Олег Ермишин Афоризмы часть 5

Иоанн Дамаскин


(ок. 675 – до 753 гг.)
византийский богослов, философ и поэт

Одухотворенный и щедрый муж хоть и не долго проживет, но к долгожителям причисляется, а тот, кто житейской суетою и убогостью существует, кто не способен ни себе, ни другим пользы принести, тот кратковечен и несчастен будет, даже если и до глубокой старости доживет.
Одухотворенный муж назначен к тому, чтобы восходить, а ничтожный – всегда опускаться. Ведь очень трудно снизу забраться наверх, но сверху спускаться легко, не то, что восходить.
Умный способен понимать даже мысли ближнего, наблюдая за его поведением и обликом.
Мудрый знает, как поступать и там, где не имеет опыта; глупый ошибается и в том, чему учился.
Из мудрых никто не осмелится на следующие три вещи: к царям приближаться, пить яд для пробы, вверять тайну женщине.
Благоразумного и красноречивого мужа до беседы с ним не всегда и заметишь; как и огонь, скрытый в терне, лишь когда выйдет наружу, производит на воздухе пламя.
Тот, кто смешивает драгоценные камни и жемчуг с оловом, больше бесчестит себя, чем жемчуг.
Нужно, чтобы владыки не презирали малых, которые под ними: ведь малые уже и не малые, когда полезны великим.
Хоть и много в царском дому мышей, но нет в них нужды, пусть и близко они; птица же по имени сокол хоть и дика, но за свойства свои призывается, принимается и на царской руке сидит.
Буря не повреждает маленькие деревья, а высокие, сломав, вырывает с корнем.
Многие сильные побеждены бывают немощными.
Затевающие войну сами попадают в свои сети.
Больному не следует скрывать свою болезнь от врача, а бедняку прикрывать нищету свою перед друзьями.
Лучше по огню и по змеям ходить, чем жить со злыми советчиками.
Не вверяй своей тайны тому, кто угощает тебя, прежде чем не узнаешь его верности и дружбы.
Кто останется невредим, служа царям и приближаясь к ним? Властители похожи на скверную блудницу, которая сходится со многими мужчинами.
Кто не довольствуестя малым, а устремляет свои взоры на многое и дальнее, не задумываясь о причинах и следствиях, добьется того же, что мухи: им ведь недостаточно, чтобы летать на цветы и деревья, вот и оказываются они задавлены, влетев порою в слоновые уши.
Даже когда враг бессилен, мудрый царский первосоветник не позволяет царю идти на бой, если можно миром уладить?
Мудрость и многомощных побеждает.
Мудрый от разума бодр, а безумный от неумия пьян.
Нет ничего сильнее хорошего совета и ничего вреднее скверного дела.
Не обличай безумного, чтобы не возненавидел он тебя.
Удаляйся от коварного человека, даже если вы в родстве или близки с ним.
Хоть сколько мажь медом горький плод, не переменит он своей горечи в сладость.
Всегда ненавидят безумные мудрых, неучи ученых, скверные нескверных, а испорченные хороших.
Дурной и коварный человек превратит любовь во вражду и смуту, если пристроится к друзьям.
Должно хранить тайны своих друзей. Не хранящий тайну бесчестит свою совесть и посрамляет доверие к себе.
Кто стремится к добру, должен быть готов терпеть зло.
Во время испытания стекаются все беды.
Всякий, кто строит козни против ближнего своего, упадет в ров, который вырыл.
Доказательство истинной любви состоит в том, чтобы любить любимых и враждовать с врагами.
Алчная душа всем злым делам начало.
Не заботься о богатстве, человек многоумный почтен и без богатства.
Среди мудрых нет чужаков.
Поистине нет в жизни ничего лучше, чем помощь друга и взаимная радость.
Нет большего удовольствия в мире, чем дружеская беседа.
Храбрый испытывается в скорбное время, а верные друзья – в беде.
Пока нет войны, усмирять врагов нужно дарами, если же ополчились они на тебя, нельзя уклоняться. Терпенье и смиренье нужно иметь и для мира, и для войны.
Бессильными врагов своих всегда называют глупые.
Дерево, даже и подрубленное топором, снова срастается, и рана от стрелы излечивается и зарастает. Но стрела словесная неисцелима, ведь она попадает в самое сердце.
Кормить врагов весьма похвально.
Если мудрый человек оказывается в несчастье, он покоряется даже ничтожным, пока не достигнет желаемого.
Изобретательностью и умом побеждать лучше, чем сопротивлением.
Не следует пренебрегать четырьмя вещами: огнем, болезнью, врагом, долгом.
Кто довольствуется малым, живет беззаботной жизнью.

Иоанн Златоуст


(ок. 350 – 407 гг.)
архиепископ Константинопольский,
богослов, оратор

Разве ты не знаешь, что настоящая жизнь есть путешествие? Разве ты – гражданин? Ты – путник. (…) Не говорите: у меня такой-то город, а у меня такой-то. Ни у кого нет города; город – горе [на небесах]; а настоящее есть путь. И мы путешествуем каждый день, пока движется природа. [3466]
Любовь не знает насыщения, но, постоянно наслаждаясь любимыми, более и более воспламеняется. [3467]
Если уж помнить грехи, то помнить должно только свои. [3468]
Где бы ты ни был, молись. Ты – храм Божий: не ищи же места; нужно только душевное расположение. [3469]
Грех не в нашей природе; мы сподоблены воли и свободы. Ты – мытарь? Можешь сделаться евангелистом. Ты – богохульник? Можешь сделаться апостолом. Ты – разбойник? Можешь приобрести рай. (…) Нет такого греха, который не изглаживался бы покаянием. [3470]
Многие приходят в церковь, произносят тысячи стихов молитвы, и выходят, не зная, что говорили они; уста их движутся, а слух не слышит. Ты сам не слышишь своей молитвы: как же ты хочешь, чтобы Бог услышал твою молитву? [3471]
Как раны, открытые и часто подвергающиеся влиянию холодного воздуха, делаются более жестокими, так и душа согрешившая становится более бесстыдною, если пред многими обличается в том, в чем она согрешила. (…) Не прибавляй же раны к ранам, объявляя согрешившего, но делай увещевание без свидетелей. [3472]
Как доброе дело – помнить о своих грехах, так доброе же дело – забывать о своих добрых делах. [3473]
Не вспоминай о своих добрых делах, чтобы помнил о них Бог. [3474]
Разве Церковь – в стенах? Церковь – во множестве верующих. [3475]
Не думаю, чтоб в среде священников было много спасающихся; напротив – гораздо больше погибающих, и именно потому, что это дело требует великой души. [3476]
Если бы все стремились к архиерейству, как к обязанности заботиться о других, то никто не решился бы скоро принять его. А то мы гоняемся за ним так же точно, как за мирскими должностями.
(…) Чтобы достигнуть почестей у людей, мы погибаем пред очами Божиими. [3477]
Народ составляют святые, а не толпа народа. [3478]
Какая это слава, если она заставляет искать чести от низших (…)? Честь состоит в том, чтобы пользоваться славою от высших. [3479]
Человек (…) может сделаться и ангелом, и зверем. [3480]
Завидующий не может не быть и клеветником. [3481]
Мы обращаемся к оскорбителям как бы к каким великим людям, когда говорим: ты кто, что оскорбляешь? (…) А следовало бы говорить, напротив: ты оскорбляешь? – оскорбляй; ведь ты – ничто. Скорее к тем, которые не наносят оскорблений, следовало бы говорить: ты кто, что не оскорбляешь? Ты выше естества человеческого. [3482]
Наше гражданство на небе, а не на земле. [3483]
Что такое кротость и что малодушие? Когда мы, видя других оскорбляемыми, не защищаем их, а молчим, это – малодушие; когда же, сами получая оскорбления, терпим, это – кротость. Что такое дерзновение? (…) Когда мы ратоборствуем за других. А что дерзость? Когда мы стараемся мстить за самих себя. [3484]
Кротость есть признак великой силы; (…) не погрешит тот, кто назовет такое расположение к ближним даже мужеством. [3485]
Свойство учителя – не колебаться в том, что сам он говорит. [3486]
Человек нередко бросается в бездну, чтобы только другие удивлялись ему. [3487]
[Бог] не хочет, чтобы мы радовались наказанию других даже и тогда, когда Он сам их наказывает, – потому что и Сам неохотно наказывает. [3488]
Что же такое толпа? (…) Нечто шумное, многомятежное, большею частью глупое, без цели носящееся туда и сюда, подобно волнам моря, составляемое часто из разнообразных и противоположных мнений. Кто имеет у себя такого владыку, не будет ли тот жалок более всякого другого? [3489]
Если каждый из толпы сам по себе достоин презрения, то, когда таких много, они заслуживают еще большего презрения. Глупость каждого из них, когда они собраны вместе, становится еще большею, увеличиваясь от многочисленности. Поэтому каждого из них порознь, конечно, можно бы исправить, (…) но нелегко было бы исправить всех их вместе, – оттого что безумие их в таком случае увеличивается. [3490]
Язычников не столько обращают чудеса, сколько жизнь [христиан]. (…) Доколе проповедь не была еще распространена, чудеса по справедливости были предметом удивления, а теперь нужно возбудить удивление жизнью. [3491]
Что за польза – обнажить одного и одеть другого? Милостыня должна происходить от сострадания, а это – бесчеловечие. И хотя бы мы отдали даже все, что похитили у других, для нас не будет никакой пользы. Это показывает Заккей, который тогда умилостивил Бога, когда обещал возвратить похищенное четверицею (Лука, 19, 8). А мы, похищая весьма много, а отдавая мало, думаем умилостивить Бога, не зная, что тем самым еще более прогневляем Его. [3492]
Мы умываем же руки, когда входим в церковь: зачем же не омываем сердца? [3493]
Удержи руки от лихоимства – и тогда простирай их на милостыню. Если же мы теми же самыми руками одних будем обнажать, а других одевать, то (…) милостыня будет поводом ко всякому преступлению. Лучше не оказывать милосердия, чем оказывать такое милосердие. [3494]
Стыдись грешить, но не стыдись каяться. [3495]
Сатана извратил естественный порядок: греху он дал дерзость, а покаянию – стыд. [3496]
Ты грешишь? Не отчаивайся; (…) и если каждый день согрешишь, каждый день кайся. (…) Для божественного милосердия меры нет. (…) Твоя злоба, какова бы она ни была, есть злоба человеческая, а человеколюбие Божие неизреченно. [3497]
Для любящего довольно и той награды, чтобы любить, кого любит. [3498]
Не вино зло, (…) а пьянство. [3499]
[Корыстолюбец] бережет свое, как чужое. [3500]
Ты здесь [на земле] странник и пришелец; твое Отечество на небесах. [3501]
Что же такое смерть? То же, что снятие одежды: тело, подобно одежде, облекает душу, и мы через смерть слагаем его с себя на краткое время, чтобы опять получить его в светлейшем виде. Что такое смерть? Временное путешествие, сон, который дольше обыкновенного. [3502]
Не плачь об умершем, но плачь о живущем во грехах. [3503]
Лишился ли ты чего? Не скорби – этим нисколько не пособишь. Согрешил? Скорби – это полезно. [3504]
Не говорим, будто все зло оттого, что едим и пьем: не от этого оно, а от нашей беспечности и жадности. Диавол не ел и не пил – а пал; а Павел ел и пил – и взошел на небо. [3505]
Не странно ли признавать небо гораздо лучшим земли, а переселившихся туда – оплакивать? [3506]
Время уныния не то, когда мы терпим зло, но когда делаем зло. Мы же извратили порядок и перемешали времена; делая множество зла, мы не сокрушаемся и на короткое время, а если от кого-нибудь потерпим хотя малое зло, падаем духом, безумствуем, спешим отказаться и избавиться от жизни. [3507]
Вступать или не вступать в брак – зависит от нас; а то, что последует за браком, уже не в нашей власти, но волею или неволею нужно переносить рабство. [3508]
Иное – судия, иное – податель милостыни. Милостыня потому так и называется, что мы подаем ее и недостойным. [3509]
Если можно сказать нечто странное, то (…) душа спящего как бы спит, а у умершего, напротив, бодрствует. [3510]
Награда тебе будет больше, когда ты станешь делать должное, не надеясь на награды. [3511]
Настоящее – театр; здешние предметы – обманчивая внешность, и богатство, и бедность, и власть, и подвластность, и тому подобное; а когда окончится этот день и наступит та страшная ночь, или лучше – день: ночь для грешников, а день для праведников; когда закроется театр (…), обманчивые виды будут отброшены; (…) и как здесь, по окончании театра, иной из сидевших вверху, увидев в театральном философе медника, говорит: э, не был ли этот в театре философом? – а теперь вижу его медником; этот не был ли там царем? – а здесь вижу в нем какого-то низкого человека; (…) так будет и там. [3512]
Мы не так скорбим, обличаемые со стороны других, как обличая других за грехи, в которых мы виновны. [3513]
Бог не свел с небес ангелов и не приставил их учителями к человеческому естеству, чтобы по причине превосходства своей природы и по причине неведения человеческой немощи они не делали упреков против нас очень беспощадно; но Он сделал смертных людей учителями и священниками, людей, облеченных немощию, чтобы одно и то же, виновность в том же самом и говорящего, и слушающих сделалась уздою для языка говорящего человека, не позволяющею делать обвинений сверх меры. [3514]
Какого ты достигаешь успеха чрез то, что не исповедуешься? (…) Хотя бы ты не сказал, Он [Господь] знает; если же ты скажешь, Он забывает. [3515]
Военачальнику мы в особенности удивляемся тогда, когда даже в его отсутствие войско соблюдает порядок. [3516]
Никакое существо не может хорошо знать высшего существа, хотя бы между ними было и малое расстояние. [3517]
Не знают Бога не те, которые не знают Его существа, а те, которые усиливаются познать это существо. [3518]
Еще нет смиренномудрия в том, чтобы грешник считал себя грешником. Смиренномудрие состоит в том, чтобы, сознавая за собою много великого, ничего великого о себе не думать. [3519]
Не множество тел мы желаем видеть в церкви, а множество слушателей. [3520]
Как солнце восходит каждый день, и, однако, мы не говорим, что много солнц, но одно солнце, ежедневно восходящее, так и Пасха совершается всегда (…). Где торжествует любовь, там и праздник. [3521]
[Человеческая] душа стоит, а лучше сказать – и дороже множества народов. [3522]
Тяжко не падение, а то, чтобы, упавши, лежать и уже не вставать, (…) помыслами отчаяния прикрывать слабость воли. [3523]
Слава Богу за все. [3524]
Как душа без плоти не зовется человеком, так и плоть без души.
Лучше во тьме пребывать, чем без друга.
Кто не нуждается в чужом, но живет независимо, тот всех богаче.
Когда накормишь убогого, считай, что себя накормил. Такого свойства это дело: данное нами к нам же вернется.
Давайте поможем тем беднякам, которые умоляют нас об этом, и если они даже обманывают нас, не надо придавать этому слишком большого значения. Ибо такого милосердия, прощения и доброты заслуживает каждый из нас.
Ты хочешь, чтобы тебе оказали милость? Окажи милость своему ближнему.
Ничто так не смущает чистоты ума, и красоты, и мудрости, как гнев беспречинный, громким ревом вокруг разнесенный.
Лучше хлеб с солью в покое и без печали, чем множество блюд многоценных в печали и горе.
Столько же создать может слово, сколько разрушить страх.
Время скорби не то, когда зло страдаем, но когда творим зло.
Дерзнуть и простые люди могут не раз, но не все способны в нужное время так поступать.
Всюду жестокостью и трудом человек увеличивает полезное.
Нельзя творить зло или ненавидеть какого бы го ни было человека, хоть нечестивого, хоть еретика, пока не приносит он вреда нашей душе.
Ни уклоняться от битвы нельзя, ни самому искать битвы: тогда и победа будет славнее.
Боязливой и нетвердой бывает душа в невежестве, а не по сути. Если же встречу некогда храброго, а теперь боязливого, понимаю, что это случилось не по природе порока, ибо природа так сильно не изменяется.

Киприан Карфагенский


(ок. 200 – 258 гг.)
епископ Карфагена,
христианский писатель

Светить слепому, говорить глухому, вразумлять бессмысленного – труд напрасный. [3525]
Если боги твои имеют сколько-нибудь Божественной силы и власти, то пусть сами мстят за себя. Иначе, (…) так как мститель более того, за кого он мстит, то ты больше своих богов. [3526]
Поздно поверят в вечную казнь те, которые не хотели верить в вечную жизнь. [3527]
Для того, кто живет еще в этом мире, никакое покаяние не поздно. [3528]
Кто слишком желает отмщения за себя, пусть помыслит, что не отмщен еще Тот, Кто творит отмщение. [3529]
Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь. [3530]
Вина раздора [в церкви] не очищается даже страданием. Не может быть мучеником тот, кто не находится в Церкви. [3531]
Господу надобно молиться с искренним вниманием и умолять не звуком голоса, но сердцем и чувством. (…) Как ты требуешь, чтобы Бог услышал тебя, когда ты сам себя не слышишь? Как хочешь, чтобы Бог во время твоего моления помнил о тебе, когда ты сам о себе не помнишь? [3532]
[Христос] не хотел, чтобы молитва была совершаема врозь и частно так, чтобы молящийся молился только за себя. В самом деле, мы не говорим: Отче мой, иже еси на небесех, – хлеб мой насущный даждь ми днесь; каждый из нас не просит об оставлении только своего долга, не молится об одном себе, чтобы не быть введену во искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, мы молимся не за одного кого-либо, но за весь [церковный] народ, потому что мы – весь народ – составляем одно. [3533]
Кто милосердствует о нищих, тот дает взаймы Богу. [3534]
В заповедях для большей пользы необходимо умалчивать о некоторых предметах; а то ведь часто увлекаются тем, что запрещается. [3535]
Запрещено смотреть на то, что запрещается делать. [3536]
Какое зрелище без идола? Какое игрище без [языческого] жертвоприношения? (…) Идолослужение (…) есть мать всех игрищ. [3537]
Для похоти недостаточно наслаждаться настоящим злом, – нет, она хочет через зрелище усвоить себе и то, чем грешили еще в давние времена. [3538]
Другие [виды] зла имеют предел, и всякий грех оканчивается совершением греха; (…) [зависть] же не имеет предела: это зло, пребывающее непрерывно; это грех без конца! [3539]
Если христианин (…) помнит, под каким условием (…) он уверовал, то будет (…) помнить, что ему в этом веке должно претерпеть более, чем другим. [3540]
Мученичество не в твоей состоит власти, а в воле Божией (…). Иное дело – недостаток готовности к мученичеству, а иное – недостаток мученичества при готовности к нему. (…) Бог не хочет крови нашей, а требует веры. [3541]
Зачем же нам просить и молить, да приидет Царство Небесное, когда нам приятен земной плен? Зачем, в часто повторяемых молитвах, мы просим о скором наступлении дня Царства, когда сильнее и пламеннее желаем работать здесь, на земле, диаволу, нежели царствовать на небе со Христом? [3542]
Не должно оплакивать братьев наших (…), они (…) не погибают, а только предшествуют нам, подобно путешественникам и мореплавателям. Мы должны устремляться за ними любовию, но никак не сетовать о них: не должны надевать здесь траурных одежд, когда они уже облеклись там в белые ризы; а иначе подадим повод язычникам справедливо осуждать нас за то, что мы, как совершенно погибших, оплакиваем тех, которые, по словам нашим, живут у Бога. [3543]
Нет спасения вне церкви. [3544]

Климент Александрийский


(? – до 215 г.)
греческий философ,
глава христианской школы в Александрии

Нельзя же на том основании, что человеку смеяться естественно, все делать предметом смеха. И лошадь ведь, которой ржать естественно, не на все ржет. [3545]
Как праведников может быть много, так и пути спасения их многочисленны. [3546]
Можно быть верующим и без науки; зато уразуметь существо веры неуч не в состоянии. [3547]
У обученных и чувства более изощренны. [3548]
Вера – это свободный выбор, поскольку она есть некое стремление, и стремление разумное. Но так как в начале (…) каждого действия лежит свободный выбор, то выходит, что и вера есть его начало, основа всякого разумного выбора. [3549]
От доказательств (…) вера тверже быть не может. [3550]
Страх Божий заключается в боязни греха (…). Не самого Бога боюсь я, а боюсь низвержения с лона Его. [3551]
Человек добродетельный (…) [живет] на границе, отделяющей природу бессмертную от смертной. [3552]
Вожделение не происходит от тела, хотя и удовлетворяется телом. [3553]
Человек должен стремиться к познанию Бога не из-за желания спастись, но ради божественной красоты и величия, святости, превосходства и сверхъестественности самого этого знания. [3554]
Нет познания, которое не имело бы связи с верой; равно как нет и веры, которая не зависела бы от познания. [3555]
Вера есть слух, ухо души. [3556]
Есть среди них [христиан] боящиеся эллинской философии, подобно тому как дети боятся привидений. Если вера их – я уже не осмеливаюсь говорить об их познании – в такой степени слаба, что можетколебаться от человеческих рассуждений, то не стоит ее себе и приписывать; пусть эти немощные признают, что никогда и не верили в истину. [3557]
Поститься (…) значит (…) воздерживаться от всякого вообще зла, будет ли оно состоять в деле, в слове или даже в мысли. [3558]
Молитва есть собеседование с Богом. [3559]
Ремесленник кормится от своего ремесла; язычник – живет по-язычески. Точно так же истинный мудрец в познании имеет все, в чем нуждается. [3560]
Мудрец истинный убежден в такой истине: «Все в этом мире идет к лучшему». [3561]
Верующий (…) простой навык в добродетели обращает во вторую свою природу. [3562]
Следует обращаться к Богу с молитвами, только достойными Бога. [3563]
Соприкосновение с грехами чужими заразительно. [3564]
Кто предпринимает великие дела, подвергается и великим искушениям. [3565]

Лактанций


(ок. 250 – ок. 330 гг.)
христианский писатель и оратор

Как скоро люди уверятся, что Бог мало о них печется и что по смерти они обратятся в ничто, то они предаются совершенно необузданности своих страстей, (…) думая, что им все позволено. [3566]
Греки присвоили человеку имя Антропоса, потому что он смотрит вверх. (…) Не вотще Бог восхотел, чтобы голова у нас всегда была поднята к небу. Между всеми родами животных и птиц нет почти ни одного, который бы мог свободно видеть небо. [3567]
Чтобы познать лживость [неистинной] религии, (…) нужно только иметь обыкновенную человеческую мудрость. Человек не может идти далее. (…) Но чтобы приобресть религию истинную, (…) нужно просветиться божественной мудростью, которой человек иметь не может, если Бог ему не дает ее. [3568]
Надобно попирать землю ногами, чтобы возвыситься к небу. [3569]
Наша религия необходимо должна быть просвещенная, потому что мы обязаны знать то, чему поклоняемся; но знание наше должно также быть деятельным, то есть должно заставить нас исполнять то, что мы знаем. [3570]
[Христос] простер руки на кресте и обнял, так сказать, всю вселенную. [3571]
В религии принуждение неуместно. (…) Мы никого против воли не удерживаем: в ком нет веры и благочестия, тот Богу не нужен. [3572]
Нет ничего свободнее религии, и она совершенно уничтожается, как скоро приносящий жертву бывает к тому насильно принуждаем. Лучшее средство защищать религию состоит в том, чтобы страдать или умереть за нее. [3573]
Язычники, принося своим богам жертвы, не приносят им ничего внутреннего, ничего собственно им принадлежащего; (…) окончив суетные обряды, оставляют в храме все свое благочестие и не уносят с собою оттуда ничего, так как ничего туда и не приносили. [3574]
Нет добродетели без порока, как нет победы без сражения и без неприятелей и как вообще нет добра без зла. Страсти суть как бы излишества души. Самые плодородные земли производят сами собою множество терния и дурных трав. [3575]
Делает добро, кто стремится к добродетели через страсти, и зло, когда через них склоняется ко злу. Как ни велико бывает удовольствие, но оно безвинно, когда ограничивается супружеством. [3576]
Не только нет возможности привести человека в глубокий покой, как они [стоики] мечтают, потому что он [человек] сам по себе всегда находится в волнении и движении; но если бы то и возможно было, неблагоразумно допустить это. (…) Лишить душу движения значит лишить ее жизни, которая есть движение, тогда как смерть есть покой. [3577]
Тот не заслуживает хвалы, кто не делает того, чего не может сделать. [3578]
Бог сотворил человека, чтобы в мире было создание, способное ценить Его творения. Он создал мир для человека, а человека для Себя; вот почему человек имеет прямой стан и лицо, обращенное к небу. [3579]
Нельзя познать добра и принять его, если мы не умеем познать зла и его отвергнуть. [3580]
[Бог] оставляет зло в мире, но, оставляя его, дарует человеку мудрость (…). Когда отьемлется зло, то отьемлется и мудрость, и тогда у человека не останется никакой добродетели, потому что добродетель состоит единственно в том, чтобы одолевать и побеждать зло. Следовательно, эти философы [эпикурейцы], желая освободить нас от зла, лишают нас неоценимого сокровища мудрости. [3581]
Покой принадлежит только сну и смерти. Самый даже сон есть не совершенный покой, потому что тут отдыхает одно только тело, а в душе представляются разные образы, и она находится в беспрерывном движении, тогда как тело восстановляет свои силы. Следовательно, одна смерть, собственно, есть вечный покой. [3582]
Подобно тому как душа занимается истинными образами в течение дня, дабы тело не подверглось сну, так занимается она ложными мыслями ночью, дабы то же самое тело не пробудилось. [3583]

Максим Исповедник


(ок. 580 – 662 гг.)
византийский богослов,
монах, игумен

Любовь к Богу (…) не терпит ненависти к человеку. [3584]
Удобнее грешить мыслью, нежели делом. [3585]
Не примеряй себя к слабейшим из людей, а лучше расширяй себя в меру заповеди о любви. Примеряясь к людям, впадешь в пропасть высокомерия; а расширяя себя в меру любви, достигнешь высоты смиренномудрия. [3586]
Тот любит всех человеков, кто не любит ничего человеческого. [3587]
Тщеславию монаха свойственно тщеславиться добродетелью. [3588]
Если злопамятствуешь на кого, молись о нем. [3589]
Отрекшийся от вещей мирских, как то: жены, имения и проч., соделал монахом человека внешнего, а еще не внутреннего (…). Внешнего человека легко сделать монахом, (…) но не мал подвиг сделать монахом внутреннего человека. [3590]
Писание не отнимает у нас ничего, данного нам от Бога для употребления, но обуздывает неумеренность и исправляет безрассудность. То есть оно не запрещает ни есть, ни рождать детей, ни иметь деньги и правильно их расходовать; но запрещает чревоугодничать, прелюбодействовать и проч. Не запрещает даже и думать об этом, но запрещает думать страстно. [3591]
Старайся, сколько можешь, любить всякого человека. Если же (…) не можешь, то по крайней мере не ненавидь никого. [3592]
Всякого человека любить должно, упование же возлагать на одного Бога. [3593]
Други Христовы всех любят искренно, но не всеми бывают любимы. [3594]
Надо не хулить верования других людей, а утверждать собственное, и не писать против веры или исповедания, кажущихся нехорошими, но – в защиту истины. [3595]
Почему Бог не сделал нас такими, чтобы мы, даже если бы захотели, не могли согрешить? Это (…) не что иное, как сказать: почему Он не сделал нас безумными и бессловесными? Ибо привести нас к добродетели принудительно – значит не оставить нам самим по себе никакой самостоятельности и не позволить нашему естеству быть разумным, т. е. иметь разумную душу. Ведь отними у нас свободу воли, и мы уже не образ Божий, и не словесная и разумная душа, и наша природа воистину растлится, перестав быть тем, чем ей надлежит быть. [3596]

Ориген


(ок. 185 – ок. 254 гг.)
глава христианской школы в Александрии

Не следует молиться о пустяках. [3597]
Вся жизнь христианина должна быть непрерывной великой молитвой. [3598]
Каждый, кто спасся от влияния порчи человеческой жизни, каждый, кто не сожжен грехом (…), должен за это благодарить Бога не меньше, чем те, кто, будучи в огне, чувствовали прохлаждающую росу. [3599]
Бог избавляет нас от скорбей не таким образом, что более не посещают нас никакие скорби; (…) но так, что Божиею помощью мы никогда не оказываемся в скорбях в положении затруднительном. [3600]
В искусствах, обыкновенно выполняемых рукою, мысль о том, что, как и для какого употребления делается, находится в уме, а работа выполняется при помощи рук. Так же должно думать о делах Божьих (…): смысл и понимание того, что (…) сотворено Им, остаются в них в тайне. [3601]
Кто хочет нарисовать картину, тот предварительно слегка намечает тонким стилем линии будущего изображения и наперед делает знаки для лиц, которые нужно будет нанести [на картину]; и это предварительное изображение, нанесенное в виде легкого очерка, без сомнения, оказывается уже более или менее подготовленным к восприятию настоящих красок. Точно так же и на скрижалях нашего сердца начертывается легкое изображение и предварительный рисунок стилем Господа нашего Иисуса Христа. (…) Тем, кто имеет в этой жизни некоторое предначертание истины и знания, в будущей жизни должна быть придана красота законченного изображения. [3602]
Сами кормчие часто не решаются признать, что корабль спасен благодаря их предусмотрительности, но все приписывают Богу не потому, что [сами] они будто бы ничего не сделали, но потому, что зависящее от промысла несравненно больше того, что зависит от искусства. И в нашем спасении зависящее от Бога несравненно больше того, что находится в нашей власти. [3603]
Человек, может быть, никогда не может победить противную силу сам по себе, не пользуясь божественной помощью. Потому и говорится, что ангел боролся с Иаковом (Быт., 32, 34). Мы понимаем это так, что борьба ангела с Иаковом – не то же, что борьба против Иакова. [3604]
Если мир начал существовать с известного времени, то что делал Бог до начала мира? Ведь нечестиво и вместе с тем нелепо называть природу Божью праздной или неподвижной или думать, что благость никогда не благотворила, и всемогущество когда-то [ни над чем] не имело власти. (…) Бог впервые начал действовать не тогда, когда сотворил этот видимый мир; но мы верим, что как после разрушения этого мира будет иной мир, так и прежде существования этого мира были иные миры. [3605]
[О словах Христа: «Да минует Меня чаша сия»:] А быть может, [Христос] хотел отклонить от Себя только этот, особенный род мученичества? (…)
Вместо чаши, предложенной Ему, быть может, в глубине души Он желал для Себя чаши тягчайшей (…)? Но не такова была воля Отца, более премудрая, чем [человеческая] воля Сына. [3606]
Повелевается, чтобы получивший удар в правую щеку подставил и левую; между тем всякий, кто бьет правою рукою, бьет в левую щеку. Невозможным нужно считать и следующее евангельское предписание: если правый глаз будет соблазном тебе, то его нужно вырвать. Если мы допустим, что это сказано о плотских очах, то как объяснить то, что вина соблазна относится к одному глазу, и именно к правому, хотя смотрят оба глаза? (…) Как мы замечаем, буква [Писания] часто заключает в себе невозможный и недостаточный смысл: через нее иногда указывается не только неразумное, но и невозможное. Нет, Святой Дух имел целью вразумить нас, что с этой видимой историей соединено нечто такое, что при глубочайшем рассмотрении и понимании сообщает закон, полезный для людей и достойный Бога. [3607]
Дьявол способен к добродетели, но еще не хочет следовать добродетели. [3608]
И твердь, то есть небо, по сравнению с высшим небом есть ад, и (…) земля, на которой мы живем, по сравнению с твердью может быть названа адом, и опять, по сравнению с адом, который под нами, места, занимаемые нами, могут быть названы небом, – так что то, что для одних ад, для других – небо. [3609]
Сказав, по апокалипсису Иоанна, что вечное, то есть имеющее быть на небесах, Евангелие настолько превосходит это наше Евангелие, насколько проповедь Христова превосходит священнодействия Ветхого Завета, он [Ориген], наконец, прибавил (о чем и помыслить святотатственно), что для спасения демонов Христос пострадает и в воздухе (то есть в тверди), и в превысших областях. И хотя он не высказал заключения сам, но оно понятно: как для людей Он сделался человеком, чтобы освободить людей, так и для спасения демонов Бог сделается тем, чем и те, для освобождения которых Он придет. [3610]

Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан


(ок. 160 – после 220 гг.)
христианский писатель, апологет

Справедливее судить о скрытом по явному, а не осуждать заранее явное, ссылаясь на скрытое. [3611]
Закону мало быть справедливым: надо, чтобы его признали таковым люди, от которых он ожидает повиновения. [3612]
[Бог] невидим – и являет Себя; непостижим – и доступен по благодати; непонятен – и человек понимает его. [3613]
Все существующее заставляет постичь Бога, и Он все же непостижим; в этом величие его, что люди и знают, и не знают Его. [3614]
О, свидетельство души, по природе христианки! [3615]
Христианами становятся, а не рождаются. [3616]
Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся; кровь мучеников есть семя христианства. [3617]
Бог не честолюбив. [3618]
Кто есть истинный Бог, Тот все свое одинаково дает как своим почитателям, так и не почитателям. [3619]
Вы предпочитаете не знать, потому что уже ненавидите, как будто знаете наверняка, что не будете ненавидеть, если узнаете. [3620]
Чем более они [люди] расположены ко злу, тем более способны верить ему. Вообще они легче верят вымышленному злу, чем действительному добру. [3621]
Это сильнейший защищает слабейшего, так что богам должно быть стыдно пользоваться защитой людей. [3622]
Если бы на земле было столько же веры, сколько ожидается награды на небесах… [3623]
Доброму человеку нельзя любоваться казнью злого. [3624]
О, жалкое неверие, которое отказывает Богу в Его главных свойствах – простоте и силе! Разве неудивительно, что омовением разрушена смерть? Да ведь тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления? Мы и сами удивляемся – но потому, что верим. Впрочем, неверие тоже удивляется, но не верит, – удивляется простому как незначительному, а величественному как невозможному. [3625]
[Душа], сколько я знаю, не христианка: ведь душа обыкновенно становится христианкой, а не рождается ею. [3626]
Ты называешь мертвых «покойными», признавая этим, что жизнь тягостна, а смерть благодетельна. [3627]
Душа старше буквы, слово – старше книги, а чувство – старше стиля, и сам человек – старше философа и поэта. [3628]
Божественное Писание (…) есть у нас и у иудеев, к дикой маслине коих и мы привиты. [3629]
При (…) нескладности жизни складность учения подозрительна. [3630]
Человек одинаков во всех народах, различны лишь имена; душа одна – различны голоса; дух един – различны звуки; у каждого народа свой язык, но материя языка – всеобща. [3631]
Дух Господень через апостола возвестил, что жадность «есть корень всех зол» (1 Тим. 6, 10). Нам следует понимать ее не только как вожделение к чужому. Ведь и то, что кажется нашим, на самом деле чужое. Ибо нет ничего нашего, поскольку все Божье, да и мы сами. Значит, если мы, потерпев ущерб, не можем этого вынести и печалимся не о своем потерянном, то впадаем в жадность. [3632]
В злодеянии не имеет значения, кто первый, а кто последний. Порядок по счету не разделяет того, что объединено сходством. (…) Поэтому безусловно предписано, что злом не воздается за зло. [3633]
Бог – надежный поручитель нашего терпения. Если ты препоручишь Ему свою обиду, Он отомстит; если ущерб – возместит; если страдание – исцелит; если смерть – даже воскресит. [3634]
Христос (…) возлюбил человека в его нечистоте, образовавшегося во чреве, появившегося посредством срамных членов, вскормленного с прибаутками. Ради него Он сошел с небес, ради него подверг Себя уничижению «даже до смерти, и смерти крестной» (Филипп. 2, 8). Конечно, он возлюбил того, кого искупил такой ценою. (…) Он спас плоть от всякого мучения – пораженную проказой очистил, слепую сделал зрячей, расслабленную – исполнил силы, бесноватую – усмирил, мертвую воскресил – и нам стыдиться этой плоти? [3635]
Умирает обыкновенно лишь то, что рождается. У рождения со смертью взаимный долг. [3636]
Сын Божий распят – это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий – это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес – это несомненно, ибо невозможно. [3637]
Душа не может обрести спасения, если она не уверует, пока обитает во плоти. Итак, плоть есть якорь спасения. [3638]
Укорять плоть следует только для порицания души, которая подчиняет плоть для служения себе. [3639]
Тот, Кто создал, способен и воссоздать, ибо гораздо труднее создать, чем воссоздать, труднее начать, чем продолжить. Так и воскрешение плоти ты должен считать делом более легким, чем ее создание. [3640]
Судить следует только душу – за то, как она пользовалась сосудом плоти. Сам сосуд, конечно, не подлежит приговору. [3641]
У Бога ничего не пропадает бесполезно. [3642]
Мы исповедуем Богу свои грехи (…) не потому, что Он их не знает, но поскольку исповеданием приуготовляется прощение, из исповедания рождается покаяние, а покаянием умилостивляется Бог. [3643]
Брак не уподобляется ли прелюбодеянию, не бывает ли средством удовлетворения тех же желаний? Сам Господь говорил: «Всякий, кто с вожделением взглянул на женщину, мысленно уже соблазнил ее» (Матф. 5, 28). Человек, ищущий брака с женщиной, не творит ли того же самого, хотя бы после и женился на ней? Да и женился ли бы он на ней, прежде чем посмотрел на нее с похотью? (…) Неважно, что до женитьбы он не желал чужой жены: до женитьбы все жены – чужие, и никакая жена не выйдет замуж, если муж уже до брака не прелюбодействовал с нею взором. [3644]
Что Афины – Иерусалиму? что Академия – Церкви? что еретики – христианам? (…) В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины – после Евангелия. Раз мы верим [во что-то], то не желаем верить ничему сверх этого. [3645]
Ты (…) ничего не потеряешь в споре [с еретиками], кроме голоса, но ничего и не приобретешь, кроме разлития желчи от брани. [3646]
То, что происходит среди многих людей, не имеет одинакового результата. Потому ошибки людей в учении церкви должны были разниться. То же, что у многих оказывается единым, – не заблуждение, а предание. [3647]
Ереси: хоть от нашего ствола, но не нашего рода; хоть из зерна истины, но одичавшие от лжи. [3648]
Я ничем не рискую, если скажу, что и само Писание по воле Божьей так составлено, что предоставляет еретикам материал, – ибо читаю: «Надлежит быть ересям», а без Писания они быть не могут. [3649]
Рукоположения у еретиков необдуманны, легкомысленны, беспорядочны: то назначают неофитов, (…) то наших отступников, – чтобы удержать их почестями, если не могут удержать истиной. Нигде так легко не продвигаются в должности, как в лагере бунтовщиков, ибо самое пребывание там вменяется в заслугу. [3650]
Смех, собственно, идет глупости; но и истине прилично посмеяться, потому что она радостна. [3651]
Богу приличествует свобода, а не необходимость. Я предпочитаю, чтобы Он Сам захотел сотворить зло, нежели чтобы не мог сотворить. [3652]

Разные авторы


Арнобий


(2-ая пол. III – начало IV в.)
учитель риторики в Нумидии (Африка),
христианский писатель

Что отложено, то еще не потеряно. [3653]

Афанасий Великий (Александрийский)


(ок. 295—373 гг.)
богослов, Отец Церкви,
главный оппонент арианства

Божие Слово (…) вочеловечилось, чтобы мы обожились. [3654]

Григорий Чудотворец (Григорий-Феодор)


(ок. 210 – 270 гг.)
христианский богослов

[Сторонник какого-либо учения] не имеет (…) никакого другого основания, кроме безотчетного влечения к названным философским учениям, и не имеет другого основания для оценки того, что считает истинным, – да не покажутся мои слова странными, – кроме безотчетного случая. Каждый любит то, с чем он случайно встретился вначале, и, как бы связанный им, уже не в состоянии внимать чему-либо иному. [3655]
Пришествие Бога на смерть явилось смертью для смерти. [3656]
Созерцание видимого открывает сокровенное. [3657]

Ириней Лионский


(ок. 130 – 200 гг.)
епископ Лионский,
богослов

Разногласием касательно поста утверждается согласие веры. (О спорах из-за сроков празднования Пасхи.) [3658]
[Христос] сделался тем, что и мы, дабы нас сделать тем, что есть Он. [3659]

Нил Синайский (Нил Постник)


(V в.)
монах-отшельник в Египте

[Совершенный монах] всякого человека почитает как бы Богом после Бога. [3660]

Феофил Антиохийский


(II в.)
христианский апологет

Если ты скажешь: «Покажи мне твоего Бога», то я отвечу тебе: покажи мне твоего [внутреннего] человека, и я покажу тебе моего Бога. (…) Бог бывает видим для тех, (…) у кого (…) открыты очи душевные. (…) Хотя слепые не видят, свет солнечный все-таки существует. [3661]
Бог все сотворил из ничего. [3662]
Смертным ли по природе сотворен человек? Нет. Значит, бессмертным? Не скажем и этого. (…) Он сотворен по природе ни смертным, ни бессмертным, (…) но (…) способным к тому и другому. [3663]

Юстин Исповедник (Юстин Мученик)


(ок. 100 – ок. 165 гг.)
христианский апологет;
первым попытался соединить христианское учение с эллинской философией

Все те, кто жили согласно Логосу, суть христиане, пусть даже их и считали безбожниками, как Сократа или Гераклита. [3664]
Душа – дыхание Божие. [3665]

Неизвестные авторы

Живут они [христиане] в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят, как чужеземцы. Для них всякая чужая страна есть отечество, а всякое отечество – чужая страна. [3666]
Если человек не скажет в своем сердце: «Я один существую и Бог», он не найдет в мире покоя. [3667]
Спросили одного старца: «Что есть смирение?» Сказал он: «Если твой брат согрешит против тебя, а ты простишь ему прежде, чем он покаялся». [3668]
Говорили старцы: «Хотя бы воистину ангел явился тебе, не принимай его, но смирись и скажи: „Я недостоин видеть ангела, потому что жил в грехах“». [3669]




Средние века



Азербайджан


Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф Низами Гянджеви


(ок. 1141 – ок. 1209 гг.)
поэт и мыслитель

Слово, идущее от сердца, проникает в сердце.
Чтоб клады счастья обрести, прибегни ко всесилью слов.



Влюбленный слеп. Но страсти зримый след
Ведет его, где зрячим хода нет.






Бывает, что любовь пройдет сама,
Ни сердца не затронув, ни ума.






Дни свои влачить без друга – наигоршая из бед.
Жалости душа достойна, у которой друга нет.






Потворствуй преданным друзьям, их за поступки не гони.
Как напоит тебя сосуд, тобой разбитый в черепки?






Коль порою жало горя поражает в грудь,
В эти дни броню терпенья, сын мой, не забудь.






Какой-нибудь друг неизбежен везде.
Но лучший – когда он помощник в труде.



Мир ради радости и счастья – не ради притеснений и нужды.

Мухаммед Сулейман Oглы Физули


(1494—1556 гг.)
поэт-лирик




Коль в мире не найдется хороший умный друг,
Беседуя с которым забудешь все вокруг, –
Избавь нас, бог, от праздных назойливых друзей,
На них не стоит тратить бесценный наш досуг.






Путник, если ты идешь верною дорогой,
Будет верный друг тебе в том пути подмогой.




Англия


Алкуин Флакк Альбин


(ок.735 – 804 гг.)
англосаксонский ученый, автор богословских трактатов,
учебников философии и математики

Музыка – наука, которая говорит о цифрах, находящихся в звуках.
Глас народа – глас Божий.

Арабский Восток


Али-Ибн Аби-Талиб


(600—661 гг.)
поэт

Когда ты отступаешь, смерть стоит сзади тебя и твоя встреча с ней – неизбежна.
Самая большая нищета – невежество.
Самое большое богатство – разум.
Самое большое наследство – воспитанность.

Абу Абдаллах Джафар Рудаки


(ок. 860 – 941 гг.)
таджикский и персидский поэт




Становится новое старым, потом промчатся года –
И старое сменится новью, так было, так будет всегда.






Изгони из сердца жадность, ничего не жди от мира,
И тотчас безмерно щедрым мир покажется тебе.






Счастье в воздухе не вьется – трудом дается.






От знанья в сердце вспыхнет яркий свет.
Оно для тела – как броня от бед.






С тех пор как существует мирозданье,
Такого нет, кто б не нуждался в знанье.
Какой мы ни возьмем язык и век,
Всегда стремится к знанью человек.






С тех пор как мир возник во мгле,
Еще никто на всей земле
Не предавался сожаленью
О том, что отдал жизнь ученью.
Тех, кто жизнь прожив, от жизни не научится уму,
Никакой учитель в мире не научит ничему.






Как жаль, что отпрыск неразумный
Рождается от мудреца:
Не получает сын в наследство
Талант и знания отца.






К добру и миру тянется мудрец,
К войне и распрям тянется глупец.






Как ни ласкай змею, назвав любимым чадом,
Она, рассвирепев, тебя отравит ядом.
Кто мерзок – мерзостью змеиной обладает,
С мерзавцем не водись, не будь с презренным рядом.






Один враг – много, тысяча друзей – мало.



Нет больше радости, чем видеть друзей, нет горше горя, чем разлука с друзьями.



Нет в этом мире радости сильней,
Чем лицезренье близких и друзей.
Нет на земле мучительнее муки,
Чем быть с друзьями славными в разлуке.






Время – конь, а ты объездчик; мчись отважно на ветру.
Время – меч; стань крепкой клюшкой, чтобы выиграть игру.






Все тленны мы, дитя, таков вселенной ход.
Мы – словно воробьи, а смерть, как ястреб, ждет.
И рано ль, поздно ли – любой цветок увянет, –
Своею теркой смерть всех тварей перетрет.



Нет труда без отдыха; умей делать – умей и позабавиться.



Талант и знания – яркий свет.
Без них из тьмы исхода нет.




Абулькасим Фирдоуси


(ок. 940 – 1020 или 1030 гг.)
персидский и таджикский поэт




Все в мире покроется пылью забвенья,
Лишь двое не знают ни смерти, ни тленья:
Лишь дело героя да речь мудреца
Проходят столетья, не зная конца.






Где правда проступает сквозь туман,
Там терпит поражение обман…






Дела переносить назавтра неумно;
Что завтра может быть, нам ведать не дано.



Доблесть – достояние стремящихся к высокой цели.



Если дело достойно завершено,
Вознесет и прославит тебя оно.






Если путь твой к познанию мира ведет,
Как бы ни был он долог и труден – вперед!






Лишь в разуме счастье, беда без него,
Лишь разум – богатство, нужда без него.






Лишь тот судьбою одарен счастливой,
Тот радостен, чье сердце справедливо!






… Нарушающим обет,
В душе народа уваженья нет!






Не диво, что знаньем богаты сыны,
Которые мудрым отцом взращены.






Не решай ничего опрометчиво,
Не подумавши – действовать нечего.



Не уколовшись шипами, розы не сорвешь.



От злобы, что нацелена в людей
Как правило, страдает сам злодей.






От силы – правдивость наша,
От слабости – лживость наша.






Пусть разум твои направляет дела.
Он душу твою не допустит до зла.






Уж если оказал кому-нибудь услугу,
Не поминай о ней ты ни врагу, ни другу.






Чтоб быть справедливым возмездье могло,
Лишь злом воздавать подобает за зло.



Не усердствуй некстати.



… Тайной не пребудет слово.
Есть тайна двух, но тайны нет у трех,
И всем известна тайна четырех.






Кто врага лелеет своего,
Безумцем в мире назовут того.




Абу-Ль-Ала Маари


(973—1057 или 1058 гг.)
поэт, прозаик, мыслитель




Безбожным тягостно молитвенное бденье,
Для них – что груз горы, коленопреклоненье.






Взгляни на собственную веру: в ее пустыне
Увидишь мерзость лицемерья и срам гордыни.






Для каждого из нас у жизни есть в запасе
Обиды, бедствия и горечь в каждом часе.






Душа могла бы тело беречь от всех потерь,
Покуда земляная не затворилась дверь.






Жизнь – верховой верблюд; мы держимся в седле.
Пока воровка-смерть не спрячет нас в земле.






За днем приходит ночь: жизнь – пестрая змея,
И жало у нее острее лезвия.






Земная жизнь – война. Мы тягостное бремя
Несем, покуда нас не остановит время.






Когда наступит срок, хотим иль не хотим,
Душа, полна грехов, пойдет путем своим.






Лучше не начинайте болтать о душе наобум,
А начав, не пытайте о ней мой беспомощный ум.






Мне – душа: «Я в грязи, я разбита и обезоружена!»
Я – душе: «Примирись! Эта кара тобою заслужена».






Мне проповедники разнообразных вер
И толкователи с их бредом – не в пример.






От вздоха первого в день своего рожденья
Душа торопится ко дню исчезновенья.






Не убивай того, кто в море нашел жилище,
Четвероногих плоть живую не делай пищей.
Красавиц молоком животных поить не надо:
Чем обворованное вымя утешит чадо?
Не нападай врасплох на птицу, не грабь крылатой:
Насилье – тяжкий грех, который грозит расплатой.






О племя писателей! Мир обольщает ваш слух
Напевом соблазнов, подобным жужжанию мух.
Кто ваши поэты, как не обитатели мглы, –
Рыскучие волки, чья пища – хвалы и хулы.
Они вредоносней захватчиков, сеющих страх,
Как жадные крысы, они вороваты в горах.






Смерть – это мирный сон, отдохновенье плоти,
А жизнь – бессонница, пристрастная к заботе.






Тьмы рабов у тебя, ты несметных богатств обладатель,
Но не рабской неволей ты столь возвеличен, Создатель!




Абу-Ль-Фарадж (Григорий Иоанн Бар-Эбрей)


(1226—1286 гг.)
сирийский писатель, ученый
автор трактатов по медицине, истории, философии, грамматике

Глупцы замечают только промахи людей и не обращают внимания на их достоинства. Они подобны мухам, которые норовят сесть только на воспаленную часть тела.
Душа, в которой отсутствует мудрость, – мертва. Но, если обогатить ее учением, она оживет, подобно заброшенной земле, на которую пролился дождь.
Снисходительное отношение к глупости присуще каждому умному человеку.
Человек, который с самого начала ведет себя достойно, избавлен от угрызений совести.
Лучшая похвала – это та, что исходит от человека, которому ты ничего хорошего не сделал.
Вино сообщает каждому, кто пьет его, четыре качества. Вначале человек становится похожим на павлина – он пыжится, его движения плавны и величавы. Затем он приобретает характер обезьяны и начинает со всеми шутить и заигрывать. Потом он уподобляется льву и становится самонадеянным, гордым, уверенным в своей силе. Но в заключение он превращается в свинью и, подобно ей, валяется в грязи.
Почему завистники всегда чем-то огорчены? Потому что их снедают не только собственные неудачи, но и успехи других.
То, что скрываешь от врага, не сообщай и другу, ибо нет гарантии, что дружба будет длиться вечно.
Умеренность – союзник природы и страж здоровья. Поэтому, когда вы пьете, когда вы едите, когда двигаетесь и даже когда вы любите – соблюдайте умеренность.
Я часто раскаиваюсь в том, что говорил, но редко сожалею о том, что молчал.
Терпение – прекрасное качество, но жизнь слишком коротка, чтобы долго терпеть.
Не пренебрегай маленькими людьми – они могут помочь тебе возвыситься.
Удивительно устроен человек он огорчается, когда теряет богатство, и равнодушен к тому, что безвозвратно уходят дни его жизни.
В моих знаниях есть пробелы, потому что я стеснялся задавать вопросы людям, стоявшим ниже меня. Поэтому я хочу, чтобы мои ученики не считали для себя зазорным обращаться по всем вопросам и к тем, кто стоит ниже их. Тогда их знания будут более полными и совершенными.
Лучше время от времени недоедать, чем постоянно переедать.
Не надейся на вспыльчивого друга, даже если по натуре он добрый человек.
Обильная еда вредит телу так же, как изобилие воды вредит посеву.
Очень плох человек, ничего не знающий, да и не пытающийся что-нибудь узнать. Ведь в нем соединились воедино два порока.
Пища, которую организм не переваривает, съедает того, кто ее съел. Ешь поэтому в меру.
Привлекай к себе друзей хорошими деяниями. В этом смысл подлинной дружбы.
Распущенность проявляется не только в поступках, но и в словах.
Пьянство – мать всех пороков.
Я знаю немного, но то, что знаю, – знаю в совершенстве.

Абу Муин Насир Хосров


(1004 – после 1072 гг.)
таджикский и персидский поэт, философ,
религиозный деятель




Беда тому, кто на себя взвалил
То дело, что исполнить нету сил.






Когда участвуешь ты в скачке спора,
Не горячись, и упадешь не скоро.






В совете горьком, что нам друг дает,
Снаружи – горечь, в сердцевине – мед.






Облегчи седому путь, помоги хоть малость.
Сам поймешь когда-нибудь, что такое старость.






Большего не может быть счастья,
Чем несчастным приносить счастье.






Ты буйство юности, как зверя, укроти,
Отцу и матери всегда служи оградой.
Не забывай о том, что мать вспоила нас,
Отец же воспитал свое родное чадо.




Абдуррахман Джами


(1414—1492 гг.)
персидский и таджикский поэт и философ-суфий




Беспечность есть причина всяких бедствий.






Бесчеловечия кто обнажает меч,
Тот сам падет, сражен мечом бесчеловечным.






В победе зла – падение твое.
В добре твоем – спасение твое.






Дела мои – любовь, труды – любовь.
О, жизнь моя! Твои плоды – любовь.






Достоинству нас не научит тот,
Кто недостойно сам себя ведет.






Ешь столько, чтобы тела зданье
не гибло от перееданья.






Зависть для ума – что боль для глаза.
От зависти ослепнуть может разум.






Как ни грохочет эхо громких дел,
У эха и у славы есть предел.






Коль черен сердцем старый человек, –
Какая польза, что он прожил век?



Лучший среди людей тот, кто больше приносит пользы другим.



Невыносимой мукою томим
Тот, кто во всем завидует другим.
Всю жизнь тоской и злобою дыша,
Затянута узлом его душа.



Не должностью облагораживается и возвышается человек, но должность благодаря человеку становится благородной и высокой.



Не золотом, не серебром прославлен человек.
Своим талантом, мастерством прославлен человек.






Не мучь безмерно душу каждый час
Исканьем в мире власти и богатств.






Один язык у нас, а уха – два,
Чтоб слышать много, но беречь слова.



Признание в самом себе порока – Вот что его скрывает от врагов.



Терпенье той волшебнице подобно,
Что воду в жемчуг превратить способна.






Ты никому не можешь быть судьей,
Пока к добру не обращен душой.






Когда в грязи стираешь платье ты,
Не жди от этой стирки чистоты.




Аль-Харизи


(1054—1128 гг.)
ученый, поэт

Война испытывает храбреца, гнев – мудреца, друга – нужда.
Не тот умен, кто умеет отличить добро от зла, а тот, кто из двух зол умеет выбирать меньшее.

Аухад Ад-Дин Анвари


(ум. 1191 г.)
персидский поэт




Для человека мысль венец всего живого,
А чистота души есть бытия основа.






…Напрасно не злословь,
Чтоб не просить прощенья у совести своей.






Лизоблюдов продажных не считай за людей.






Вот тебе два дела, – сделай хоть одно из них,
Коль прославиться делами хочешь пред людьми.
Или то, что сам ты знаешь, передай другим,
Или то, чего не знаешь, от других возьми!






Друг – зеркало для друга, нет зеркала светлей!




Джалаледдин Руми


(1207—1273 гг.)
персоязычный поэт,
проповедник, суфийский шейх




Дружите с умным, ибо друг дурак
Порой опаснее, чем умный враг.






Да поразит возмездие бедой
Тех, кто за дружбу заплатил враждой.






Любовь должна быть тем, что нас бы услаждало.
Любовь нам радости без счета может дать.
Я в матери-любви обрел начало.
Благословенна будь навеки эта мать!






Когда болвана учат мудрецы,
Они посев бросают в солонцы,
И как ни штопай – шире чем вчера
Назавтра будет глупости дыра.






И зноем дня не будет опален
Тот, кто в терпенье гордом закален.



Лишь раб любви чужд корысти и прочих пороков.
Не ищите после смерти могилу нашу в земле – ищите ее в сердцах просвещенных людей.

Захиреддин Мухаммед Бабур


(1483—1530 гг.)
основатель государства Великих Моголов,
писатель и поэт

Делать хорошее дурным людям – то же самое, что поступать дурно с хорошими людьми.
Известно: мудрость и любовь не совпадают никогда.



Кто презирает всех, презрения достоин.
Жестокий человек мучения достоин.
Хорошим людям бог хороших даст в друзья,
А кто с другими плох, отмщения достоин.






Наверно, вообще любимых нет таких,
Что из-за пустяков на нас не хмурят взгляда.






Нам нравится подчас то больше, что вдали:
Друг, что далек от нас, дни, что давно прошли.



Проживешь ты сто лет или один день, все равно придется уйти из этих чертогов, радующих сердце.
Раз существует в мире страсть, то праведность, смиренье – Одни слова: что в них есть смысл – нам явно показалось.
Сладость вина знает только пьяный. Какая радость от него трезвому?
Тот, кто говорит много, говорит без толку.
Ты можешь закрыть ворота города, но не можешь закрыть рта врагам.



Уж лучше совершить тяжелых сто грехов,
Принять сто тяжких мук, сто обрести врагов,
Чем став ослушником, родителя обидеть,
Чем не прийти к нему в тяжелый час на зов.






Уж таков ее обычай: красота всегда права.






Чем жить с дурной славой, лучше умереть с доброй славой.
Когда назначена судьба, ее никто не обойдет,
И не помогут ни борьба, ни боль терпения, ни стон.
Весельем одолей недуг и скорбью мира не томись:
Единого мгновенья мук, поверь, совсем не стоит он!




Ибн Сина (Авиценна)


(ок. 980 – 1037 гг.)
персидский философ,
естествоиспытатель, врач, математик и поэт

Если друг мой дружит с моим врагом, то мне не следует водиться с другом. Остерегайся сахара, который смешан с ядом, берегись мухи, которая сидела на дохлой змее.
Душа Вселенной – истина.
Кто счастья не ценил, тот близится к несчастью.



От праха черного и до небесных тел
Я тайны разгадал мудрейших слов и дел.
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел.



Кто стар, тот молодым огнем пылать не может.
Безделье и праздность не только рождают невежество, они в то же время являются причиной болезни.
Постоянное пьянство вредно, оно портит натуру печени и мозга, ослабляет нервы, вызывает заболевание нервов, внезапную смерть.
Умеренно и своевременно занимающийся физическими упражнениями человек не нуждается ни в каком лечении, направленном на устранение болезни.
Если заниматься физическими упражнениями – нет никакой нужды в употреблении лекарств, принимаемых при разных болезнях, если в то же время соблюдать все прочие предписания нормального режима.
Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений.
Врач должен обладать взглядом сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва.
Если я не проложу тропы к сердцу людей, они не будут общаться со мной, хотя они не будут ни за, ни против меня.



Умерен будь в еде – вот заповедь одна,
Вторая заповедь – поменьше пей вина.




Ибрагим Аль-Хусри


(ок.990 – 1022 гг.)
поэт и филолог

Лжец – все равно что вор, только вор крадет твое имущество, а лжец – твой ум.
Слова, которые рождаются в сердце, доходят до сердца, а те, что рождаются на языке, не идут дальше ушей.
Смерть – это стрела, пущенная в тебя, а жизнь – то мгновенье, что она до тебя долетит.

Моисей Маймонид (Моше бен Маймон)


(1135—1204 гг.)
еврейский философ,
лейб-медик султана Саладина

Предотвращай милостыню, не допуская нищеты; помогай обедневшему соседу, дав ему подарок или деньги, научив его торговать или вручив ему ремесло, чтобы он мог честно заработать себе на жизнь и не был вынужден протягивать руку за подаянием. Это высочайшая ступень золотой лестницы добродетели.
Самый благословенный и желанный дар совершается тогда, когда даритель остается безымянным.
Никто не обеднеет, подавая милостыню.
Истина – в середине.

Мухаммед Аззахири ас-Самарканди


(XII в.)
персидский поэт

Берегись и остерегайся домашнего врага, ибо каждая стрела, выпущенная тетивой его коварства и луком его недоброжелательства, принесет гибель.



Благополучие случайно: продолжит время
свой полет,
И снова взмахом многокрылым нас в
неизвестность унесет.



Блаженны подавляющие свой гнев и прощающие людей.



Бог создал дольний мир наш навсегда таким:
Веселье – после бед, благое – за дурным.






В знанье – величие и краса,
Знанье дороже, чем клад жемчужин:
Время любой уничтожит клад,
Мудрый и знающий вечно нужен.



В четырех случаях не следует высказывать ни одобрения, ни осуждения о деле, пока оно не закончится. Во-первых, о кушании, пока оно не переварится в желудке. Во-вторых, о беременной женщине, пока она не разрешится. В-третьих, о храбреце, пока он не покинет ратного поля. В-четвертых, о земледельце, пока он не соберет урожая.
Голод и льва заставляет кидаться на падаль.
Даруют мудрость тому, кто ее желает, а тот, кто приобрел разум, уже приобрел много благ.
Дерево, как бы мощны и крепки ни были его корни, можно выкорчевать за какой-нибудь час, но нужны годы, чтобы оно стало плодоносить.
Если болезнь не определена, невозможно и лечить ее.



Если дать противоядия сверх меры,
То подействует оно вредней, чем яд.






Если двум сердцам влюбленным суждено соединиться,
То немедля весть об этом по земле распространится,
Потому, что редко можно два такие сердца встретить,
Ведь блаженное сиянье чаще людям только снится.






Если принял решение ты, пусть отныне не дрогнет рука:
Можешь выбрать ты смелость советчика,
Можешь выбрать совет смельчака.






Если просит чистый духом у обманщика поддержки,
То с обманщиком отныне он разделит и грехи.
Враг, что мудр и много знает, друга может быть ценней.
Мудрость уважать пристало у врагов и у друзей.



Если твой друг станет врагом тебе, то люби его, чтобы вновь зацвело древо дружбы, любви и доверия, завядшее из-за того, что его не поливали водой дружбы и не ухаживали за ним.
Если ты шипы посеешь, виноград не соберешь!



Есть у небес постыдный обычай:
Радость увидев, ее губить.



Если у тебя есть разум, не доверяй неопытному.



Знай, у того, кто не правдив в любви,
Притворство с лицемерием в крови.






Из всех, кто ушел, не оставив следа,
Вернется ли кто для рассказа сюда?






Из всех несправедливостей судьбы
Разлука для сердец страшней всего.



Из-за каждой обиды нельзя отрекаться от друга.
Искренняя дружба зиждется на близости умов и тайных законах, а не на видимых признаках.
Каждое неисполненное обещание – это безводное облако, ненаточенная сабля и бесплодное дерево.



Каждый день что-то новое в мире вершит небосвод,
Перед чем отступает людской остроумный расчет.
Пусть наш разум, как солнце златое, сверкает с высот,
Он загадкам судьбы разрешенья вовек не найдет.



Как часто, подчинившись голосу страсти на один час, мы платим за него долгими днями скорби.
Когда Аллах захочет причинить зло какому-либо народу, оно неизбежно.



Кто на любовь не потратил юности дни,
Знает пусть тот, что без пользы прошли они.



Любовь – это то, что запрещает слова и речи.
Мирские блага, являясь обманом, фальшью и вымыслом, по природе своей непостоянны.
Мудрец не должен останавливаться в городе, в котором нет пяти вещей: во-первых, справедливого государя и строгого и властного правителя; во-вторых, проточных вод и тучных земель; в-третьих, ученых, обладающих практическими знаниями и наделенных умеренностью; в-четвертых, искусных и сострадательных лекарей; в-пятых, щедрых благотворителей.



Насилье – в сущности людей, насилием богат наш свет;
И люди только от нужды не нанесут соседям вред.



Не говори необдуманных слов, чтобы не попасть по неведению в трудное положение.
Не каждый, кто ищет и старается, находит, не каждый, кто уходит, возвращается.
Не сторонись друга из-за небольшой шутки и не обижайся, ибо это – признак глупости.
Ни один разумный человек не станет навлекать на себя кару и упреки людей ради удовлетворения страсти и вожделения, не станет пренебрегать истиной ради преходящего и мнимого.
Обычаи и законы человеческие таковы, что если в начале роста, в самом детстве, в расцвете юных сил, когда ум и рассудок очень восприимчивы и не перегружены, когда дарование и способности в расцвете – если в это время человек ничего не постигает в науках, то не постигнет и впоследствии в течение долгой жизни.
Основы каждого государства и фундамент любой страны покоятся на справедливости и правосудии.



Покой народам всем, рабам – отрады свет
Спасение навек от горестей и бед
Несут суровый меч и кроткое перо –
Две вещи, вот и все, а третьей в мире нет.






Прекрасно слово, ибо в слове оставит память человек.
Уходим мы с земли, а слово от нас останется вовек.



Расспрашивать о промыслах и секретах царей не приличествует умным людям.
Религия без власти погибнет, а власть без религии перестанет действовать.
Совет держи с мудрецами, чтобы избегнуть глупости и чтобы твои поступки не сошли с правого пути.



Среди юных лишь тот избегает любви,
У кого малодушье и глупость в крови.






Судьба превращает все радости в горе
И скорбь нам дарит, что в исходе счастлива.



Счастье – это счастливая случайность.



Только разум нас возвысил: без его даров
Были б лучше человека худшие из львов.






Тому, кто подлость совершил и не подумал о позоре,
Потом придется испытать и неожиданное горе.



Тот, кто поступает по совету глупцов и невежд, никогда не добьется осуществления ни одного своего желания, не достигнет ни одной цели, не победит ни в одном деле…
Тот, кто прислушивается к клеветнику и ябеднику, кто верит ему, окажется в трудном положении, которое не сможет исправить и устранить десница разума.
Тот, кто требует лишнего, несчастен.



Ты дорого, мой друг, заплатишь за ошибку,
Оскал клыков у льва принявши за улыбку.






Упрекам и укорам стариков, о люди,
с уважением внемлите:
Ведь эти люди ведают о зле и о добре
всех будущих событий.



У судьбы нет серьезного без смешного, нет назначения без смещения.
Царь, который наполняет свою казну имуществом подданных, подобен тому, кто мажет крышу своего дома глиной, взятой из-под его фундамента.



Что юный видеть в зеркале привык,
То видит даже в кирпиче старик.




Низамаддин Мир Алишер Навои


(1441—1501 гг.)
узбекский поэт, мыслитель и государственный деятель

Имеющие терпение способны создавать шелк из листьев и мед из розовых лепестков.
Книга – учитель без платы и благодарности. Каждый миг дарит она тебе откровения мудрости. Это – собеседник, имеющий мозг, покрытый кожей, о тайных делах вещающий молча.



Когда корысть звучит в словах, не верь
Ни лести женщины, ни проискам мужчины.



… Кто настоящий человек, у того возлюбленным также должен быть настоящий человек.



Милее книги в мире друга нет.






Не могут люди вечно быть живыми,
Но счастлив тот, чье будут помнить имя.






Правдивость речи хороша и гладкость,
Но как прекрасна слов правдивых краткость.



Пройти мир и остаться несовершенным – это то же, что выйти из бани невымытым.



Словами можно смерть предотвратить,
Словами можно мертвых оживить.



Среди людей самый лучший тот, кто приносит народу больше пользы.



Чем жив, кто дружбы не познал святой?
Подобен он жемчужнице пустой.






Развязность языка сама себя корит,
рождает сотни бед, несчастий и обид.



Кто посвятит свою жизнь служению науке, того имя и после смерти будет бессмертным.

Омар Хайям


(ок. 1048 – после 1122 гг.)
персидский и таджикский поэт,
математик и философ




«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половины души.






Благородство и подлость, отвага и страх –
Все с рожденья заложено в наших телах.
Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже –
Мы такие, какими нас создал аллах!






В божий храм не пускайте меня на порог.
Я – безбожник. Таким сотворил меня бог.
Я подобен блуднице, чья вера – порок.
Рады б грешники в рай – да не знают дорог.






В детстве ходим за истиной к учителям,
После – ходят за истиной к нашим дверям.
Где же истина? Мы появились из капли.
Станем – ветром. Вот смысл этой сказки,
Хайям!






Вино запрещено, но есть четыре «но»:
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.






Вот лицо мое – словно прекрасный тюльпан,
Вот мой стройный, как ствол кипарисовый, стан.
Одного, сотворенный из праха, не знаю:
Для чего этот облик мне скульптором дан?






Все пройдет – и надежды зерно не взойдет,
Все, что ты накопил, ни за грош пропадет.
Если ты не поделишься вовремя с другом –
Все твое достоянье врагу отойдет.






В этой тленной Вселенной в положенный срок
Превращаются в прах человек и цветок.
Кабы прах испарялся у нас из-под ног –
С неба лился б на землю кровавый поток!






В этом мире любовь – украшенье людей,
Быть лишенным любви – это быть без друзей.
Тот, чье сердце к напитку любви не прильнуло,
Тот – осел, хоть не носит ослиных ушей!






В этом мире неверном не будь дураком:
Полагаться не вздумай на тех, кто кругом,
Трезвым оком взгляни на ближайшего друга –
Друг, возможно, окажется злейшим врагом.






Даже самые светлые в мире умы
Не смогли разогнать окружающей тьмы.
Рассказали нам несколько сказочек на ночь –
И отправились, мудрые, спать, как и мы.






Двери этой обители: выход и вход.
Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод?
Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье.
Кто совсем не родился – счастливее тот.






До рождения ты не нуждался ни в чем,
А родившись, нуждаться во всем обречен.
Только сбросивши гнет ненасытного тела,
Снова станешь свободным, как бог, богачом.






Если б мне всемогущество было дано –
Я бы небо такое низринул давно
И воздвиг бы другое, разумное небо,
Чтобы только достойных любило оно!






Если бог не услышит меня в вышине –
Я молитвы свои обращу к сатане.
Если богу желанья мои неугодны –
Значит, дьявол внушает желания мне!






Если гурия страстно целует в уста,
Если твой собеседник мудрее Христа,
Если лучше небесной Зухры музыкантша –
Все не в радость, коль совесть твоя нечиста!






И с другом и с врагом ты должен быть хорош!
Кто по натуре добр, в том злобы не найдешь.
Обидишь друга – наживешь врага ты,
Врага обнимешь – друга обретешь.






Если пост я нарушу для плотских утех –
Не подумай, что я нечестивее всех.
Просто постные дни – словно черные ночи,
А ночами грешить, как известно, не грех!






Если труженик, в поте лица своего
Добывающий хлеб, не стяжал ничего –
Почему он ничтожеству кланяться должен
Или даже тому, кто не хуже его?






Если есть у тебя для жилья закуток –
В наше подлое время – и хлеба кусок,
Если ты никому не слуга, не хозяин –
Счастлив ты и воистину духом высок.






Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,
Кто не помнит утех, не прощает обид.
Пой, покуда у чанга не лопнули струны!
Пей, покуда об камень сосуд не разбит!






Жизнь – пустыня, по ней мы бредем нагишом.
Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!
Ты для каждого шага находишь причину,
Между тем он давно в небесах предрешен.






Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,
Смерть терзает сердца и кромсает тела,
Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться: как там дела?






Знайся только с достойными дружбы людьми,
С подлецами не знайся, себя не срами.
Если подлый лекарство нальет тебе – вылей!
Если мудрый подаст тебе яду – прими!






Из тех, что мир прошли и вдоль и поперек,
Из тех, кого Творец на поиски обрек,
Нашел ли хоть один хоть что-нибудь такое,
Чего не знали мы и что пошло нам впрок?






И скупец гибнет в жарком огне, как злодей.
Так пророком начертано: лучше неверный,
Если он мусульманина будет щедрей.






Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.






Меняем реки, страны, города…
Иные двери… Новые года…
А никуда нам от себя не деться,
А если деться – только в никуда.






Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже.
Мы такие, какими нас создал Аллах!






Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно!
Вот последняя правда, открытая мной.






Мы источник веселья – и скорби рудник.
Мы вместилище скверны – и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир, – многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик!






Мы – послушные куклы в руках у творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас по сцене всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доведя до конца.






Недостойно – стремиться к тарелке любой,
Словно жадная муха, рискуя собой.
Лучше пусть у Хайяма ни крошки не будет,
Чем подлец его будет кормить на убой!






Не моли о любви, безнадежно любя,
Не броди под окном у неверной, скорбя.
Словно нищие дервиши, будь независим –
Может статься, тогда и полюбят тебя.






Неужели таков наш ничтожный удел;
Быть рабами своих вожделеющих тел?
Ведь еще ни один из живущих на свете
Вожделений своих утолить не сумел!






Нищим дервишем ставши – достигнешь высот.
Сердце в кровь изодравши – достигнешь высот.
Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!
Лишь с собой совладавши – достигнешь высот!






О душа! Ты меня превратила в слугу.
Я твой гнев ощущаю на каждом шагу.
Для чего я родился на свет, если в мире
Все равно ничего изменить не могу?






От безбожья до Бога – мгновенье одно!
От нуля до итога – мгновенье одно.
Береги драгоценное это мгновенье:
Жизнь – ни мало ни много – мгновенье одно!






Отчего всемогущий творец наших тел
Даровать нам бессмертия не захотел?
Если мы совершенны – зачем умираем?
Если несовершенны – то кто бракодел?






Светоч мысли, сосуд сострадания – мы.
Средоточие высшего знания – мы.
Изреченье на этом божественном перстне,
На бесценном кольце мироздания – мы!






Словно солнце, горит, не сгорая, любовь.
Словно птица небесного рая – любовь.
Но еще нелюбовь – соловьиные стоны.
Не стонать, от любви умирая, – любовь!






С людьми ты тайной не делись своей,
Ведь ты не знаешь, кто из них подлей.
Как сам ты поступаешь с Божьей тварью,
Того же жди себе и от людей.






Так как истина вечно уходит из рук
Не пытайся понять непонятное, друг,
Чашу в руки бери, оставайся невеждой,
Нету смысла, поверь, в изученье наук!






Так как собственной смерти отсрочить нельзя,
Так как свыше указана смертным стезя,
Так как вечные вещи не слепишь из воска –
То и плакать об этом не стоит, друзья!






Тот гончар, что слепил глины наших голов,
Превзошел в своем деле любых мастеров.
Над столом бытия опрокинул он чашу
И страстями наполнил ее до краев.






Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки –
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»






То, что бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося.






Ты, всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай – награда безгрешным за их послушанье.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!






Ты не очень-то и щедр, всемогущий творец:
Сколько в мире тобою разбитых сердец!
Губ рубиновых, мускусных локонов сколько
Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!






Ты – рудник, коль на поиск рубина идешь,
Ты – любим, коль надеждой свиданья живешь.
Вникни в суть этих слов – и нехитрых, и мудрых:
Все, что ищешь, в себе непременно найдешь!






Удивленья достойны поступки творца!
Переполнены горечью наши сердца,
Мы уходим из этого мира, не зная
Ни начала, ни смысла его, ни конца.






Упавший духом гибнет раньше срока.






Хорошо, если платье твое без прорех.
И о хлебе насущном подумать не грех.
А всего остального и даром не надо –
Жизнь дороже богатства и почестей всех.






Часть людей обольщается жизнью земной,
Часть – в мечтах обращается к жизни иной.
Смерть – стена. И при жизни никто не узнает
Высшей истины, скрытой за этой стеной.






Чем за общее счастье без толку страдать –
Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.
Лучше друга к себе привязать добротою,
Чем от пут человечество освобождать.






Чтобы уши, глаза и язык были целы, –
Тугоухим, незрячим, немым надо быть.
Кто достоин в деяньях названия мужа,
Чем сильней, тем способней смиренье принять.






Я научу тебя, как всем прийтись по нраву:
Улыбки расточай налево и направо,
Евреев, мусульман и христиан хвали –
И добрую себе приобретешь ты славу.






Я нигде преклонить головы не могу.
Верить в мир замогильный – увы! – не могу.
Верить в то, что, истлевши, восстану из праха
Хоть бы стеблем зеленой травы, – не могу.
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.






Человек – это истина мира, венец,
Знает это не каждый, а только мудрец.






Не рождается зло от добра и обратно…
Различать их нам взгляд человеческий дан!






Где, когда и кому, милый мой, удавалось
До потери желаний себя ублажить?






Не искавшему путь вряд ли путь и укажут –
Постучись и откроются двери к судьбе!






Ты лучше голодай, чем что попало есть
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.






Страсть не может с глубокой любовью дружить,
Если сможет, то вместе недолго им быть.




Саади (Муслихиддин Абу Мухаммед Абдаллах ибн Мушрифаддин)


(между 1203 и 1210 – 1292 гг.)
персидский поэт,
писатель и мыслитель




В основу всех дел если зло ты кладешь,
Свой корень подрежешь, плода не сберешь.






Всяк, кто живет, уйдет,
Бессмертен только тот,
Кто славу добрую
При жизни обретет.



Гнев сверх меры вызывает страх, а неумеренная ласка уменьшает к тебе уважение в людских глазах. Не будь настолько суров, чтобы всем надоесть, и настолько кроток, чтобы тебе дерзили.
Говори с людьми в соответствии с их разумом.
Говорят, что среди животных лев – высшее, а осел – низшее; но осел, ношу таскающий, поистине лучше, чем лев, людей раздирающий.



Да не увидит дел исхода злого,
Кто никогда не делает дурного.
Злодей же злом повсюду окружен,
Как сам себя язвящий скорпион.



Два человека бесплодно трудились и без пользы старались: тот, кто копил богатство и не пользовался им, и тот, кто учился наукам, но не применял их.
Для невежды нет ничего лучше молчания, но если бы он знал, что для него лучше всего, – не был бы он невеждой.
Думать, что бессильный враг не может вредить, это думать, что искра не может произвести пожара.
Если бы не власть желудка, ни одна птица не попала бы в силки охотника, да и сам охотник не ставил бы силков.
Если мудрец попадает к глупцам, не должен он ждать от них почета, а если глупец болтовней своей победит мудреца, то нет в этом ничего удивительного, ибо камнем можно расколоть алмаз.
Если мудрецу среди невоспитанных людей не удастся сказать слова, не удивляйся: звук лютни не слышен во время грохота барабана, а аромат амбры пропадает от вони чеснока.
Если ты равнодушен к страданиям других, ты не заслуживаешь названия человека.



Знать меру следует во всем, везде.
Знать меру надо в дружбе и вражде.



Из всех даров мира остается только доброе имя, и несчастен тот, кто не оставит даже этого.



Коль вдруг муравьи сообща нападут,
Осилят и льва, как бы ни был он лют.






Коль горе чужое тебя не заставит страдать,
Возможно ль тебя человеком тогда называть?






Коль нет зубов – хлеб разжуешь всегда,
Коль хлеба нет – вот горшая беда!






Кто вечно разжигать вражду людскую любит,
Того в конце концов его ж огонь погубит.






Кто вспыльчиво руку заносит с мечом,
Грызет тот, раскаявшись, руки потом.






Кто доброе сеет – добро его плод,
Кто злое посеет – злодейство пожнет.






Кто злому поможет, тем самым, поверь,
Он людям готовит немало потерь.






Кто опыт отринув, делами вершит –
В грядущем немало увидит обид.






Кто с глупой, порочной связался женой,
Не с женщиной тот сочетался – с бедой.






Лишь тот в совете – солнце, в битвах – лев,
Кто разумом смирять умеет гнев.



Ложь подобна тяжкому удару: если рана и заживет, рубец останется.
Лучше молодой жене стрела в бок, чем старик под боком.
Люди рождаются только с чистой природой, и лишь потом отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.



Молчаливо сидящий в углу, прикусивши язык,
Лучше тех, кто язык за зубами держать не привык.



Мудрец подобен лотку москательщика: молчаливо показывает он свои совершенства; а глупец, как походный барабан: обладает громким голосом, а внутри пуст и ничтожен.
Мускус – то, что обладает ароматом, а не то, о чем москательщик говорит, что это мускус.



Мы не того мужчиною зовем,
Кто яростью сравнится со слоном.
Кто в сильном гневе чепухи не мелет,
«Вот он мужчина», – говорим о нем.



Настоящим другом считаю того человека, который снимает камни и тернии с пути твоего.



Неверного ты другом не зови.
Изменчивый достоин ли любви?



Нежными словами и добротой можно на волоске вести слона.



Не знает тот, кто клевету плетет,
Что клевета потом его убьет.



Не милуй слабого врага, ибо, если он станет мощным, он тебя не помилует.



Не может покоя в стоянке найти,
Кто бросил товарищей в трудном пути.



Не поддавайся на обман врага и не покупай славословий у льстеца; один расставил сеть хитрости, а другой раскрыл глотку жадности.
Не спрашивай друзей о своих недостатках – друзья о них умолчат. Лучше разузнай, что говорят о тебе враги.



Никто не вечен в мире, все уйдет,
Но вечно имя доброе живет.






Подумав как следует, мысль излагай,
А стен без фундамента не воздвигай.



Покуда человек не говорит, неведом дар его, порок сокрыт.
Принимать совет врагов – ошибка, но выслушивать их нужно, чтобы поступить наоборот. Это и будет истинно правильный образ действия.



Разумный властитель всегда терпелив,
И гнева умеет сдержать он прилив.



Свойство старости делать острее шипы и бледнее цветы жизни.



Слабые руки увесистый меч не удержат,
От слабодушных не ждите вы праведных дел.



Сначала испытай, какой ты мужчина, – потом можешь жениться.



С невеждой о науках рассуждать –
Что злак пшеничный в солончак бросать.






Собеседникам не докучай,
Замолкни прежде, чем вскричат «кончай!».



Способность, доблесть – все ничто, пока мы не приложим труд.
Спросили Лукиана: «У кого ты учился вежливости?» – «У невежд, – ответил он, – я воздерживался от речей и поступков, которые мне были в них неприятны».



С тем, кто свои заблужденья возвел в правоту,
Лучше не спорь, нелегко исцелить слепоту.
Сердце такого подобно кривому зерцалу:
Все исказит и в ничто превратит красоту.



Страшен нам укус того врага, что другом кажется среди людей.



Тайны и друзьям поверять нельзя,
Ибо у друзей тоже есть друзья.
Старательно тайны свои береги,
Сболтнешь – и – тебя одолеют враги.



Там, где нужна суровость, – мягкость неуместна… Мягкостью не сделаешь врага другом, а только увеличишь его притязания.



Твой истинный друг, кто укажет в пути
Препятствия все и поможет пройти,
Льстецов причислять опасайся к друзьям.
Тот истинный друг твой, кто честен и прям.



Только терпеливый закончит дело, а торопливый упадет.
Тот, кто дает упрямцу совет, сам нуждается в совете.
Тот, кто не желает поднять упавшего, пусть страшится упасть сам, ибо, когда он упадет, никто не протянет ему руку.
Тот, кто сеет зло, – пожинает раскаяние.



Тот, кто хранит молчанье в шумных спорах,
Мудрее болтунов, на слово скорых.






Ты от зверей отличен слова даром –
Но лучше зверь, коль ты болтаешь даром.



Ум невежды – молчание. Если невежда это понял, он стал наполовину мудрецом.
Ученик, который учится без желания, – это птица без крыльев.
Ученый без трудов – дерево без плодов.
Человек выше животного способностью речи, но он ниже его, если делает недолжное употребление из нее.
Что наспех делается – недолго длится.
Мужество – не в силе руки и не в искусстве владения мечом, мужество – в том, чтобы владеть собой и быть справедливым.

Унсур Аль-Маали (Кей-Кавус)


(1021—1098 гг.)
персидский писатель,
автор книги «Кавус-намэ»

Если хочешь, чтобы тебя ценили по заслугам, сам цени других людей.
Когда будешь делать кому-нибудь добро, заметь, что во время свершения доброго дела получишь такое же удовольствие, какое получит и тот человек.
Повиноваться страсти – не дело разумных.
Итак, если есть у тебя разум, учись чему-нибудь, ибо разум без умения – тело без платья или человек без лица, ведь сказали: образование – лицо разума.
Избегай невежды, считающего себя ученым.
Знай, что ответ дуракам – молчание.
Если не хочешь, чтобы тебя считали безумцем, не ищи того, чего нельзя найти.
Будь красноречивым, но не пустословом, ибо пустословие – то же безумие.
Нет большего бесстыдства, чем выдавать за правду утверждение, ложность которого заведомо известна.
Лучше человеку быть без брата, чем без друзей.
Если хочешь иметь друзей, не будь мстительным.
Друзей чарки за друзей не считай, ибо они – друзья твоей чарки, а не твои друзья.
Одиночество лучше, чем плохой товарищ.
Омой, брат, руки от того друга, который водится с твоими врагами.
Не человек тот, кто не влюбляется.
Старайся не влюбляться под старость.
Если полюбишь, то люби того, кто этого стоит. Незачем быть возлюбленному Птолемеем и Платоном, но нужно, чтобы было у него и немного разума.
Хорошая жена – спасение жизни.
Ревновать жен – значит сделать их несчастными.
Величайшее несчастье – нуждаться в помощи людей, достойных нашего презрения.
Совет, данный кому-либо в присутствии других людей, воспринимается как упрек.
Если не хочешь страдать, не будь завистливым.
Опасайся не гидры о семи головах, а человека о двух языках.
Во время гнева считай для себя обязательным подавлять гнев.
Если хочешь не знать страха, не чини зла.
Двоих надо страшиться: один – это сильный враг, а другой – коварный друг.
У кого речь слаще, у того и благожелателей больше.
И противоядие становится ядом, когда его много.