные существа эти домашние животные. Собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки – сверху вниз, и только свинья – как на равных.
Миротворец – это тот, кто кормит крокодила в надежде, что тот съест его последним.
Политический талант заключается в умении предсказать, что может произойти завтра, на следующей неделе, через месяц, через год. А потом объяснить, почему этого не произошло.
Говоря «прошлое в прошлом», мы жертвуем будущим.
Написание книги – целое приключение. Сначала это не более чем забава, однако затем книга становится любовницей, женой, хозяином и, наконец, – тираном.
Копить деньги – вещь полезная, особенно если это сделали за вас родители.
Положительное решение суда хорошо всегда – даже если несправедливо.
Рыцарская доблесть не является отличительным свойством победившей демократии.
Заглядывать слишком далеко вперед – недальновидно.
Хорошо быть честным, но и быть правым тоже немаловажно.
Пропасть у нас и спереди, и сзади: впереди пропасть дерзости, сзади – осторожности.
Достоинства не прибавится, если наступить на него ногой.
Следует опасаться ненужных новшеств – особенно если они продиктованы здравым смыслом.
Смелость не зря считается высшей добродетелью – ведь в смелости залог остальных положительных качеств.
Поддеть красивую женщину – дело не из простых, ведь она от ваших слов не подурнеет.
Всякая медаль не только блестит, но и отбрасывает тень.
Если истина многогранна, то ложь многоголоса.
Благородные души всегда охотно отступают в тень – и далее, в мир иной.
Парламент может заставить народ подчиниться, но не согласиться.
Демократия – это худший способ управления страной, если не считать тех способов, к которым до сих пор прибегало человечество.
Время – плохой союзник.
Пуля, попавшая в ногу, делает из смелого человека труса; от удара по голове мудрец становится дураком. Я где-то читал, что достаточно двух стаканов абсента, чтобы честный человек превратился в жулика. А значит, дух еще не одержал окончательную победу над плотью.
По счастью, жизнь пока еще не очень безмятежна – в противном случае путь от колыбели до могилы мы проходили бы гораздо быстрее.
Когда волнений много, одно перечеркивает другое.
Многие пытаются ставить знак равенства между пожаром и пожарной командой.
Наука тычется своей умной головой в навозную кучу инфернальных изобретений.
Наши проблемы не исчезнут оттого, что мы закроем глаза и перестанем на них смотреть.
Совесть и ложь – непримиримы. В отрыве от истины совесть – не более чем глупость, она достойна сожаления, но никак не уважения.
Консультация – это когда человека спрашивают: «Вы не против, если мы вам завтра отрубим голову?» и, узнав, что он против, на следующий же день голову отрубают.
Репутация державы точнее всего определяется той суммой, какую она способна взять в долг.
При существующих политических институтах иногда еще приходится считаться с чужим мнением.
Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо.
Сначала нужно быть честным, а уж потом благородным.
Ответственность – это та цена, которую мы платим за власть.
Если мы хотим сбить человека с ног, то только с одной целью: чтобы он поднялся с земли в лучшем расположении духа.
По миру распространяется огромное число лживых историй, и хуже всего то, что добрая половина из них – правда.
Патриот должен уметь не только преодолеть в себе страх, но и – что труднее – скуку.
Лучшее из возможных сочетаний – власть и милосердие; худшее – слабость и драчливость.
Время и деньги большей частью взаимозаменяемы.
Человек может простить человеку все, кроме плохой прозы.
Чем дольше вы смотрите назад, тем дальше видите вперед. И это не политическое или философское умозаключение – всякий окулист скажет вам то же самое.
Всякая тирания, какие бы формы она ни принимала, требует, чтобы свободные люди, рискуя жизнью, попытались ее свергнуть.
Главный недостаток капитализма – неравное распределение благ; главное преимущество социализма – равное распределение лишений.
Когда доходит до убийства, ничего не стоит быть вежливым.
Я никогда не представлял себе, какую огромную и, безусловно, благотворную роль играет мошенничество в общественной жизни великих народов.
Человечество подобно кораблю в шторм. Компас поврежден, морские карты безнадежно устарели, капитана выбросило за борт, и матросы по очереди должны его заменять, причем каждый поворот руля приходится согласовывать – и не только с членами экипажа, но и с пассажирами, которых на палубе с каждой минутой становится все больше…
Британцы – единственный народ на свете, который любит, когда им говорят, что дела обстоят хуже некуда.
В моей стране представители власти горды тем, что являются слугами государства; быть его хозяином считалось бы позором.
У англичан всегда своя линия поведения – но не прямая.
Девиз британцев – бизнес несмотря ни на что!
Стэнли Болдуин. Он иногда падает, споткнувшись о правду, но поспешно вскакивает и бежит дальше, как будто ничего не произошло.
Нет решительнее его в нерешительности и сильнее – в слабости.
До 1933, даже до 1935 года Германию еще можно было спасти от того ужаса, в который она нас ввергла.
Немцы, как никакая другая нация, сочетают в себе качества образцового воина и образцового раба.
Гитлер. Диктатор угодил в собственную западню, стал жертвой собственной партийной машины – путь назад отрезан; он должен приучать своих собак к крови, подсовывать им добычу – иначе они сожрут его самого, как сожрали некогда Актеона. Он чудовищно силен снаружи и отчаянно слаб внутри.
Если бы Гитлер завоевал ад, я бы произнес панегирик в честь дьявола.
Индия – это не страна, это географический термин; называть Индию «нацией» все равно что называть «нацией» экватор.
Мы будем и впредь перевоспитывать итальянского ишака. Спереди – морковкой, сзади – дубинкой. (1943)
Лорд Керзон. Он вызывал зависть и восхищение – но не любовь и ненависть.
Стэффорд Криппс. Никто из его коллег так энергично и целенаправленно не разваливал государство, как он.
Только Ленин мог бы вывести русских из того болота, куда он сам их завел.
Первая трагедия России – рождение Ленина; вторая – его смерть.
Джеймс Рамсей Макдоналъд. Все мы знаем, что он обладал уникальным даром сочетать обилие слов с отсутствием мысли.
Монтгомери. В поражении – непревзойденный; в победах – непереносимый.
В мире найдется немного достоинств, которыми бы поляки не обладали, и не много ошибок, которые бы они не совершали.
Я не верю, что Россия хочет войны. Она хочет плодов войны… (1946)
Больше всего русские восхищаются силой, и нет ничего, к чему бы они питали меньше уважения, чем к военной слабости. (1946)
Русских всегда недооценивали, а между тем они умеют хранить секреты не только от врагов, но и от друзей.
Предсказать, как поведет себя Россия, – невозможно, это всегда загадка, больше того – головоломка, нет – тайна за семью печатями.
Троцкий. Этот человек обладал качествами, необходимыми для развала государства. Он совмещал в себе организаторский талант Карно, холодный ум Маккиавелли, ораторское искусство Клеона и звериную жестокость Джека Потрошителя.
Большевизм – это не политика, это заболевание… это не кредо, это чума. Как и всякая чума, большевизм возникает внезапно, распространяется с чудовищной скоростью, он ужасно заразен, болезнь протекает мучительно и заканчивается смертельным исходом; когда же большевизм, как и всякая тяжелая болезнь, наконец отступает, люди еще долгое время не могут прийти в себя… пройдет немало времени, прежде чем их глаза вновь засветятся разумом…
Большевики сами создают себе трудности, которые с блеском преодолевают.
Судьба обошлась с Россией безжалостно. Ее корабль затонул, когда до гавани оставалось не более полумили. (1917)
С политической точки зрения, Савинков был явлением уникальным – террорист, преследовавший умеренные цели.
Все, кто знал Таунсэнда, его любили. Согласитесь, для военачальника это комплимент сомнительный.
Нельзя представить возрожденную Европу без сильной Франции… Я всю жизнь стремился к тому, чтобы Франция была сильной, я никогда не терял веры в ее судьбу… (1946)
Франция вооружена до зубов и миролюбива, как младенец. (1939)
В молодости я тешил себя самыми невероятными амбициями, и, странное дело, все они удовлетворены.
Мы с женой попробовали вместе завтракать, но пришлось из-за угрозы развода от этой привычки отказаться.
Лучше всего ко мне относились люди, которые больше всего страдали.
Я давно заметил, что все стремятся во всем обвинить меня. Наверно, они думают, что чувство вины меня украшает.
Учтите: алкоголь больше обязан мне, чем я – ему.
Я готов встретить Создателя. Другой вопрос, готов ли Создатель встретить меня.
Бернард Шоу одновременно алчный капиталист и искренний коммунист. Его герои готовы убивать за идею, сам же он даже мухи обидеть не в состоянии.
Эттли – овца в волчьей шкуре.
Неудивительно, что Эттли – очень скромный человек. Ему и в самом деле нечем гордиться.
Политика – так же увлекательна, как война. Но более опасна. На войне вас могут убить лишь однажды, в политике – множество раз.
Военнопленный – это тот, кто сначала пытается убить вас, а затем просит пощадить его.
Что может быть более увлекательного, чем видеть, как в вас целятся и не попадают?!
Победу в войне нельзя гарантировать, ее можно только заслужить.
От бокала шампанского настроение поднимается, разыгрывается фантазия, чувство юмора… однако от целой бутылки кружится голова, в глазах темнеет, подкашиваются ноги. Примерно так же действует и война… Чтобы по-настоящему почувствовать вкус и того и другого, лучше всего заняться дегустацией.
Я всегда придерживался той точки зрения, что сначала побежденные должны пережить поражение, а уж потом победители – разоружиться.
Если хочешь выиграть войну, необходимо помнить старую истину: тише едешь – дальше будешь.
Никогда еще миллионы не были обязаны единицам столь многим. (О Битве за Англию, 1940.)
Мы ждем давно обещанного вторжения. И рыбы – тоже. (1940)
Меня часто спрашивают, за что сражаются Англия и Франция. Могу ответить: «Если перестанем сражаться – тогда узнаете». (1943)
Когда я предупредил французское правительство, что в случае чего Британия будет воевать одна, их генералы сказали: «Через три недели они свернут вам шею, как цыпленку». Хорошенькая шея! Хорошенький цыпленок! (1939)
Те, кто умеет воевать, не умеют заключать мир. Те же, кто подписывает выгодный для себя мирный договор, никогда бы не выиграли войну.
Как глава правительства торжественно заявляю: мне нечего вам предложить, кроме крови, пота, каторжного труда и слез. (Из речи в Палате общин 13 мая 1940 г.)
Бэсси Брэддок (член парламента):
– Уинстон, вы пьяны!
Черчилль:
– А вы, Бэсси, уродливы. Я-то завтра буду трезв.
Леди Астор:
– Если бы вы были моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе.
Черчилль:
– Если бы вы были моей женой, я бы этот кофе выпил.

Гилберт Честертон


(1874—1936 гг.)
писатель

Актеры, не умеющие играть, верят в себя; и банкроты.
Артистический темперамент – это недуг, которым страдают любители.
Архитектура – это азбука гигантов.
Библия велит нам любить наших ближних, а также – наших врагов; вероятно, потому, что по большей части это одни и те же люди.
В девяти случаях из десяти любовника жены больше всех ненавидит сама жена.
Все люди, которые действительно верят в себя, сидят в сумасшедшем доме.
Дело не в том, что мир стал гораздо хуже, а в том, что освещение событий стало гораздо лучше.
Дело не в том, что они не способны увидеть решение. Дело в том, что они не могут увидеть проблему.
Демократия означает правление необразованных, аристократия – правление плохо образованных.
Друзья тебя любят, каким ты есть; жена тебя любит и хочет сделать из тебя другого человека.
Если бы мы назвали капусту кактусом, мы сразу бы заметили в ней немало занятного.
Если вы не испытываете желания преступить хоть одну из десяти заповедей, значит, с вами что-то не так.
Если женщина станет товарищем, вполне возможно, что ей по-товарищески дадут коленкой под зад.
Если что-либо действительно стоит делать, стоит делать это и плохо.
Есть только три вещи на свете, которых женщины не понимают: это Свобода, Равенство и Братство.
Журналистика – это когда сообщают: «Лорд Джон умер», – людям, которые и не знали, что лорд Джон жил.
Заниматься политикой – все равно что сморкаться или писать невесте. Это надо делать самому, даже если не умеешь.
Каждый политик является многообещающим политиком.
Каждый рассуждает об общественном мнении и действует от имени общественного мнения, то есть от имени мнения всех минус его собственное.
Каждый хочет, чтобы его информировали честно, беспристрастно, правдиво – и в полном соответствии с его взглядами.
Классиком мы называем писателя, которого можно хвалить не читая.
Когда говорят, что нельзя ругать англо-бурскую войну, пока она не кончилась, не стоит даже отвечать; с таким же успехом можно говорить, что нельзя преграждать матери путь к обрыву, пока она не свалилась.
Когда человечество уже не производит на свет счастливых людей, оно начинает производить оптимистов.
Кощунство умирает вместе с религией; если вы сомневаетесь в этом, попробуйте кощунствовать против Одина.
Легко быть безумцем; легко быть еретиком.
Любовь не ослепляет, куда там! – любовь связывает, и чем крепче ты связан, тем яснее видишь.
Материалисты и сумасшедшие не знают сомнений.
Молчание – невыносимая реплика.
Мы шутим по поводу смертного ложа, но не у смертного ложа. Жизнь серьезна всегда, но жить всегда серьезно – нельзя.
Надменное извинение – еще одно оскорбление.
Нетрудно понять, почему легенда заслужила большее уважение, чем история. Легенду творит вся деревня – книгу пишет одинокий сумасшедший.
О вкусах не спорят: из-за вкусов бранятся, скандалят и ругаются.
О самом сокровенном рассказывают только совершенно чужим людям.
Обычное мнение о безумии обманчиво: человек теряет вовсе не логику; он теряет все, кроме логики.
Ортодоксия – это нормальность, здоровье, а здоровье – интересней и трудней безумия.
Парадокс храбрости заключается в том, что следует не слишком заботиться о своей жизни даже для того, чтобы спасти ее.
Пей, когда ты счастлив, и ни в коем случае не пей, когда ты несчастлив.
Первая из самых демократических доктрин заключается в том, что все люди интересны.
Праздник, как и либерализм, означает свободу человека. Чудо – свобода Бога.
Прежде «компромисс» означал, что полбуханки хлеба лучше, чем ничего. У нынешних политиков «компромисс» означает, что полбуханки лучше, чем целая буханка.
Психоанализ – это исповедь без отпущения грехов.
Путешествия развивают ум, если, конечно, он у вас есть.
Слушать музыку во время еды – обида для повара и для скрипача.
Спешка плоха уже тем, что отнимает очень много времени.
Существует большая разница между человеком, который хочет прочесть книгу, и человеком, которому нужна книга, чтобы почитать.
Терпимость – добродетель людей без убеждений.
Только та религия хороша, над которой можно подшучивать.
Хороший роман говорит правду о своем герое, плохой – о своем авторе.
Храбрость: сильнейшее желание жить, принявшее форму готовности умереть.
Человеческий род, к которому принадлежат столь многие из моих читателей…
Честный бедняк может иногда забыть о своей бедности. Честный богач никогда не забывает о своем богатстве.
Чудачества удивляют только обычных людей, но не чудаков. Вот почему у обычных людей так много приключений, в то время как чудаки все время жалуются на скуку.
Я питаю слабость к филистерам. Они часто бывают правы, хотя не могут объяснить почему.
Я пришел к выводу, что оптимист считает хорошим все, кроме пессимиста, а пессимист считает плохим все, кроме себя самого.
Легкомыслие нашего общества проявляется в том, что оно давно разучилось над собой смеяться.
Я хочу любить ближнего не потому, что он – я, а именно потому, что он – не я. Я хочу любить мир не как зеркало, в котором мне нравится мое отражение, а как женщину, потому что она совсем другая.
Критики пренебрегают мудрым советом не бросаться камнями, если живешь в оранжерее.
Для детской натуры пессимиста каждая смена моды – конец света.
Цинизм сродни сентиментальности в том смысле, что цинический ум столь же чувствителен, сколь и сентиментален.
Растущая потребность в сильном человеке – неопровержимый признак слабости.
По-настоящему трусливы только те мужчины, которые не боятся женщин.
Возможна только одна биография – автобиография; перечень же чужих поступков и эмоций – не биография, а зоология, описание повадок диковинного зверя.
Никогда не ломайте забор, не узнав, зачем его поставили.
Воспитание детей всецело зависит от отношения к ним взрослых, а не от отношения взрослых к проблемам воспитания.
Страдание своим страхом и безысходностью властно влечет к себе молодого и неискушенного художника подобно тому, как школьник изрисовывает тетради чертями, скелетами и виселицами.
Постоянно подвергаться опасностям, которые нам не угрожают, давать клятвы, которые ничем нас не свяжут, бросать вызов врагам, которые нам не страшны, – вот фальшивая тирания декаданса, которая зовется свободой.
Любовь, по природе своей, сама связывает себя, а институт брака лишь оказал рядовому человеку услугу, поймав его на слове.
Издеваясь над ограниченностью, мы сами подвергаемся серьезной опасности сделаться ограниченными.
Простые люди всегда будут сентиментальны – сентиментален тот, кто не скрывает свои сокровенные чувства, кто не пытается изобрести новый способ их выражения.
Честность не бывает респектабельной – респектабельно лицемерие. Честность же всегда смеется, ведь все, нас окружающее, смешно.
Главный грех журналистики в том, что в своих статьях газетчик выставляет в ложном свете себя самого.
Все человеческие беды происходят от того, что мы наслаждаемся тем, чем следует пользоваться, и пользуемся тем, чем следует наслаждаться.
Они (современные философы) подчиняют добро целесообразности, хотя всякое добро есть цель, а всякая целесообразность – это не более чем средство для достижения этой цели.
Газета, выходя чрезвычайно быстро, интересна даже своими просчетами; энциклопедия же, выходя чрезвычайно медленно, не интересна даже своими открытиями.
Скорость, как известно, познается в сравнении: когда два поезда движутся с одинаковой скоростью, кажется, что оба стоят на месте. Точно так же и общество: оно стоит на месте, если все члены его носятся как заведенные.
Установить непреложную истину в споре тем проще, что ее не существует в природе.
Раз человек учится играть в свое удовольствие, почему бы ему не научиться думать в свое удовольствие?
Сила всякого художника – в умении контролировать, укрощать свою несдержанность.
Человек может претендовать на ум, но претендовать на остроумие он не может.
Многие из тех, кто способен сочинить эпическую поэму, не способны написать эпиграмму.
Мы так погрязли в болезненных предубеждениях, так уважаем безумие, что здравомыслящий человек пугает нас, как помешанный.
Для человека страсти любовь и мир – загадка, для человека чувствительного – старая как мир истина.
Круглых дураков тянет к интеллекту, как кошек к огню.
Многие детективные романы не удаются именно потому, что преступник ничем не обязан сюжету, кроме необходимости совершить преступление.
Люди, сентиментальные всякий день и час, – самые опасные враги общества. Иметь с ними дело – все равно что ранним утром лицезреть бесконечную череду поэтических закатов.
Роман, в котором нет смертей, кажется мне романом, в котором нет жизни.
Если вам говорят, что какой-то предмет слишком мал или слишком велик, слишком красен или слишком зелен, чересчур плох в одном смысле и так же плох в противоположном, знайте: нет ничего лучше этого предмета!
В великом произведении всегда содержится простейшая истина в расчете на простейшее прочтение.
Хотя я вовсе не считаю, что мы должны есть говядину без горчицы, я совершенно убежден, что в наши дни существует куда более серьезная опасность: желание съесть горчицу без говядины.
Современному миру не суждено увидеть будущее, если мы не поймем: вместо того, чтобы стремиться ко всему незаурядному и захватывающему, разумнее обратиться к тому, что принято считать скучным.
Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.
Серьезные сомнения чаще всего вызываются ничтожными мелочами.
Для поэта радость жизни – причина веры, для святого – ее плод.
В любви заимодавец разделяет радость должника… Мы не настолько щедры, чтобы быть аскетами.
В великих битвах нередко побеждают побежденные. Те, кого побеждали к концу боя, торжествовали в конце дела.
Много говорят смиренные; гордые слишком следят за собой.
Безумными могут быть приключения; герой же должен быть разумным.
На свете нет слов, способных выразить разницу между одиночеством и дружбой.
Единственный шанс остаться в живых – не держаться за жизнь.
Единственный минус нашей демократии в том, что она не терпит равенства.
Какой смысл бороться против глупого тирана в Лондоне, если такой же тиран всевластен в семье?
Тот, кто хочет всего, не хочет ничего.
В упоении победой забываются ошибки и возникают крайности.
Часто бывает, что плохие люди руководствуются хорошими побуждениями, но еще чаще, наоборот, хорошие люди – плохими побуждениями.
Гораздо естественнее ведет себя тот человек, который машинально ест икру, чем тот, кто принципиально не ест виноград.
О безумце можно сказать все, что угодно, кроме того, что действия его беспричинны. Наоборот, сумасшедший во всем усматривает причину.
От глаз к сердцу проложена дорога, которая не проходит через интеллект.
На свете нет такого понятия, как неинтересная тема. Зато есть такое понятие, как безразличный человек.
Демократы ратуют за равноправие при рождении. Традиция выступает за равноправие после смерти.
Всякий консерватизм основывается на том, что, если все оставить как есть, все останется на своих местах. Но это не так. Если хотя бы одну вещь оставить на своем месте, она претерпит самые невероятные изменения.
Вся разница между созданием и творением сводится к следующему: создание можно полюбить лишь уже созданным, а творение любят еще несотворенным.
Отбросив тщеславие и ложную скромность (каковую здоровые люди всегда используют в качестве шутки), должен со всей откровенностью сказать: мой вклад в литературу сводится к тому, что я переврал несколько очень недурных идей своего времени.
Анархия и творчество едины. Это синонимы. Тот, кто бросил бомбу, – поэт и художник, ибо великое мгновение для него превыше всего.
Английский радикализм всегда был скорее позой, нежели убеждением, – будь он убеждением, он мог бы одержать победу.
Меня всегда до глубины души поражает странное свойство моих соотечественников: неоправданная самонадеянность в сочетании с еще более неоправданной скромностью.
Единственное истинное благо – неоплатный долг.
Благотворительность – способность защитить то, что незащитимо.
Вор чтит собственность. Он хочет ее присвоить, чтобы чтить еще больше.
Современный город уродлив не потому, что это город, а потому, что это джунгли…
Карлейль говорил, что люди в большинстве своем дураки; христианство же выразилось точнее и категоричнее: дураки – все.
В женщине больше непосредственной, сиюминутной силы, которая зовется предприимчивостью; в мужчине больше подспудной прибереженной силы, которая зовется ленью…
Жизнь слишком хороша, чтобы ею наслаждаться.
Зло подкрадывается, как болезнь. Добро прибегает запыхавшись, как врач.
Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.
Искусство – это всегда ограничение. Смысл всякой картины в ее рамке.
Современный критик рассуждает примерно так: «Разумеется, мне не нравится зеленый сыр. Зато я очень люблю бежевое шерри».
Литература и беллетристика – вещи совершенно разные. Литература лишь роскошь, беллетристика – необходимость.
Любая мода – форма безумия. Христианство потому и немодно, что оно здраво.
Мужчины – люди, но Мужчина – женщина.
Умение бороться в обстоятельствах, не внушающих ничего, кроме полнейшего отчаяния.
Насилие над человеком – это не насилие, а мятеж, ибо каждый человек – король.
Нелепость признак достоинства.
По-настоящему мы вспоминаем лишь то, что забыли.
Парадокс напоминает о забытой истине.
То, что мы называем «прогрессом», – это лишь сравнительная степень того, от чего не существует превосходной.
Пуританин – человек, который изливает праведное негодование не на то, что следует.
Пуританин стремится постичь истину; католик довольствуется тем, что она существует.
Стремление к свободной любви равносильно желанию стать женатым холостяком или белым негром.
Сумасшедший – человек, который лишился всего, кроме разума.
Сноб уверяет, что только на его голове настоящая шляпа; резонер настаивает, что только под его шляпой настоящая голова.
Следовать традиции значит отдавать свои голоса самой загадочной партии – партии наших предков.
Убийца убивает человека, самоубийца – человечество.
Ничто не наводит в наш век большего уныния, чем увеселения.
Для угнетенных хуже всего те девять дней из десяти, когда их не угнетают.
Факт – это то, чем человек обязан миру, тогда как фантазия, вымысел – это то, чем мир обязан человеку.
Фанатик – тот, кто воспринимает всерьез собственное мнение.
Одно дело – любить людей, совсем другое – быть филантропом.
Христианский идеал – это не то, к чему стремились и чего не достигли; это то, к чему никогда не стремятся и чего достичь необыкновенно сложно.
Художественный темперамент – болезнь, которой подвержены все любители.
Из чистого человеколюбия и возненавидеть недолго.
Человечество – это не табун лошадей, которых мы должны накормить, а клуб, в который мы должны записаться.
Юмор с трудом поддается определению, ведь только отсутствием чувства юмора можно объяснить попытки определить его.
Бедные бунтовали иногда и только против плохой власти; богатые – всегда и против любой.

Германия


Теодор Адорно


(1903—1969 гг.)
философ,
музыкальный критик

Не мы слушаем музыку, а музыка слушает нас.
В психоанализе нет ничего истинного, кроме преувеличений.
Антисемитизм является хорошо накатанной схемой, даже ритуалом цивилизации, а погромы представляют собой самые настоящие ритуальные убийства.

Франц Брентано


(1838—1917 гг.)
философ

Многое из достижимого таково, что от него нужно бежать, а не стремиться к нему.
Сама цель зачастую может быть средством для достижения дальнейшей цели.
Там, где речь идет о выборе целей, мы скажем: выбирай цель, которую разумно можно считать за действительно достижимую.
Эгоизм заставляет нас стремиться к тому, чтобы нравиться другим.

Ханс Георг Гадамер


(1900—2002 гг.)
философ

Из бесконечного движения человеческо-исторических миров в историческом опыте нельзя даже осмысленно составить бесконечную идею истинного мира.
Изучение иностранного языка есть расширение сферы всего того, что мы вообще можем изучить.
Каждая эпоха понимает дошедший до нее текст по-своему.
Нет ничего, что не было бы доступно слуху благодаря языку.
Письменность есть абстрактная идеальность языка.
Понимать чужой язык – значит не нуждаться в переводе на свой собственный.
Сувенир теряет свою ценность, когда прошлое, о котором он напоминает, уже не имеет значения.
Там, где требуется перевод, там приходится мириться с несоответствием между точным смыслом сказанного на одном и воспроизведенного на другом языке.
То, что может быть понято, есть язык.
Тот, кто имеет язык, «имеет» мир.
Требование верности оригиналу, которое мы предъявляем к переводу, не снимает принципиального различия между языками. Всякий перевод, всерьез относящийся к своей задаче, яснее и примитивнее оригинала.
Чтение – это чисто внутренний процесс.
Язык – это среда, в которой объединяются "Я" и мир.

Герман Гессе


(1877—1962 гг.)
писатель

Лучше терпеть зло, чем причинять его.
Ненавидя кого-то, ты ненавидишь в нем нечто такое, что есть в тебе самом. То, чего нет в нас самих, нас не волнует.
Не существует реальности иной, чем та, которая в нас самих.

Зигмунд Графф


(1898—1979 гг.)
писатель

Быстрейший способ завязать хорошие связи – создать впечатление, что они у тебя уже есть.
Влюбленным нипочем разделяющие их моря и страны; что для них действительно невыносимо – это одна-единственная стена или одна-единственная комната.
Глупость чаще бывает полезна, чем вредна. Потому-то самые хитрые выставляют себя дураками.
Дружба – это искусство дистанции, тогда как любовь – искусство близости.
Зеркало, которому женщины верят больше всего, это глаза мужчины.
Имя имеет лишь тот, кто отбрасывает свои титулы и звания, потому что они меньше имени.
История – это политика, которую уже нельзя исправить. Политика – это история, которую еще можно исправить.
Когда в моду опять входит что-нибудь давным-давно вышедшее из моды, мы начинаем догадываться, до чего же очаровательны были наши бабушки.
Любому режиму нужны герои. Предпочтительно мертвые.
Мужчины – лучшие дипломаты в чужих делах, женщины – в своих собственных.
Мужчины используют удачный случай, женщины его создают.
Наблюдение, справедливое для любой моды: ее первый и последний приверженец всегда выглядят смешно.
Насколько плохо нас знают наши знакомые, можно порой судить по подаркам, которые мы от них получаем.
Образованный человек тот, кто способен видеть аналогии. Невежда всякий раз видит нечто совершенно новое.
Политик упрощает вещи, чтобы их прояснить или затемнить.
Почти всегда умнее приспособиться к представлениям, которые другие составили о нас, чем пытаться развеять их иллюзии.
Ранние слезы ожесточают.
Секс есть форма любви в эпоху, у которой уже нет времени для любви.
Стать журналистом тем легче, чем легче тебе писать; стать поэтом тем труднее, чем легче тебе писать.
Терпимость большинства: они ничего не имеют против, если на пути у них стоит муравей.

Вильгельм Дильтей


(1833—1911 гг.)
философ и историк культуры

Всякое чувство имеет тенденцию перейти в вожделение или отвращение.
Интересы человечества постоянно обращены в сторону жизни чувств.
Наши чувства по большей части сливаются в общие состояния, в которых отдельные составные части становятся уже неразличимыми.
Одни действуют по плану, – мирские люди, другие на основании правил – нравственные, серьезные натуры, третьи поступают демонически.
Плоские натуры отдаются впечатлениям, позволяя одному вытеснять другое.
Что такое человек, можно узнать не путем размышлений над самим собой и даже не посредством психологических экспериментов, а только лишь из истории.
Чувства встречаются нам в жизни постоянно в конкретных слияниях.

Марлен Дитрих


(1901—1992 гг.)
киноактриса

Если женщина, одеваясь, хочет понравиться собственному мужу, она выбирает прошлогоднее платье.
Если женщина уже простила мужчину, она не должна напоминать ему о его грехах за завтраком.
В Америке секс – это мания, в других странах факт.

Кармен Сильва


литературный псевдоним румынской королевы Елизаветы
(1843—1916 гг.)

Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

Роберт Лембке


(1913—1989 гг.)
журналист и телеведущий

Быть любимым иногда наказание. Не знать, любим ты или нет, пытка.
Быть пессимистом хорошо потому, что пессимисты редко разочаровываются.
В жизни каждой женщины есть двое главных мужчин: тот, за которого она вышла, и тот, за которого она не вышла.
Единственная отрасль экономики, в которой большая часть руководящих постов занята женщинами, это супружество.
Если бабушки и дедушки считают необходимым вмешиваться в воспитание своих внуков, это показывает лишь, что они не слишком преуспели в воспитании своих детей.
Журналисты долго похлопывают тебя по спине в поисках места, куда бы воткнуть нож.
Историки знают, как много героических поступков было совершено ввиду отсутствия других альтернатив.
Каждый политик знает хотя бы одного журналиста, на чью неспособность хранить тайны можно вполне положиться.
Наибольшую опасность на дорогах представляет машина, которая едет быстрее, чем способен думать ее водитель.
Образованный дурак еще более несносен, чем необразованный.
Опыт бежит за человеком впустую. Человек быстрее.
Полуобразованный – это человек, который ничего не понимает во все более и более многочисленных предметах.
Порядок – это хаос, к которому привыкли.
Признательность – это цветок, который лучше всего растет на могилах.
Сочувствие достается даром, зависть нужно заслужить.
Способности начальника оцениваются по его способности оценить способности своих подчиненных.
Часто бывает полезнее знать многих, чем многое.
Что попугай говорит, еще не делает его похожим на человека; пусть он попробует научиться лгать.

Вернер Мич


(р. 1936 г.)
афорист

Бог вездесущ. Не потому ли его так трудно найти?
Брюзга – это человек, который доволен своим недовольством.
В плохие времена мыслящие оказываются инакомыслящими.
Важнейшим продуктом рыночного хозяйства является потребитель.
Если ты приобрел имя, совершенно неважно, как тебя зовут.
Мертвых солдат той армии, которая выиграла войну, называют героями.
Многие памятники представляют собой окаменевшую историческую ложь.
Мы делаем из нужды добродетель – так возникает мораль.
Ничто так не усредняет, как хорошее среднее образование.
Пороки отдельных людей называют грехами. Пороки целого народа называют национальным характером.
Презрение к людям – худший вид богохульства.
Психоанализ – великая вещь. После него ты не начинаешь понимать себя лучше, но зато уже знаешь почему.
Скептик – это человек, который не верит в мирное применение атомной бомбы.
Счастье можно удержать, только передавая его дальше.
Человек изобрел атомную бомбу. Еще ни одна мышь в мире не додумалась изобрести мышеловку.
Эгоисты вместо «Отче наш» говорят «Мой бог».

Эрих Мария Ремарк


(1898—1970 гг.)
писатель

В небольших городах люди страдают от подавляемой похоти. То есть в небольших городах без борделя.
Всякая любовь хочет быть вечной.
Деньги – это свобода, выкованная из золота.
Каждый диктатор начинает с того, что упрощает.
Не будь женщин, не было бы и денег, и мужчины были бы племенем героев. В окопах мы жили без женщин, и было не так уж важно, у кого и где имелась какая-то собственность. Важно было одно: какой ты солдат. Я не ратую за прелести окопной жизни, – просто хочу осветить проблему любви с правильных позиций. Она пробуждает в мужчине самые худшие инстинкты – страсть к обладанию, к общественному положению, к заработкам, к покою.
Поверхностны только те люди, которые считают себя глубокомысленными.
Родиться глупым не стыдно, стыдно только умирать глупцом.
Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего стоит жить.
Совесть обычно мучит не тех, кто виноват.
Страдания любви нельзя победить философией – можно только с помощью другой женщины.
Тот, кто нигде не имеет дома, волен ехать куда угодно.
Характер человека по-настоящему можно узнать, когда он станет твоим начальником.
Человек, который склонен к возвышенным чувствам, обманывает обычно и себя и других.
Чем меньше человек заботится о своем душевном состоянии, тем большего он стоит.
Кто слишком часто оглядывается назад, легко может споткнуться и упасть.
Только глупец побеждает в жизни, умник видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего начать. В трудные времена наивность – это самое драгоценное сокровище, это волшебный плащ, скрывающий те опасности, на которые умник прямо наскакивает, как загипнотизированный.
Никогда не предпринимай никаких сложных ходов, если того же можно достичь гораздо более простыми способами. Это – одно из самых мудрых правил жизни. Применять его на деле очень трудно. Особенно интеллигентам и романтикам.
Нужно уметь и проигрывать. Иначе нельзя было бы жить.
Смерть одного человека – это смерть; смерть двух миллионов – только статистика.
Любовь – это желание передать дальше то, что не можешь удержать.
Любовь не знает гордости.
Если женщина принадлежит другому, она в пять раз желаннее, чем та, которую можно заполучить, – старинное правило.
Женщина – это вам не металлическая мебель; она – цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее.
Настоящая любовь не терпит посторонних.
Любовь чудесна. Но кому-то из двоих всегда становится скучно. А другой остается ни с чем.
Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нем. И даже если есть все: и человек, и любовь, и счастье, и жизнь, – то по какому-то страшному закону этого всегда мало, и чем большим все это кажется, тем меньше оно на самом деле.
Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.
Человек живет на семьдесят пять процентов исходя из своих фантазий и только на двадцать пять – исходя из фактов; в этом его сила и его слабость.
Деньги портят характер.
Деньги – вещь очень важная. Особенно когда их нет.

Эрнст Тельман


(1886—1944 гг.)
лидер коммунистического движения в Германии

Высшей целью человеческих стремлений является высоконравственный характер.

Петер Тилле


(р. 1938 г.)
писатель

Близорукость творит гармонию, о которой остроглазые и не подозревают.
Выпивка сужает горизонт до окружности рюмки.
Кто плывет по течению, никогда не достигнет источника.
Пословица – это часто глупость, которая за долгие века успела стать мудростью.
Похожей должна быть карикатура, а не портрет.
Родители, требующие от своих детей почтения, не заслуживают ничего большего.
Супружество – это компромисс между любовью и обществом.
У слабого нет слабостей. Слабости – качество сильных.

Курт Тухольский


(1890—1935 гг.)
писатель-публицист

Английский – простой, но очень трудный язык. Он состоит из одних иностранных слов, которые к тому же неправильно произносятся.
Длительная связь с женщиной возможна, только если с ней вместе можно смеяться в театре. Если можно вместе молчать. Если можно вместе грустить. Иначе все идет к черту.
Знать иностранный язык – значить решать на нем кроссворды.
Любое прославление павшего на войне означает трех погибших в следующей.
Любой исторический роман превосходно изображает эпоху, в которой живет его автор.
Многие люди вообще не читают книг, а только их рецензируют.
Не забывайте о качестве. Гроб, например, должен быть сделан так, чтобы его хватило на всю жизнь.
Он ничего не смыслит в женщинах: дамам из общества предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи. И, что самое удивительное, всегда имеет успех.
Опыт не значит ровно ничего. Можно тридцать пять лет делать одно и то же, и делать это плохо.
Пессимист: «Значит, когда-нибудь я умру. Ну, конечно, такое может случиться только со мной!»
Полнота – не физиологическое свойство, а мировоззрение.
Прожив неделю в Париже, я как нельзя лучше понял Францию; прожив в ней три года – совершенно не понимаю ее.
Прямо трудно поверить, как прекрасно можно обходиться без изобретений 2500 года!
Речь – это даже не диалог, а пьеса для оркестра, потому что безмолвные слушатели говорят одновременно с тобой. И их надо уметь слушать.
Самое лучшее в попойке – начало, а потом воспоминание о ней.
Сатирик – это обиженный идеалист.
Скажи мне, кому ты молишься, когда твои дела хороши, и я скажу тебе, насколько ты благочестив.
Тот человек хорош, с кем можно хорошо помолчать.
У человека две ноги и два убеждения. Первое – на тот случай, когда его дела хороши; второе – на тот случай, когда его дела плохи. Оно-то и называется религией.
Церковь благославляет то, чему не в состоянии помешать.
Читателю хорошо – он может сам выбирать писателя.
Это задача исторического материализма – показать, как все произойдет в дальнейшем, а если произойдет не так, то показать, почему так быть и не могло.

Лион Фейхтвангер


(1884—1958 гг.)
писатель

Всякий прогресс идет извилистым путем.
Желание не менее сладко, чем свершение.
Жизнь, сколько ее ни кляни, все-таки стоит того, чтобы ее прожить.
Кто сам на себя много берет, тот и от других вправе ждать многого.
Кто свободен от предрассудков, должен быть готов к тому, что его не поймут.
Нет более тяжкого преступления, чем ненужная война.
От великого до смешного один шаг, но от смешного уже нет пути к великому.
Скромный мир лучше пышных побед.
Страдание только сильного делает сильнее, слабого же оно делает еще слабее.
Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами.
Две вещи славят историки всех стран и народов – успех и собственное достоинство. Хрестоматии полны успешных и достойных деяний – о разумных поступках говорится мало, и разум еще не прославлялся ни одним историком.
Перед разумом, перед Богом, «честь» человека мерится другой мерой, чем на римском форуме.
Непонимание делает из друзей врагов.
Логика – это бог мыслящих.
Властолюбие – надежнейшая из страстей.
Даже лишенный собственных мыслей и собственной индивидуальности человек в ту самую минуту, когда его наделяют властью, приобретает сущность и содержание. Функция властвования меняет нутро носителя власти. Власть, кредит, слава создают индивидуальность и лицо тому, кого природа лишила этих свойств.
Человека создает судьба.
Мало кто понимает, что не мы идем по жизни, а нас ведут по ней.
Из десяти политических решений, которые должен принять человек, на каком бы месте он ни находился, девять будут ему всегда предписаны обстоятельствами. И чем выше его пост, тем ограниченнее его свобода выбора.
Когда камень падает на кувшин, горе кувшину. Когда кувшин падает на камень – горе кувшину. Всегда, всегда горе кувшину.
Есть две вещи, которых ухо не слышит уже за милю, но чей отзвук все же разносится от одного конца земли до другого: это когда падает срубленное дерево, которое еще приносит плоды, и когда вздыхает отосланная своим мужем женщина, которая его любит.
Мужчина должен говорить женщине приятное, этого требует учтивость, а порой и сердце… Но клятвы, которые даешь в ночь любви, теряют силу к утру. Нарушение их – грех простительный… Ведь яблоком нас соблазнила как-никак женщина!
Без тьмы не было бы понятия о свете. Для того чтобы свет осознал себя, он должен иметь перед собой свою противоположность – тьму.

Макс Фриш


(1911—1991 гг.)
писатель

Где начинается ложь? Там, где мы делаем вид, будто у нас нет секретов. Быть честным – значит быть одиноким.
Каждый человек рано или поздно выдумывает для себя историю, которую считает своей жизнью.
Писать – значит читать себя самого.
По-настоящему война никому не нужна, но многим нужна ненависть.
Технология – это искусство переделать мир так, чтобы с ним уже можно было не сталкиваться.
Я не выношу, когда мне подсказывают, что я должен испытывать, потому что тогда я сам кажусь себе слепцом, хотя я могу понять, о чем идет речь.

Мартин Хайдеггер


(1889—1969 гг.)
философ

Все пути мысли более или менее ощутимым образом загадочно ведут через язык.
Всегда человек властно захвачен судьбой раскрытия потаенности. Однако его судьба – никогда не принудительный рок. Опасна не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна ее существа. Существо техники как миссия раскрытия потаенности – это риск.
Для восточно-азиатских и европейских народов существо языка остается совершенно различным.
Желание иметь этику тем настойчивее понуждает к своему удовлетворению, чем настойчивее потерянность человека, будь то очевидная, будь то утаиваемая, разрастается до неизмеримости.
Творение далеко от того, чтобы быть эстетической ценностью.
Каждый всегда пребывает в диалоге со своими предшественниками; еще больше, возможно, и сокровеннее – со своими потомками.
Люди не хотят видеть потому, что иначе им пришлось бы признать, что фундамент, на котором они строят одну разновидность метафизики за другой, вовсе не фундамент.
Творение удерживает открытость мира.
У каждой исторической эпохи свое собственное понятие о величии.
Угроза человеку идет даже не от возможного губительного действия машин и технических препаратов. Подлинная угроза уже подступила к человеку в самом его существе.
Человек – носитель вести, которую ему вручает открытие двусложности.

Оливер Хассенкамп


(1921—1987 гг.)
писатель и актер кабаре

Из лжи, в которую мы верим, произрастают истины, которыми мы живем.
Имидж – это индивидуальность быстрого приготовления. Моментально изготовляется, моментально испаряется.
Компромисс – единственный случай, когда две половины меньше, чем целое. Математически невозможно, зато по-демократически.
Нам не нужна Третья мировая война. Достаточно того, что у нас есть капитализм, коммунизм и туризм.
Неправды, повторяемые все снова и снова, не становятся от этого правдами, но, что гораздо хуже, становятся привычками.
Ничто так не обнаруживает отсутствие чувства юмора, как смех.
Тот, кто занимается спортом, может вынести даже культурную жизнь.
Человека, который говорит правду в неподходящий момент, называют циником.
Человеку свойственно ошибаться. Не ошибается лишь тот, кто восхищается нами.
Я ничего не имею против сплетен, хотя бы и злостных. Сплетня делает людей гораздо интереснее, чем они есть.

Макс Шелер


(1874—1928 гг.)
философ

Вся действительная жизнь человека может отклоняться от его индивидуального предназначения, как и от общезначимых норм. При себялюбии мы всех, а значит и себя самих, воспринимаем, запутавшись в пестром покрове иллюзий, сотканном из тупости, тщеславия, честолюбия, гордости.
Изучайте животных, и вы поймете, как это трудно быть человеком.
Личность в человеке есть индивидуальное уникальное само-сосредоточение божественного духа.
Сколько школ, столько и ученых мнений!
Только человек – поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом.
Человек есть одновременно тупик и выход!
У животного нет способности самостоятельно предпочитать одну ценность in abstractо другой ценности.
Человек – это существо, сам способ бытия которого – это все еще не принятое решение о том, чем оно хочет быть и стать.
Человек может и при идеальном завершении позитивно-научного процесса оставаться как существо духовное абсолютно пустым. Нет большего заблуждения, чем рассматривать демократию и элиту как нечто исключительно противоположное.
Человек может лишь активно собрать себя в личность.
Человек способен к трем видам знания: к знанию ради господства или ради достижений, к образовательному знанию и к знанию ради спасения.

Освальд Шпенглер


(1880—1936 гг.)
философ

Если даже человек – мыслящее существо, то он все же далек от того, чтобы быть созданием, существование которого заключается в мышлении.
Общечеловеческой этики не существует.
Первобытный человек – это блуждающее животное, существо, чье бодрствование на ощупь пробирается через жизнь.
Перспективу птичьего полета заменили перспективой лягушки.
Растение живет, не зная этого. Животное живет и знает об этом. Человек удивляется своей жизни и задает вопросы. Но ответа на них человек дать не может. Он может лишь верить в правильность своего ответа, и здесь не существует ни малейшего различия между Аристотелем и последним из дикарей.
У «человечества» нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. «Человечество» – пустое слово.
Умирая, культура превращается в цивилизацию.
Целесообразность сделалась излюбленным словом, при помощи которого цивилизованный ум ассимилировал себе вселенную.
Человек – это единственное существо, знающее о смерти.
Человек действия – это цельный человек; в созерцателе же каждый отдельный орган стремится действовать, невзирая на тело и вопреки ему.
Человек как растение – либо растет, либо отмирает. Третьего не дано.
Человек, придерживающийся фактов, и поэт никогда не поймут друг друга.
Чувствующий орган одновременно является понимающим органом.

Греция


Ясон Эвангелу


(р. 1926 г.)
поэт и мыслитель

Надежда как якорь: спасает, но держит на привязи.
На вершину горы взбираются не для того, чтобы увидеть небо, а чтобы увидеть равнину.
Не замахивайся палкой, на которую опираешься.
Счастье и горе входят в одну и ту же дверь.
Нужда рождает изобретение, изобретение – две нужды.
Вера – философия бедных, философия – вера богатых.
Не суди о мужчине по тому, что о нем говорит жена.

Грузия


Чабуа (Мзечабук) Ираклиевич Амирэджиби


(род. 1921 г.)
писатель

Встречаются люди в высшей степени одаренные, но не умеющие распорядиться своими способностями разумно. Одно дело – врожденный дар, другое умение им управлять. Два человека, в равной мере одаренных, могут быть нравственно совершенно не схожи, и каждый из них на свой лад использует отпущенное ему дарование.
Ценность любого свершения определяется нравственностью свершившего. Для меня несомненно, что во все времена общество представляло поприще орлу, стервятнику и птахе, и стезя каждого была пролагаема согласно его нравственным склонностям.
Хотя господь бог сделал прекрасное источником добра и чистоты, однако и это правило знает исключения.
Дареное не впрок, прахом пойдет, добро своим потом наживать надо!
История человечества складывается из того, что определенные личности либо более или менее многочисленные группы людей доказывают остальному человечеству преимущество образа жизни и веры, предлагаемых ими, перед образом жизни и верой, которые исповедуют в данное время все.
Замена одной социальной системы другой, в общем-то, не оправдана. Это, разумеется, известно тем личностям или группам лиц, кои возлагают на себя миссию проповедников и устроителей новой жизни. Их цели обусловлены корыстью. Но всякое движение располагает и своей армией фанатиков.
Обязанность каждого, кто хочет служить добру, суметь подчинить свою деятельность наивысшей цели, какая только доступна человеку, – не ущемить, не обобрать, не унизить дух – ни в себе самом, ни в ближнем своем.
Любовь приносит счастье только отважным, только тем, кто, не зная сомнений, бросается в ее омут. Любовь же труса оплетена страхом и расчетом. Он не заслужил и крох счастья.
Давно замечено, что достойными и призванными править государством считают себя раньше всего люди посредственного ума и нищие духом. С изумительной энергией и упорством они рвутся вперед, и наиусерднейшим из них удается достичь цели.
Я не считаю, что разум слабее интуиции, но полагаю, что любой поступок или идея рождаются из интуиции.
Религия пытается втиснуть человека в рамки своей морали, чтобы держать его в покорности, а человек сопротивляется и потому, между прочим, что сами проповедники и ревнители веры – грешники высочайшей пробы. У религии сил куда больше, чем у человека, но она догматична. А человек пусть слаб, но зато наделен гибкой приспособляемостью.
Государство – это огромный кипящий на огне котел с похлебкой, а гражданин – существо, к этому котлу присосавшееся. Неизбежно наступает минута, когда надо помешать в котле черпаком или встряхнуть его, присосавшиеся отваливаются, и тогда… Миллионы мечутся в исступлении, и каждый раздираем страхом о животе своем. Одни пытаются вновь присосаться к старому котлу, другие ищут новый, фантазия третьих рождает посудину, которую вообще никто никогда не видел, однако они убеждены, что она существует, а им на роду написано отыскать ее. Вся эта кутерьма длится до тех пор, пока кто-нибудь не сообразит перекрасить старый котел и назвать его совсем по-новому. Тогда, подобно клещам, граждане вновь присасываются к котлу, и «земля пребывает вовеки».
Расплавленный воск догоревшей свечи и сам по себе прекрасен, но проступает в нем и та красота, что тихо мерцала и разгоняла мрак.

Дания


Нильс Бор


(1885—1962 гг.)
физик

Противоположность правильного высказывания ложное высказывание. Но противоположностью глубокой истины может быть другая глубокая истина.
Нильс Бор, объясняя, почему он прибил подкову над дверью своего дома:
Разумеется, я не верю, что подкова приносит удачу. Но я слышал, что она помогает независимо от того, верят в нее или нет.
Эта теория недостаточно безумна, чтобы быть верной.
Не наше дело предписывать Богу, как ему следует управлять этим миром.
Эксперт – это человек, который совершил все возможные ошибки в очень узкой специальности.

Израиль


Моше Даян


(1915—1981 гг.)
генерал, политик

Если мы проиграем эту войну, я начну другую под фамилией моей жены. [3675]
Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся.

Индия


Джавахарлал Неру


(1889—1964 гг.)
политический и государственный деятель

Война является отрицанием истины и гуманности. Дело не только в убийстве людей, ибо человек должен так или иначе умереть, а в сознательном и упорном распространении ненависти и лжи, которые мало-помалу прививаются людям.
Человек, старающийся прикрыть свою слабость громкими фразами и благородными принципами, невольно вызывает подозрение.
Человек, который много говорит о собственных достоинствах, часто наименее добродетелен.
Успех чаще выпадает на долю того, кто смело действует, но его редко добиваются те, кто проявляет робость и постоянно опасается последствий.
Единственный путь наслаждаться жизнью – быть бесстрашным и не бояться поражений и бедствий.
Наш главный недостаток заключается в том, что мы более склонны обсуждать вещи, чем делать их.
Размеры – самый ненадежный критерий величия человека или страны.
Мы должны сохранить многие звенья, соединяющие нас с прошлым, но мы должны также вырваться из плена традиций повсюду, где они препятствуют нашему движению вперед.

Рабиндранат Тагор


(1861—1941 гг.)
писатель и общественный деятель

Закройте дверь перед всеми ошибками, и истина не сможет войти.
Жизнь в целом никогда не принимает смерти всерьез. Она смеется, пляшет и играет, она строит, собирает и любит перед лицом смерти. Только тогда, когда мы выделяем один отдельный акт смерти, мы замечаем ее пустоту и смущаемся.
Тот, кто применяет свою силу, доказывает свою слабость.
Пессимизм – форма душевного алкоголизма.
Кто слишком много думает о том, чтобы делать добро, тому нет времени быть добрым.
Ум острый, но не широкий, выскакивает вперед на каждом шагу, но двигаться вперед не может.
Когда у какой-либо одной религии возникает претензия заставить все человечество принять ее доктрину, она становится тиранией.
Множество людей могут говорить хорошие вещи, но очень немногие умеют слушать, потому как это требует силы ума.
Человек хуже животного, когда он становится животным.
Ложь никогда не сможет вырасти в истину, вырастая в силе.

Ирландия


Брендан Биэн


(1925—1964 гг.)
драматург

Критики словно евнухи в гареме: они точно знают, как это нужно делать, они каждую ночь видят, как это делается, но они никогда не делали этого сами.
Мир – это сумасшедший дом, поэтому совершенно правильно, что его патрулируют вооруженные идиоты.
Нет такого плохого положения, из которого политик не смог бы сделать еще худшее.
Отец всегда говорил, что Килбаррак, неподалеку от Хаута, самое здоровое кладбище в нашей стране. Там очень свежий морской воздух.
Первый долг писателя не оправдать ожиданий своей страны.
Радуйся любой статье о себе, если только она не в траурной рамке.
У всех остальных имеется национальность, у ирландцев и евреев психозы.
Я коммунист при свете дня и католик с наступлением темноты.

Испания


Луис Бунюэль


(1900—1983 гг.)
кинорежиссер

Слава богу, я все еще атеист.

Рамон Гомес де ла Серна


(1888—1963 гг.)
писатель

Бессмертники рождаются мертвыми.
Будильник: домашний телефон времени.
В ее часиках было так мало времени, что она никуда не поспевала.
В каждом гробу есть будильник, и поставлен он на день Страшного суда.
В речах нам льстит фраза: «Как все вы, конечно, знаете…»
В учреждениях пахнет календарем.
В цирке все стоят на руках, даже велосипеды.
Весна рождается блондинкой.
Дети, постоянно зовущие мать, боятся, что она уйдет с другим ребенком.
Для собаки в наморднике самое страшное то, что она не может зевнуть.
Добродетельная женщина протягивает для поцелуя холодную руку.
Дон-Жуан ищет любви, как другие ищет работу.
Другой берег тоскует, что он не этот. И мост – не спасенье.
Думать легко. Писать трудно.
Если бы жизнь не была умиранием, как она была бы прекрасна!
Если уж терять перчатки, то обе сразу – меньше печали.
Женские ноги счастливы только в обувном магазине.
Женщина – это карманное зеркальце, в которое смотрятся чьи-то губы.
Женщины думают, что все мужчины одинаковы, и в этом их сила; мужчины думают, что все женщины разные, – это их губит.
Знаменитые названия защищали. Пока Дарданеллы звались Геллеспонтом, все уважали их больше.
И что хуже всего – холостяк потихоньку становится вдовцом.
Каталог – напоминание о том, что забудешь.
Когда телефон-автомат возвращает монету, мужчина берет ее и печально уходит, а женщина набирает новый номер.
Критика может нас прикончить; мы не можем прикончить критику; поэтому лучше всего о ней забыть.
Кто называет преступление «уголовно наказуемым деянием», тот не пьет, а «распивает спиртные напитки».
Лифт: тюрьма сроком на 1,5 минуты.
Мальчик кричит: «Нельзя! Двое на одного!» Он ведь не знает, что только так и будет.
Мед всегда краденый.
Младенец с соской глядит на мужчину с трубкой, как на старшего друга.
Многие супружеские пары выглядят так, словно они познакомились по брачному объявлению.
«Мыслитель» Родена – шахматист, у которого отняли доску.
На гитаре играют, пощипывая сердца слушателей.
На жилетке четыре кармашка – все для пустых надежд.
На этикетках овощных консервов царит вечная весна.
Не води ребенка в музей античной скульптуры, иначе он спросит тебя, почему у него не вырос листик.
Не спорь с эхом: последнее слово все равно будет за ним.
Невроз: сердце начинает стучать на машинке.
Ноль – яйцо, из которого вылупились цифры.
Отпустил бороду и облысел – закон сохранения материи.
Пейзажист может работать спокойно – природа никогда не настаивает на сходстве.
Почему девушки красятся как старухи, а старухи как девушки?
Руки стареют, а кольца не старятся – вот в чем трагедия.
Самое главное в жизни то, что ты не умер.
Слушая тиканье часов, мы замечаем, что время опережает нас.
Старость самая неожиданная вещь на свете, потому что стариком вдруг оказывается юноша и видит, как на него обрушивается все то, над чем он смеялся, и что, по его мнению, никогда не должно было его коснуться.
Суфлер – эхо до слов.
Счастье – это когда несчастный думает, что он счастлив.
Топор – настолько опасная вещь, что следовало бы продавать его по рецептам.
У свеклы те же сны, что у розы.
Фараоны рекламировали себя при помощи пирамид.
Чем позже женщина является на свидание, тем больше улыбок приносит.
Черепаха не спешит, потому и живет долго.
Что такое смерть, не знают даже мертвые.
Яблоки краснеют с тех самых пор, когда яблоня услышала, что Ева сказала Адаму.

Сальвадор Дали


(1904—1989 гг.)
художник

В шесть лет я хотел быть Колумбом, в семь – Наполеоном, а потом мои притязания постоянно росли.
Врагов я забрасываю цветами – в гробу.
Живопись – это сделанная рукой цветная фотография всех возможных, сверхизысканных, необычных, сверх-эстетических образцов конкретной иррациональности.
Когда я пишу картины, я чувствую себя сумасшедшим. Единственное различие между мною и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший.
Люблю трансатлантические суда. Это роскошные больницы для здоровых людей.
Не бойся совершенства, тебе его не достичь никогда.
Разница между мной и сумасшедшим состоит в том, что я не сумасшедший.
Разница между сюрреалистами и мной заключается в том, что сюрреалист – это я.
Совершенно очевидно одно – то, что я ненавижу простоту во всех ее формах.
Трудно агитировать короля за монархию.
Художник думает рисунком.

Сальвадор де Мадарьяга


(1886—1978 гг.)
писатель

Если учесть, до какой степени люди дурны, нельзя не удивляться, как хорошо они себя ведут.
Англо-саксонская совесть не мешает совершать определенного рода поступки, но запрещает получать от них удовольствие.

Пабло Пикассо


(1881—1973 гг.)
художник

Я хочу жить как бедный человек с деньгами.
Начинающего художника понимают лишь несколько человек. Знаменитого – еще меньше.
Художник – это человек, который пишет то, что можно продать. А хороший художник – это человек, который продает то, что пишет.
Художественное течение побеждает только тогда, когда его берут на вооружение декораторы витрин.
Каждый ребенок – художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.
Все имеют право меняться, даже художники.
Дайте мне музей, и я заполню его.

Мигель Унамуно


(1864—1936 гг.)
писатель,
философ

Жениться совсем нетрудно; трудно быть женатым.
Мученики создали больше веры, чем вера создала мучеников.
Прочувствовать – значит понять и осмыслить.
Я думаю чувством, а чувствую мыслью.

Италия


Бернардо Бертолуччи


(род. 1940 г.)
кинорежиссер

Люди приходят в кино, чтобы разделить одну и ту же мечту.

Антонио Грамши


(1891—1937 гг.)
основатель итальянской коммунистической партии

…каждый индивидуум есть продукт не только существующих отношений, но и истории этих отношений.
Каждый человек склонен превращать себя в архетип «моды», «социальности» и предлагать себя в качестве «образца».
Человек – это процесс его поступков.

Бенедетто Кроче


(1866—1952 гг.)
философ

Достичь можно лишь достижимого.
Чувство есть жизнь, а не мысль, и когда эта жизнь находит выражение, еще не обузданное мыслью, тогда получается поэзия.

Амадео Модильяни


(1884—1920 гг.)
живописец

Человек – это мир, который иногда стоит любых миров…
Жизнь – это дар немногих многим, тех, кто знает и умеет, тем, кто не знает и не умеет.
Самое страстное честолюбие – то, которое имеет в основе гордость Анонимности.

Федерико Феллини


(1920—1993 гг.)
кинорежиссер

Цензура – это реклама за государственный счет.

Канада


Маршалл Маклюэн


(1911—1980 гг.)
культуролог

Воспитывать – значит вырабатывать невосприимчивость к телевидению.
Деньги – кредитная карточка бедного человека.
Настоящие новости – плохие новости.
Реклама – величайшее искусство XX века.
Вся реклама – это хорошие новости.
Воспитывать – значит вырабатывать невосприимчивость к телевидению.
Благодаря телевидению мир стал большой деревней, а изрядная часть передач возрождает деревенские сплетни.

Лоренс Питер


(1919—1990 гг.)
педагог и литератор

Выборы – единственная гонка, в которой выигрывает большинство участников.
Предвыборная кампания Уоррена Гардинга, девятого президента США, проходила под лозунгом «Возврат к нормальному положению». Если, как полагают скептики, коррупция в правительстве есть дело нормальное, то администрация Гардинга свои предвыборные обещания выполнила.
Мой декан был настолько лишен чувства юмора, что это замечали даже другие деканы.
Америка не знает, куда направляется, но бьет рекорд скорости по дороге туда.
Армейское правило: «Командовать умеет лишь тот, кто умеет подчиняться». Это все равно что сказать: «Плавать умеет лишь тот, кто умеет тонуть».
Может быть, атеист не способен прийти к Господу по тем же самым причинам, по которым вор не способен прийти к полицейскому.
Средний возраст – это когда ты слишком молод, чтобы идти на пенсию, и слишком стар, чтобы получить другую работу.
«Приемлемый уровень безработицы» на бюрократическом языке означает, что «нас на улицу не выкинут», а «приемлемый бюджет» – что «кое-кому придется туго, но никак не нам».
Взвешивая чужие промахи, мало кто из нас не положит руку на чашу весов.
Послушать иных, так можно подумать, что богач не может быть счастлив, пока не сделает несчастными нескольких бедняков, раздав им все свои деньги.
В демократии большинство правит, а меньшинство все время указывает, куда крутить руль.
Меньшинство нередко становится большинством, потому что встает с постели и голосует.
Если верно, что человечество учится на своих ошибках, нас ожидает блестящее будущее.
Бюрократический способ избавления от ненужных бумаг состоит в том, чтобы уничтожать их, сохраняя копию каждой страницы.
«Оптимизировать»: усложнить дело настолько, чтобы обеспечить максимальный уровень своей защищенности.
Ошеломляй и властвуй.
С такими друзьями враги не нужны.
Дьявол еще может измениться. Когда-то он был ангелом и, может быть, продолжает эволюционировать.
При дележе 50:50 некоторые требуют для себя и двоеточие тоже.
Женщины обладают не меньшими способностями совершать ошибки.
Если друг отказался дать вам взаймы 50 долларов, вероятно, он знает вас особенно близко.
Нет ничего нового под солнцем, но есть кое-что старое, чего мы не знаем.
История вынуждена повторяться, потому что никто ее не слушает.
Все выше, выше и вы… ах!
Чем выше поднимаешься, тем глубже увязаешь.
До изобретения аннотаций на суперобложках автор был вынужден создавать себе имя писательским мастерством.
Компетентность есть способность обнаружить и удовлетворить личные вкусы начальства.
Каждый служащий стремится достичь своего уровня некомпетентности, а вся полезная работа совершается теми, кто еще не достиг этого уровня.
Равные возможности означают, что каждому в одинаковой мере предоставляется шанс стать некомпетентным.
В большинстве иерархий сверхкомпетентность считается большим злом, чем некомпетентность.
Компетентные работники, которые сами подают в отставку, встречаются чаще, чем некомпетентные, которых увольняют.
Детский психолог начинает с изучения своих детских комплексов, а кончает изучением детских комплексов своих родителей и их родителей.
Компьютер, как и каждый работник, подвержен действию Принципа Питера. Если он хорошо выполняет свою работу, его продвигают в должности и поручают ему все более ответственные дела, пока он не достигнет своего уровня некомпетентности.
Возможно, наступит день, когда человек, предсказавший конец света, прославится на 15 секунд.
Легенда: ложь, обладающая респектабельностью, присущей почтенному возрасту.
Смог бы мальчик, которым вы были, гордиться таким мужчиной, как вы?
Если вы нарушаете правила, вас штрафуют; если вы соблюдаете правила, вас облагают налогом.
От матери я унаследовал способность сберегать деньги, а от отца – неспособность их зарабатывать.
Утраченного невежества не воротишь.
Если верить некрологам, заурядные и ни на что не пригодные граждане вовсе не умирают.
Мы живем в то доброе старое время, о котором так часто будет слышать следующее поколение.
Образование – это способ приобретения предубеждений более высокого порядка.
Что может быть мучительнее, чем учиться на собственном опыте? Только одно: не учиться на собственном опыте.
Когда, наконец, понимаешь, что твой отец обычно был прав, у тебя самого уже подрастает сын, убежденный, что его отец обычно бывает не прав. Если вы не учитесь на своих ошибках, нет смысла их делать.
Если две ошибки не принесли результата – испробуй третью.
За деньги нельзя купить любовь, но можно улучшить исходные позиции для торга.
Главный изъян демократии в том, что только партия, лишенная власти, знает, как управлять страной.
Нетрудно понять любовь с первого взгляда; но как объяснить любовь людей, которые годами видят друг друга?
Скромность – это способ услышать от других все то хорошее, что мы думаем о себе.
Тому, кто может отличить хороший совет от плохого, не нужны чужие советы.
Дешевых политиков не бывает.
Не стоит тратиться на составление своей родословной. Займитесь политикой, и оппоненты сделают это за вас.
Чтобы заниматься политикой, нужно уметь встать выше принципов.
Незаинтересованный покровитель покровителем не является.
Нет покровителя лучше, чем новый покровитель.
Психоанализ позволяет нам исправлять наши ошибки, исповедуясь в проступках наших родителей.
Человек пунктуальный все свои ошибки делает точно вовремя.
Революция – это братание идеи со штыком.
Причиной разводов бывают завтраки мужей с секретаршами, но куда чаще – со своими женами.
Лицо, занимающее самый высокий пост в иерархии, проявляет тенденцию тратить все свое время на чепуху.
Нынешний школьный аттестат удостоверяет только, что его обладателю хватило способности выдержать столько-то лет школьного обучения.
Экономика есть искусство удовлетворять безграничные потребности при помощи ограниченных ресурсов.
Сделайте три верные догадки подряд – и репутация эксперта вам обеспечена.
Старость – это когда знаешь все ответы, но никто тебя не спрашивает.
Факты – упрямая вещь, но статистика гораздо сговорчивее.
Обычно подсудимый считается виновным до тех пор, пока он не докажет свою влиятельность.
Вы просто не представляете, сколько всего может не запомнить человек, если он вызван в качестве свидетеля.
Современные средства информации хороши тем, что дают нам возможность ворчать в глобальном масштабе.
Компетентные работники, которые сами подают в отставку, встречаются чаще, чем некомпетентные, которых увольняют.
Измерение уровня интеллекта порою показывает, каким умницей ты был бы, если бы не позволил измерять свой интеллект.
Успех ударяет в голову, неудача ударяет в сердце.
Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других; а кто не умеет и этого, учит учителей.
Фанатик: любой человек, который с жаром говорит о вещах, нам безразличных.
Философ – это слепец, который в темной комнате ищет черную кошку, которой там нет. А теолог эту кошку находит.
Кто не знает, куда идет, вероятно, придет не туда.
Цензор – это человек, знающий больше, чем, по его мнению, положено знать вам.
Некоторые люди не читают даже запрещенных книг.
Демократия – это процесс, в ходе которого люди свободно выбирают козла отпущения.
Демократия спотыкается на каждом шагу по дороге к правильному решению, вместо того чтобы прямо и без запинок идти в тупик.
Демократия – это режим, при котором можно говорить все, что думаешь, даже если ты ничего не думаешь.
Демократия ведет счет по головам, вместо того чтобы бить по ним.
Унция репутации стоит фунта работы.
Брак – основная причина разводов.
Получить должность труднее, чем удержаться на ней.
Слова и иллюзии гибнут, факты остаются.

Нидерланды


Йохан Хёйзинга


(1872—1945 гг.)
историк культуры

Люди превращают в игрушку весь свет.
Не исследующая наука, а творящий язык породил вместе и слово и понятие.
Человек нажимает кнопку, и жизнь врывается к нему в дом. Может ли такая жизнь сделать его духовно зрелым? Совсем напротив. Весь мир стал для него игрушкой. Нет ничего удивительного в том, что он держится, как ребенок.
Эпохе, склонной ради воли к жизни отвергать нормы познания и суждения, вполне к лицу оживление суеверия.

Польша


Веслав Брудзиньский


(р. 1920 г.)
сатирик

Автор, на счету которого два-три скромных успеха и множество крупных провалов, ценится выше, чем тот, на счету которого одни только скромные успехи.
Афорист – добытчик аттической соли для чужих кушаний.
Афорист – это человек, который радуется как ребенок, придумав фразу, которая, по всей вероятности, была древним народным присловьем у финикийцев.
Беда эху, которое запаздывает.
Бедные духом получают правду в рассрочку.
«Берегитесь Сциллы!
Харибда».
Блестящим планам везет на проектировщиков, скверным планам везет на исполнителей.
Бойся собственной тени – тень никогда не знает, на чьей стороне она будет.
Большое искусство – играть так тонко, чтобы не задеть ушей тех, кто сидит в первых рядах, но чтобы галерка услышала каждое слово.
Борьба с ветряными мельницами – не обязательно безумство. Что, если Дон Кихот состоял на службе у владельцев речных мельниц?
Будет ли конец света хеппи-эндом?
Будь храбр, но ради своего блага заведи себе трусливых советников.
Буря в стакане воды? Все дело в том, на чьем столе он стоит.
В искусстве: скажешь один раз – не заметят; скажешь несколько раз – закричат: «Шарманка!»
В свое оправдание он сказал, что оплевывал еретика лишь для того, чтобы загасить костер.
Весьма нетактично предаваться покаянию, когда другие уже озираются в поисках новых грехов.
Видимость обманчива – она вовсе не видимость.
Возможно, ты открываешь Америку, сам не зная того. Колумб тоже не знал.
Воображаемый мир приносит вполне реальные выгоды, если заставить жить в нем других.
Вот и опять реальность разбилась о мечты!
Все больше истин прикидываются ложью, чтобы привлечь слушателей.
Все уже было, и все еще будет.
Всего несчастнее семьи, состоящие из одних только бедных родственников.
Вы говорите, из двух зол? Тоже мне ассортимент!
Где взять нужного человека, чтобы узнать, в самом ли деле нужный человек находится на нужном месте?
«Голову выше, иначе стреляю!»
Горе Иуде, который поцеловал не того, кого следовало!
Диктуй неразборчиво, чтобы оставить за собой право решать, кто сделал ошибку.
Допустим, ты победил; но что с того, если жюри, присудившее тебе победу, не имеет никаких шансов победить?
Его творчество достигло двойного дна.
Ему было бы что сказать, если бы он столько не говорил.
Ему нечего сказать, а его еще и замалчивают.
Если ты – исключение, старайся как можно громче подтверждать правило.
Если ты выше кого-либо на голову, это не обязательно заслуга головы.
Если ты носишь маршальский жезл в своем ранце, снабди ранец двойным дном.
Есть два разряда великих людей просто великие, которые в состоянии изменить ход событий, когда дела идут плохо; и исключительно великие, которые в состоянии удержаться от вмешательства в ход событий, когда дела идут хорошо.
Жертва часто возвращается на место преступления, чтобы повздыхать о старом добром времени.
Жизнь устроена так, что приходится присутствовать на похоронах тех, кого мы любим, и на юбилеях тех, кого мы терпеть не можем.
Закон не гарантирует обеда, хотя гарантирует обеденный перерыв.
Занавес опустился; а когда он поднялся вторично, изумленная публика увидела совершенно других актеров, вышедших на аплодисменты.
Запасись терпением на двоих: на себя и на своего шефа.
Из любого положения есть несколько выходов – каждый на другом уровне.
Из-за чего, собственно, столько претензий к Пилату? Из-за того, что он не стал вмешиваться во внутренние дела чужой страны?
Изгнание из рая часто совершается через триумфальную арку.
Иногда головой не пробьешь даже бумагу.
Иногда корни уходят высоко вверх.
Иногда настоящая схватка начинается только на пьедестале почета.
Интересно, какое влияние оказывает общественное мнение на формирование общественного мнения?
Иные готовы считать себя либералами, изменив всего-навсего объект своей нетерпимости.
Иные судорожно держатся за руль, чтобы не упасть.
Исключения делают правило знаменитым.
Исправление старых ошибок часто стоит дороже, чем новые.
История учит, используя запрещенные педагогические приемы.
Их разделяет все: оба неверующие, но в разных богов.
Кадя одному, можно выкурить другого.
Каждый способен на что-то великое. К сожалению, не каждому удалось в этом помешать.
Когда бьет последний час, не время подводить стрелки.
Когда он открыл забрало, увидели маску.
Когда пишешь под диктовку, собственную индивидуальность можно проявлять только в ошибках.
Когда становится слишком жарко, ряды бойцов начинают таять.
Компилятор делает книги из чужих цитат; афорист сочиняет цитаты для чужих книг.
Крысы, бежавшие с корабля, в обиде на него за то, что он не тонет.
Легче указать человеку на дверь, чем указать выход.
Ложь: дублер, заменяющий правду в рискованных ситуациях.
Лучше служить двум господам, чем одному слуге.
Любопытно: с каждым поколением дети все хуже, а родители все лучше; отсюда следует, что из все более плохих детей вырастают все более хорошие родители.
Люди растут, и долги вместе с ними.
Люди растут. Можно даже встретить человека в натуральную величину.
Марионетки подчас стараются показать, куда ведут нити.
Массовая известность его произведений проявляется в том, что масса людей их терпеть не может.
Меньшее зло, как правило, долговечнее.
Мир движется вперед со скоростью несколько гордиевых узлов в год.
Многие духовные завещания пришлось аннулировать за отсутствием завещаемого имущества.
Многие начинают мстить раньше, чем их успели обидеть.
Многие проповедники изобретают новые грехи, чтобы заполучить клиентуру.
Многие расплачиваются за поступки, которых у них не хватило решимости совершить.
Многим приходится долго отрабатывать убытки от своего последнего бенефиса.
На проповеди прихожане ловят каждое слово, доносящееся из исповедальни.
На сцене главные роли играют лучшие исполнители. В жизни иначе.
Надо полагать, неспроста восхищение обычно немое, а возмущение громкое.
Настоящий друг познается в беде, до которой он нас довел.
Не бойся своего пессимизма. Ты еще увидишь, что на самом деле был оптимистом.
Не каждому совести хватает до 1-го.
Не обещай ничего такого, чего ты не мог бы снова пообещать год спустя.
Не повторяй сплетен, как попугай. Добавь что-нибудь от себя.
Не служи двум господам за одну зарплату.
Не смотри на мир слишком трезво, а то сопьешься.
Не соглашайся на должность капитана тонущего корабля.
Не спеши избавляться от своего шута – может быть, это единственное свидетельство твоего королевского сана.
Не ставь мышеловку, если сам годишься на роль приманки.
Не то важно, кто оказал тебе услугу, а то, кого наиболее выгодно поблагодарить.
Некоторые всегда впереди; потом в случае успеха они говорят, что были вождями, а в случае поражения – что их гнали в первых рядах как заложников.
Непослушание тоже не должно быть слепым.
Нет более печального зрелища, чем люди, которые мудрее своей жизни, и писатели, которые умнее своих книг.
Нет человека настолько ненужного, чтобы он не был вдвойне не нужен где-то еще.
Ни стыда, ни совести у нынешних юношей! Вместо того чтобы слушаться взрослых, они подражают им!
Об умерших говори только хорошее. Они еще могут воскреснуть.
Одни меняют амвоны, другие – проповеди.
Одни сражаются за свободу от предрассудков, другие – за свободу для предрассудков.
Он бы и позволил себя поймать, да больно его испугала приманка.
Он все предусмотрел, не предусмотрел только, что это сбудется.
Он не изменил своих взглядов – напротив, его взгляды изменили его.
Он остроумен любой ценой. Пусть даже ниже себестоимости.
Он охотно исповедовался бы в грехах, если б не тайна исповеди.
Он способен тронуть до слез слушателей, рисуя им их будущее.
Он считал себя гуманистом, поскольку взирал на мир с сочувственным омерзением.
Он утверждает, что в своих книгах спускается до читателя, а на самом деле читатель опускается вместе с ним.
Они поделились: один взял на себя вину, другой – покаяние.
Опасайся специализации: стоит тебе хоть раз удачно выступить в роли обиженного, и ты уже никогда не получишь другой роли.
От отравленного ядом пера чаше всего гибнет произведение.
Отступая, не хвались, что ты в авангарде.
Ошибки молодых – неиссякаемый источник опыта для тех, кто постарше.
Перл искусства: реабилитировать еретика, нимало не осуждая костра, на котором его сожгли.
Плохо иметь отцом блудного сына.
По мере того, как проходит время, наши предки совершают все более славные подвиги.
По причине бегства трибунала обвиняемого судили заочно.
Подчиненный: человек, который должен говорить как можно короче.
Поправка к Библии: блудный сын объявил себя невозвращенцем.
Порой актеры кричат: «Занавес!» – потому что уже не могут глядеть на публику.
Почему, когда мы приходим на этот свет, никто нас не предупреждает: «Отныне все, что вы скажете, может быть использовано против вас»?
Правда рано или поздно всплывет. Хотя бы в виде утопленницы.
При оглашении идейного завещания главное – степень вменяемости наследников.
Прибереги пессимизм на черный день!
Производство суррогатных продуктов можно удешевить до крайности, если прежде создать суррогат потребителя.
Против литературного течения лучше всего плыть классическим стилем.
Самоубийца: человек, погибший при попытке бегства от себя самого.
Сатириком себя считает и тот, кто может лишь передразнивать, а не высмеивать.
Свидетельство о его безусловной верности было подписано обоими господами, которым он служил.
Служил двум господам – как потом оказалось, доктору Джекилю и мистеру Хайду.
Смена караула иногда происходит внутри часовых.
Совершенно бесполезных людей всегда можно заменить теми, кто был бы полезен где-то в другом месте.
Содомиты хотя бы положили начало новому термину, тогда как жители Гоморры грешили исключительно ради собственного удовольствия.
Среди прочих существуют награды за военное мужество и гражданскую трусость.
Степени роскоши: собственная машина, собственная вилла, собственное мнение.
Суфлер, страдающий манией величия: подсказывает только главные роли.
Тактичный человек никогда не подаст вида, что заметил допущенную им бестактность.
Там, где в основе лежит несправедливость, справедливость в мелочах только усугубляет ее.
Те, кто творит историю, часто заодно и фальсифицируют ее.
«Только я могу рассуждать о цвете, – сказал дальтоник, – потому что я беспристрастен».
Тот, кто светит отраженным светом, нередко думает, что светил бы ярче, если б источник света погас.
Трусливый заяц смешон, храбрый заяц – еще смешнее. Достоинство сохраняет только заяц, запеченный в сметане.
У каждого своя навязчивая идея: одному кажется, что кто-то за ним ходит, другому – что кто-то за ним стоит.
У лжепророков документы обычно в полном порядке.
У Пегаса должно быть лошадиное здоровье.
Уж лучше буква закона, чем его цифры.
Уровень проповеди имеет мало общего с высотой амвона.
Фальшивый Мессия, фальшивый Иуда и, что хуже всего, фальшивые тридцать сребреников.
Хороший пропагандист может убедить даже при помощи правды.
Хочешь добиться расположения наставника? Дай ему возможность время от времени исправить твою ошибку.
Хуже всего зануды с интересной биографией.
Хуже всего запоздавшее эхо, которое отзывается, когда ты уже отрекся от сказанного.
Царь Дарий создал «глаза и уши царя», но вдобавок создал «руки царя», которые эти глаза закрывали, а уши затыкали.
Читая проповедь, убедись, обеспечен ли надежный отход с амвона.
Что с того, что он верно служил одному господину? Его господин тем временем служил двум господам.
Чтобы прославиться, нужно сорок лет заниматься живописью, или двадцать лет писать бестселлеры, или десять лет играть главные роли в театре, или пять лет блистать в кино, или в течение месяца ежедневно зачитывать по ТВ кулинарные рецепты.
«Это лишь видимость глубины, – сказал он, – буль-буль-буль…»
Я никогда не ударю лежачего, разве что он попытается встать.
Многие катастрофы случились точно по расписанию.
Не спеши обращать грешников прежде, чем они согрешат.
Что хуже: интеллигенты, пишущие для полуинтеллигентов, или полуинтеллигенты, пишущие для интеллигентов?
Есть люди, которые всегда идут в первых рядах; в случае успеха они объявляют себя вождями, в случае поражения – говорят, что их гнали вперед как заложников.
Начинающий Иуда вкладывает в свой поцелуй много искреннего чувства.
Совершенно бесполезных людей всегда можно заменить теми, кто был бы полезен совсем на другом месте.
Память – странное сито: на нем остается все хорошее о нас и все плохое о других.
Иногда настоящая схватка начинается на пьедестале почета.
Неделя награждается воскресеньем.
Так много умеющих предвидеть и так мало умеющих предупредить.
Нужно усложнять, чтобы в результате все стало проще, а не упрощать, чтобы в результате все стало сложнее.
Заседающие не пришли к согласию – перерыв в заседаниях был слишком краток.
Совершил столько ошибок, что самое время подвести под них какую-нибудь теорию.
Редко возвращаются из эмиграции те, кто вовсе не уезжал.
Труднее всего обновить ходячую энциклопедию.

Кароль Бунш


(р. 1898 г.)
писатель

Вечность не есть сумма времени.
Волна поднимает на гребне и топит.
Воодушевление битвой помогает солдату, но губит вождя.
Все готовы помочь тем, кто ничего ни от кого не требует.
Даже муравьи перестанут трудиться, если дать им крылья.
Две страсти слабее одной.
Дороги долговечнее пирамид.
Если б исход войны можно было предвидеть, прекратились бы всякие войны.
Когда Бог сотворил человека, нужда в Сатане отпала.
Кто сидит верхом на баррикаде, в того палят с обеих сторон.
Легче обмануть толпу, чем одного человека.
Легче убить льва, чем вывести клопов.
Лучше враг задарма, чем друг за деньги.
Можно представить себе, что река потечет вверх – но не поперек.
Мы бы и к смерти привыкли, если б умирали несколько раз.
Мысли освещают путь поступкам, но ходят своими собственными путями.
Обесценивается все, что в избытке, даже героизм.
Ордена – знак заслуг перед теми, кто дает ордена.
Победоносное войско редко бунтует.
Путем голосования можно стать правителем, но не сапожником.
Снятую голову не награждают пощечинами.
Супружество, как и увечье, следует переносить терпеливо.
Терпеливый и бережливый купит вторую корову на то, что выдоил из первой.
Технократы моторизировали даже всадников Апокалипсиса.
Чем больше заслуг у вождя, тем большей обузой становится он после победы.

Януш Васильковский


(р. 1932 г.)
публицист

Быть мужественным и быть правым – не то же самое.
Интересно, кто изобрел колесо истории?
Как мало мы знаем себя! Хорошо хоть, что другие знают о нас еще меньше.
«Мы таковы, каковы есть». Нет, обычно мы хуже.
«Наконец-то я встретил братскую душу», – сказал Каин Авелю.
Не будем скрывать своих возвышенных чувств, например, своей любви к власти.
Не говори о себе плохо – люди не понимают шуток.
Неважно, сколько народу пойдет за моим гробом; важно, за чьими гробами еще предстоит идти мне.
Нынешние Мессии не только не позволят себя распять, но сами готовы распинать других.
Они сказали, что рассчитывают на меня. Интересно, во что это мне обойдется?
Те, кто рассчитывает на нас, чаще всего не считаются с нами.
Хуже всего то, что мы готовы к самому худшему.
Чем больше у тебя воспоминаний, тем меньше места остается на мечты.
Я бы хотел жить в обществе, которое пользуется поддержкой власти.
Я знаю, нельзя иметь всего сразу, поэтому я начну с малого – с денег.
Никогда не верь первому встречному, например, самому себе.
Он не выдумал пороха. Он выдумал динамит. Да, да, я говорю о Нобеле.
У нас все лучшие виды на все худшие перспективы.
Часто для грязной работы лучше всего подходят люди с чистыми руками.

Владислав Гжегорчик


афорист

Беда может научить уму-разуму, но мудрости – никогда.
В пустую голову входит все, а выходит еще больше.
Видеть чужие изъяны – достоинство, разглядывать их – недостаток.
Во множественном числе полно дураков, в единственном – ни одного.
Время отнимает больше всего, но дает все.
Время, посвященное просьбам, требует также времени на благодарность.
Все имеет свой закат. Только ночь заканчивается рассветом.
Всякий существующий порядок приходится непрерывно наводить.
Где правда на стороне меньшинства, там нет настоящего большинства.
Даже дьявол у себя в аду хотел бы иметь вежливых и послушных ангелочков.
Дареный конь лягает не сразу, а чуть погодя.
Две ненавидящие друг друга правды способны родить тысячи видов лжи.
Держать речь можно даже перед глухими, говорить – только с кем-то.
Дни и месяцы воскресают, но годы умирают навечно.
До середины жизни судьба нас тащит, потом – уже только подталкивает.
Дураку достаточно сказать, что он умный; но непроходимому дураку нужно еще это доказать.
Единственной мерой времени является память.
Если бы не память, жизнь была бы невозможна; если бы не забывание, жизнь была бы невыносима.
Женщина – это все то, что Бог отнял у мужчины, но в чем Он ему не отказал.
Забывание чистит авгиевы конюшни памяти.
Идеи сначала терпят моральное банкротство, и лишь потом – финансовое.
Иные уверены, что им можно быть дьяволами, коль скоро они обещают рай на земле.
Кто не знает, что делает, – делает обычно слишком мало. Кто не ведает, что творит, – делает обычно слишком много.
Люди, пока их не слишком много, могут дискутировать между собой. Если их становится больше, они уже могут только обращаться друг к другу с речами.
Мечта – это замок, существующий лишь до тех пор, пока его не начали строить.
Мудрость иных ограничивается ограничением мудрейших.
Муравьи и пчелы трудолюбивы. Но в очереди стоять неспособны.
На каждого незаменимого приходится как минимум еще несколько незаменимых.
Наше детство помнят наши старики, нашу старость – наши дети. Сами мы помним лишь несколько моментов.
Парадокс – это два конца одной истины.
Пес на цепи не заблудится, но и никуда не придет.
Проблемы зарождаются медленно, но размножаются быстро.
Рядом с большими воротами всегда есть крохотная калитка.
Своего господина рабу легче продать, чем купить.
Себя мы обманываем по нашим потребностям, других – по нашим возможностям.
Слепой к любой цели идет прямо.
Сплетня – всего лишь сплетня; две сплетни – уже легенда.
Стадо легче погонять, чем заворачивать.
Старость – единственное, чего все ожидают и что всех изумляет.
Старые знакомства и старая дружба появляются только в молодости.
Судьба пристрастна: она любит тех, кого и без того все любят.
Тайна – то, что вышло на явь.
Там, где кончается искренность, начинается одиночество.
Только молодость получает больше, чем тратит.
Только слабость не прощает, только бессилие не забывает.
Хорошее дольше помнится, зато плохое чаще припоминается.
Человек всегда остается самим собой. Потому что все время меняется.
Чем меньше аргументов, тем больше аргументации.
Чудеса случаются только в детстве.
Увы, будущее никогда не приходит – вокруг нас всегда настоящее.
Смерть павших на поле брани в молодости ощущается тем болезненнее, чем дольше живут их ровесники.
Время делится со смертью по справедливости: себе – всю жизнь, ей – всю вечность.
Большее зло всегда прячется за меньшим.
Люди готовы завидовать даже красивым похоронам.
Неприятности не стоят в очереди – они входят все сразу.
В конечном итоге люди друг другу равны – только не всегда, не везде и не во всем.
Иных знают так хорошо, что никто не желает их знать.
Сильный действует рукой, мудрый – умом, а хитрый – кем-то еще.

Владислав Гжещик


(р. 1935 г.)
сатирик

В конце концов из всего нашего интереса к знакомым и близким остается вопрос: «А он еще жив?»
В театре жизни единственные настоящие зрители – дети.
Вечная любовь знакома только влюбленным.
Двое храбрее втрое.
Если бы мы жили вечно, у нас на все нашлось бы время – но едва ли нашлась бы охота.
Знаменитые люди делятся на две категории: одних человечество не хочет забыть, других – не может.
Кто мечтает о пенсии – мечтает об отдыхе перед вечным покоем.
Кто не заботится о лошадях, должен позаботиться о хорошем кнуте.
Легко было ждать Пенелопе, когда очередь стояла к ней, а не она в очереди.
Молодость все открывает впервые, старость – только прежнюю молодость.
Настоящий мужчина узнается по женщине.
Обратные стороны медалей обычно очень похожи.
Открывание старых истин подчас напоминает раздевание пожилых дам.
Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох.
По-настоящему молод лишь тот, кто мечтает стать старше.
Повиснет на шее женщина – и тебе уже легче.
Политик – это игрок, который пытается играть только своими картами.
После свадьбы слово становится плотью, а плоть – болтовней.
Пьедестал возвышает, но не дает развернуться.
Ревность всем верит и никому не доверяет.
Собственная старость тяжела, чужая – всего лишь обременительна.
Современная техника настолько облегчила труд женщин, что у мужчин появилась уйма свободного времени.
Судьба человечества – в руках человека. Вот в чем ужас.
Там, где двое дерутся, сразу оказываются трое героев и десять заслуженных ветеранов.
Только исследовав многих женщин, мужчина может понять себя.
Только на старых снимках мы молоды.
Увы, люди все длиннее говорят и все короче слушают.
Цепной пес может быть добродетельным, заяц – должен.
Цитата – это риск под чужую ответственность.
Человек был создан для жизни в раю. А в этом мире он беженец.
Многие мечтают о таких деньгах, при которых деньги уже не нужны.
Галстуки, шнурки и язык всегда развязываются в самый неподходящий момент.
Время приближается медленно, а уходит быстро.
Добро существует там, где его постоянно творят.
Если бы добра на свете было так мало, как говорят, зло не бросалось бы так ярко в глаза.
Зло никогда не спит, и к тому же часто просыпается.
Жить за счет искусства для искусства – вот истинное искусство.
При падении единственным смягчающим обстоятельством обычно бывает собственный зад.
Молчун ошибается редко. Только если заговорит.
Тридцать серебреников получают лишь те, кто не платит налогов. Остальные получают гораздо меньше.
Если любовь ничего не требует, то лишь потому, что она, как ей кажется, уже обладает всем.
Мечты – это планы в уме, а планы – мечты на бумаге.
Брак – единственный союз, из которого можно выйти только путем роспуска всей организации.
В определенных границах все можно. Скажем, на пастбище…
Правда настолько горька, что служит обычно только приправой.
Иногда даже с умным трудно потерять то, что нашел с дураком.
Старость: когда перестаешь завидовать и начинаешь сожалеть.
Цивилизация – не удовлетворение потребностей, а их умножение.