Человек создан для общества. Он не способен и не имеет мужества жить один.
Оливер Голдсмит
(1728—1774 гг.)
писатель
Всю жизнь я придерживался того мнения, что честный человек, вступивший в брак и воспитавший многочисленное семейство, приносит в тысячу раз больше пользы, чем тот, кто, пожелав остаться холостым, только и знает, что болтать о благе человечества.
Добродетель, которая требует постоянной охраны, едва ли заслуживает часового.
Дружба людей порочных ненадежна; она длится до той лишь поры, покуда служит к взаимной выгоде.
Мы равнодушно принимаем заслуженные комплименты и с признательностью выслушиваем те, на которые, насколько нам известно, мы не имеем никакого права.
Не задавайте мне нелепых вопросов, и я не буду говорить вам неправду.
Нет такого нелепого заблуждения, которое не нашло бы своего защитника.
Характер женщины определяется обыкновенно красотой или безобразием ее лица.
Что такое дружба? Слово, иллюзия, очаровывающая нас, тень, следующая за счастьем и исчезающая в часы несчастья!
Я положил себе за правило никогда не отказывать в беседе никому, кто пожелал бы со мной говорить; ибо, если разговор его хорош, я могу почерпнуть из него что-нибудь для себя, а если плох – могу принести пользу собеседнику.
Женщины – первые воспитательницы рода человеческого.
Не задавай вопросов, и я не буду лгать.
С ним невозможно спорить: если его пистолет дал осечку, он собьет вас с ног рукояткой.
Даниель Дефо
(ок. 1660 – 1731 гг.)
писатель,
политический деятель
В каждом положении отыщется что-нибудь утешительное, если хорошо поискать.
В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.
Все наши сетования по поводу того, чего мы лишены, проистекают от недостатка благодарности за то, что мы имеем.
Добрый советчик может вернуть человека к жизни, он вселяет отвагу в слабодушного и пробуждает в разуме человеческом способность поступать нужным образом.
Дурное употребление материальных благ часто является вернейшим путем к величайшим невзгодам.
К каким только нелепым решениям не приходит человек под влиянием страха! Страх отнимает у нас способность распоряжаться теми средствами, какие разум предлагает нам в помощь.
Нередко тоска по одной утраченной радости может омрачить все прочие услады мира.
Никогда не поздно поумнеть.
Обмануть дьявола не грешно.
…Остаться без друзей – самое горшее, после нищеты, несчастье.
Самая высокая степень человеческой мудрости – это умение приспособиться к обстоятельствам и сохранять спокойствие вопреки внешним грозам.
Страх – болезнь, расслабляющая душу, как расслабляет тело физический недуг.
Страх опасности всегда страшнее опасности, наступившей, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла.
Такова уж человеческая натура: мы никогда не видим своего положения в истинном свете, пока не изведаем на опыте положения еще худшего, и никогда не ценим тех благ, какими обладаем, покуда не лишимся их.
Человек – создание по меньшей мере недальновидное, особенно когда сам берется утверждать, что счастлив, или полагает, что может жить своим умом.
Человеку не хватает мудрости успокоиться на достигнутом.
Голод укрощает даже львов.
Что является спасением для одного, губит другого.
В минуты сомнения, когда человек колеблется, когда он, так сказать, стоит на распутье, не зная, по какой ему дороге идти, и даже тогда, когда он выбрал дорогу и уже готов вступить на нее, какой-то тайный голос удерживает его. Казалось бы, все – природные влечения, симпатии, здравый смысл, даже ясно осознанная определенная цель – зовет его на эту дорогу, а между тем его душа не может стряхнуть с себя необъяснимое влияние неизвестно откуда исходящего давления неведомой силы, не пускающей его туда, куда он был намерен идти. И потом всегда оказывается, что, если б он пошел по той дороге, которую выбрал сначала и которую, по его собственному сознанию, должен был выбрать, она привела бы его к гибели… В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.
Какое игралище судьбы человеческая жизнь! И как странно меняются с переменой обстоятельств тайные пружины, управляющие нашими влечениями! Сегодня мы любим то, что завтра будем ненавидеть; сегодня ищем то, чего завтра будем избегать. Завтра нас будет приводить в трепет одна мысль о том, чего мы жаждем сегодня.
Самюэл Джонсон
(1709—1784 гг.)
писатель и лексикограф
Благими намерениями дорога в ад вымощена.
Богатство, быть может, порождает больше обвинительных приговоров, чем преступлений.
Больному следует приложить немало усилий, чтобы не быть негодяем.
Больше всего на свете женщины завидуют нашим порокам.
Брак может быть несчастлив лишь постольку, поскольку несчастна жизнь.
Вежливость – это одно из тех качеств, которое можно оценить по достоинству, лишь испытав неудобство от его отсутствия.
Величайшее искусство жизни заключается в том, чтобы выиграть побольше, а ставить поменьше.
Во всех изречениях точность приходится в известной мере приносить в жертву краткости.
Вот что значит принципиальный человек! В церкви не был уже много лет, но, проходя мимо, обязательно снимет шляпу.
Время и деньги – самое тяжкое бремя в жизни, поэтому самые несчастные из смертных – это те, у кого и того, и другого в избытке…
Все мы живем в надежде кому-нибудь угодить.
Все мы любим порассуждать на тему, которая нас нисколько не занимает.
В семьдесят семь лет пора стать серьезным.
Всякая самокритика – это скрытая похвала. Мы ругаем себя для того только, чтобы продемонстрировать свою непредвзятость.
В том, что непосредственно не связано с религией или моралью, опасно долгое время быть правым.
В этом мире еще многое предстоит сделать и немногое узнать.
Где начинается секретничанье или тайна, там не далек порок иль плутовство.
Гений чаще всего губит себя сам.
Гордость от сознания того, что тебе доверяют тайну, основной повод для ее разглашения.
Грусть лишь умножает самое себя. Так давайте же выполним свой долг и будем веселы.
Даже из шотландца может выйти толк – если отловить его молодым.
Даже остроумия ради никогда не следует выставлять себя в невыгодном свете, собеседники от души посмеются вашей истории, но, при случае, могут ее вам припомнить и вновь посмеяться – уже над вами.
Дилемма критика: либо обидеть автора, сказав ему правду, либо, солгав, унизить себя самого.
Для такого мелкого существа, каким является человек, мелочей быть не может. Только придавая значение мелочам, мы добиваемся великого искусства поменьше страдать и побольше радоваться.
Для усердия и искусства мало невыполнимого.
Доброта в нашей власти; увлечение – нет.
Доверие к самому себе – первое необходимое условие великих начинаний.
Доказательство подсказывает нам, на чем следует сосредоточить наши сомнения.
Если б не наше воображение, в объятиях горничной мы были бы так же счастливы, как и в объятиях герцогини.
Если бы боль не следовала за удовольствием, кто бы терпел ее?
Если ваш знакомый полагает, что между добродетелью и пороком нет никакой разницы, после его ухода нелишне пересчитать чайные ложки.
Если во второй раз пишешь на ту же самую тему, то поневоле противоречишь сам себе.
Если вы бездельничаете, избегайте одиночества; если же одиноки – не бездельничайте.
Если вы хотите обидеть мало-мальски образованного человека, не называйте его негодяем; скажите лучше, что он дурно воспитан.
Если хочешь любить долго, люби рассудком, а не сердцем.
Есть люди, которые всю свою жизнь не могут отвыкнуть от своей молодости.
Есть люди, с которыми мы охотно порвали бы, однако нам не хотелось бы, чтобы они порвали с нами.
Желания необходимы, чтобы жизнь постоянно находилась в движении.
Жизнь – это та пилюля, которую невозможно проглотить, не позолотив.
Жить – значит непрерывно двигаться вперед.
Зависть – постоянная потребность ума, редко поддающаяся лечению культурой и философией.
Завтрашний день – это старый плут, который всегда сумеет вас провести.
Закон есть высшее проявление человеческой мудрости, использующее опыт людей на благо общества.
Запоминать умеет тот, кто умеет быть внимательным.
Затруднение чаще всего – дитя лени.
Знание бывает двух видов. Мы сами знаем предмет – или же знаем, где найти о нем сведения.
Знание предмета для поэта то же, что прочность материала для архитектора.
Искусство афоризма заключается не столько в выражении какой-то оригинальной или глубокой идеи, сколько в умении в нескольких словах выразить доступную и полезную мысль.
Истина – это корова, которая не дает скептикам молока, предоставляя им доить быков.
Истинная цена помощи всегда находится в прямой зависимости от того, каким образом ее оказывают.
Истинное удовлетворение похвала доставляет лишь в том случае, если в ней во всеуслышание повторяется то, что шепчет нам на ухо гордыня…
Как бы быстро ни летело время, оно движется крайне медленно для того, кто лишь наблюдает за его движением.
Как правило, взаимная неприязнь – это прямое следствие намечавшейся симпатии.
Как правило, мужчине приятнее видеть накрытый к обеду стол, чем слышать, как его жена говорит по-гречески.
Клевета – это месть трусов.
Когда мужчина, который был очень несчастлив в браке, женится вновь сразу после смерти жены – это торжество надежды над опытом.
Когда мясник говорит вам, что сердце его обливается за родину кровью, он знает, что говорит.
Красота без доброты умирает невостребованной.
Кто хочет честно пройти свою жизнь, должен в молодости иметь в виду, что когда-нибудь он будет стариком, а в старости помнить, что и он когда-то был молод.
Легче переносить зло, чем причинять его; по той же причине бывает легче чувствовать себя обманутым, чем не доверять.
Лицемерят не ради удовольствия.
Логика – это искусство приходить к непредсказуемому выводу.
Любовь – это мудрость дурака и глупость мудреца.
Любопытство – одно из самых непреложных и очевидных свойств мощного интеллекта.
Люди не подозревают об ошибках, которых не совершают.
Можете мне поверить: по-настоящему навредить себе способны только мы сами.
Мы любим заглядывать через границы, которые не намерены нарушать.
Надо быть круглым идиотом, чтобы писать не ради денег.
Наше воображение переносится не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Независимо от того, по какой причине вас оскорбили, лучше всего не обращать на оскорбление внимания – ведь глупость редко бывает достойна возмущения, а злобу лучше всего наказывать пренебрежением.
Некоторые хитрецы выбирают себе жен поглупее, надеясь командовать ими, и всегда ошибаются.
Нельзя ненавидеть человека, над которым можно посмеяться.
Немного в мире найдется людей, у которых тирания не вызывала бы восторга.
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Нет на свете занятия более невинного, чем зарабатывать деньги.
Ничто так не способствует развитию скромности, как сознание собственной значимости.
Обездоленные лишены сострадания.
Обет – западня для добродетели.
Основное достоинство человека – умение противостоять себе самому.
От тлетворного дыхания критиков не задохнулся еще ни один гений.
От человека, которого невозможно развеселить, добрых дел ждать не приходится.
Ощущать свое умственное превосходство – это такое удовольствие, что не найдется ни одного умного человека, который променял бы ум на состояние, каким бы огромным оно ни было.
Перечитайте ваши собственные сочинения, и если вам встретятся превосходно написанные строки, безжалостно их вычеркивайте.
Писатели – вот истинная слава нации.
Писатель талантлив, если он умеет представить новое привычным, а привычное – новым.
Плохо, когда человеку не достает разума; но плохо вдвойне, когда ему недостает души.
Поверьте, если человек говорит о своих несчастьях, значит, тема эта доставляет ему определенное удовольствие – ведь истинное горе бессловесно.
Пока автор жив, мы оцениваем его способности по худшим книгам; и только когда он умер – по лучшим.
По любви обычно женятся лишь слабые люди.
По-настоящему принципиальны только самые непрактичные люди.
Посулы авторов – то же, что обеты влюбленных.
Похвала и лесть – это два гостеприимных хозяина; только первый поит своего гостя вдоволь, а второй спаивает.
Почему-то мир так устроен, что о свободе громче всех кричат надсмотрщики негров.
Праздной жизнью я живу не столько потому, что люблю общество, сколько потому, что избегаю самого себя.
Пример всегда воздействует сильнее, чем проповедь.
Примечания часто необходимы – но необходимость эта вынужденная.
Природа наделила женщину огромной властью, и нет поэтому ничего удивительного, что законы эту власть ограничивают.
Причина наших несчастий – не в сокрушительном ударе судьбы, а в мелких ежедневных неурядицах.
Просьбу, с которой обращаются робкие, неуверенные в себе люди, легко отклонить, ибо проситель словно бы сам сомневается в ее уместности.
Пусть лучше некоторые будут счастливы, чем никто, как это случилось бы при установлении полного равенства.
Разговор между стариком и молодым обычно кончается презрением и жалостью с обеих сторон.
Разнообразие – неисчерпаемый источник удовольствия.
Самая удачная беседа – это та, подробности которой на следующий день забываются…
Самолюбие – скорее заносчиво, чем слепо; оно не скрывает от нас наши просчеты, однако убеждает нас в том, что просчеты эти со стороны незаметны.
Семейное счастье – предел самых честолюбивых помыслов.
Скорбь – один из видов праздности.
Совет оскорбителен – не потому, что изобличает не замеченную нами ошибку, а потому, что другие, оказывается, знают нас не хуже, чем мы сами.
Создается впечатление, что все, сделанное умело, далось легко – не потому ли набивший руку художник отступает в тень?
Старость обычно хвастлива и склонна преувеличивать давно ушедшие в прошлое события и поступки.
Счастье – ничто, если его не с кем разделить, и очень немногое, если оно не вызывает зависти.
Там, где начинаются тайны, недалеко и до обмана.
Те, с кем мы делили радости, вспоминаются с удовольствием; тех же, с кем мы вместе переносили тяготы, – с нежностью.
Только рискуя честью, можно стремиться к почестям.
Тот, кто не чувствует боли, не верит в ее существование.
Тот, кто переоценивает себя, недооценивает других, а недооценивая, угнетает.
То, что написано без усилий, читается, как правило, без удовольствия.
То, что нельзя исправить, не следует и оплакивать.
Уважения мы оказываем ровно столько, сколько его требуют.
Умным хочет быть всякий; те же, кому это не удается, почти всегда хитрят.
Упрямое безрассудство – последнее прибежище вины.
Хранить свой секрет – мудро, но ждать, что его будут хранить другие, – глупо.
Человек, который не любит себя сам, не заслуживает и нашей любви.
Человек подчинится любой власти, которая освободит его от тирании своеволия и случайности.
Человеку в несчастье всегда кажется, что вы мало сочувствуете ему.
Чем больше я знаю людей, тем меньшего от них жду. Поэтому теперь добиться от меня похвалы гораздо легче, чем раньше.
Чем меньше недостатков у нас, тем терпимее мы относимся к недостаткам других.
Честность без знаний – слаба и бессмысленна, а знания без честности – очень опасны.
Что такое история человечества как не предлинное повествование о невоплотившихся замыслах и несбывшихся надеждах?
Я буду стремиться увидеть страдания мира, ибо зрелище это совершенно необходимо для счастья.
Язык – одежда мыслей.
Я не знаю ничего более приятного и поучительного, чем сравнивать опыт с ожиданием или отмечать разницу между идеей и реальностью.
Я никогда не испытывал желания побеседовать с человеком, который написал больше, чем прочел.
Безгрешный: лишенный возможности грешить.
В вашем труде много хорошего и оригинального, но то, что в нем хорошо, не оригинально, а то, что оригинально, нехорошо.
Вино плохо еще и тем, что заставляет нас принимать слова за мысли.
Воспоминания и предвидения заполняют почти все настоящее время.
Вся жизнь есть не что иное, как средство не думать о смерти.
Для великих и благородных умов любопытство – первая и последняя страсть.
Для поэта нет ничего бесполезного.
Думая о каких-либо произведениях долго, публика приучается думать о них верно.
Если человек утомлен Лондоном, значит, он утомлен жизнью.
Если юноша или человек средних лет, уходя, не может вспомнить, куда он положил свою шляпу, никто не обратит на это внимания; но если то же самое случится с человеком почтенного возраста, люди начнут пожимать плечами и говорить: «Да, с памятью у него совсем плохо».
Жизнь есть движение от желания к желанию, а не от обладания к обладанию.
Женщины постоянно завидуют нашим грехам; если они не так порочны, как мы, то не по собственному выбору, а потому, что мы им запрещаем.
Завтра – большой обманщик, и его обман никогда не теряет прелести новизны.
Задавать вопросы – плохой тон в беседе джентльменов.
Захватывающая история редко бывает совершенно правдивой.
Из всех видов шума музыка – наименее неприятный.
Каждый автор может рассчитывать на похвалу, но лексикограф может надеяться лишь на то, что избежит порицания.
Ирландцы – честный народ: доброго слова друг о друге не скажут.
Каждый из нас лентяй – или надеется стать им.
Каждый человек имеет право говорить то, что он считает правдой, а каждый другой человек имеет право поколотить его за это. Мученичество – вот критерий.
Кастрировать: изъять неприличные части книги.
Когда встречаются два англичанина, они заводят разговор о погоде.
Когда человек знает, что через две недели его повесят, это замечательно способствует концентрации мыслей.
Когда мне льстит тот, кому льстят все, я по-настоящему счастлив.
Когда мужчина говорит, что женщина доставила ему удовольствие, он не имеет в виду беседу.
Круглые числа всегда лгут.
Кто хвалит каждого, не хвалит никого.
Лошадь, умеющая считать до десяти, – замечательная лошадь, но не замечательный математик.
Лучше жить богатым, чем умереть богатым.
Люди более постоянны в своей ненависти, чем в любви.
Люди редко читают книги, которые им подарили.
Люди сделают все что угодно, просто чтобы иметь возможность об этом поговорить.
Мужчины знают, что женщины обладают превосходством над ними, и потому выбирают самых слабых и самых невежественных. Думай они иначе, они не боялись бы женщин, знающих столько же, сколько они сами.
Музыка – единственное безгрешное чувственное наслаждение.
Мы склонны верить тем, кого не знаем, потому что они нас никогда не обманывали.
Надежда есть разновидность счастья и, может быть, единственное счастье, возможное в этом мире.
Насколько легко дается мне воздержание, настолько же тяжело – умеренность.
Не задумывайся об уходе из этого мира прежде, чем мир будет сожалеть о твоем уходе.
Нет ничего слишком незначительного для такого незначительного создания, как человек.
Нигде так сильно не ощущаешь тщетность людских надежд, как в публичной библиотеке.
Никто не достиг величия благодаря подражанию.
Никто никогда ничего бы не сделал, если б сперва опроверг все возражения.
Обычная похвала дается взаймы, а лесть – это подарок.
Он был настолько учтив со всеми и каждым, что никто не был благодарен ему за это.
Он был по-новому глуп, и поэтому многие признали его великим. (О поэте Томасе Грее).
Он неверующий в том же смысле, что и собака; иначе говоря, он просто никогда не думал об этом.
Патриотизм – последнее прибежище негодяя.
Печально, но правда: теперь я знаю почти столько же, сколько знал в восемнадцать лет.
Повторный брак – это триумф надежды над опытом.
Подобно тому как мир есть цель войны, праздность есть конечная цель занятости.
Позвольте мне смеяться с мудрым и обедать с богатым.
Покровитель – это тот, кто равнодушно взирает на тонущего в волнах человека и, когда тот достигает берега, обременяет его своей помощью.
Потерянный рай – это книга, которую, однажды закрыв, уже очень трудно открыть.
Поэт может воспевать многих женщин, на которых он побоялся бы жениться.
Предрассудки не имеют разумных оснований, поэтому их нельзя опровергнуть разумными доводами.
Путы привычек обычно слишком слабы, чтобы их ощутить, пока они не станут слишком крепки, чтобы их разорвать.
Словари все равно что часы. Даже самые плохие лучше, чем никакие, и даже от самых лучших нельзя ожидать абсолютной точности.
Стоит ли жизнь того, чтобы жить? Это вопрос для эмбриона, не для мужчины.
Стыд – это страх перед людьми, совесть – страх перед Богом.
Супружество таит в себе немало мучений, но целибат не таит в себе никаких удовольствий.
Так как писать умели главным образом мужчины, все несчастья на свете были приписаны женщинам.
Тот, кого автор спрашивает, какого он мнения о его книге, подвергается пытке и не обязан говорить правду.
У меня есть две очень серьезные причины не публиковать список моих подписчиков: во-первых, я потерял все имена; во-вторых, я потерял все деньги.
Удовольствие, которое доставляет нам хороший собеседник, вовсе не зависит ни от его знаний, ни от его добродетели.
Цитаты из античных авторов – пароль образованных людей по всему свету.
Человек весьма склонен жаловаться на неблагодарность тех, кто его перерос.
Человек предпочтет, чтобы о нем рассказывали сто неправд, чем одну неприятную правду.
Человек, который гостит у другого неделю, на неделю превращает его в раба.
Человеческому уму свойственно перелетать не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Чтобы усилить свой аргумент, нужно повысить голос.
Я живу, чтобы писать, и пишу, чтобы жить.
Я терпеть не могу человечество, потому что считаю себя одним из лучших его представителей и знаю, насколько я плох.
Я скорее доверю свои деньги безрукому, который физически не может украсть, чем человеку с самыми высокими принципами.
Я не желал бы жить с человеком, который лжет, когда трезв, и которого надо налить вином, чтобы вырвать у него слова правды.
Превосходство некоторых людей – чисто местное. Они велики, потому что окружающие их слишком малы.
Печаль может быть устранена любыми средствами, кроме пьянства.
Если человек на своем жизненном пути не приобретает себе новых знакомых, он скоро оказывается одиноким.
Красное вино – напиток для мальчишек, портвейн – для мужчин; но тот, кто стремится быть героем, должен пить бренди.
Мышь: животное, путь которого усеян упавшими в обморок женщинами.
Филипп Додридж
(1702—1751 гг.)
общественный деятель
Если вас никто не любит, будьте уверены, – это ваша вина.
Джон Локк
(1632—1704 гг.)
философ и политический деятель
Бесцельно со стороны воспитателя говорить об обуздании страстей, если он дает волю какой-либо собственной страсти; и бесплодными будут его старания искоренить в своем воспитаннике порок или непристойную черту, которые он допускает в себе самом.
Вежливость – первая и самая приятная добродетель.
Великое искусство научиться многому – это браться сразу за немногое.
…Вещи бывают добром и злом только в отношении удовольствия и страдания. Добром мы называем то, что способно вызвать или увеличить наше удовольствие… Злом… называем то, что способно причинить нам или увеличить какое-нибудь страдание…
Гимнастика удлиняет молодость человека.
Волю и желание нельзя смешивать… Я хочу действия, которое тянет в одну сторону, в то время как мое желание тянет в другую, прямо противоположную.
Двадцать проступков можно простить скорее, чем одно нарушение правды.
Девять десятых тех людей, с которыми мы встречаемся, являются тем, что они есть – добрыми или злыми, полезными или бесполезными – благодаря воспитанию.
Действия людей – лучшие переводчики их мыслей.
Дурные примеры, несомненно, действуют сильнее хороших правил.
Едва ли есть что-либо более нужное для знания, для спокойной жизни и для успеха всякого дела, чем умение человека владеть своими мыслями.
Если строгость и приводит к исцелению от скверной наклонности, то этот результат часто достигается за счет насаждения другого, еще худшего и более опасного недуга – душевной пришибленности.
Есть два вида неблаговоспитанности: первый заключается в робкой застенчивости, второй – в непристойной небрежности и непочтительности в обращении. И того и другого можно избегнуть соблюдением одного правила: не быть низкого мнения ни о себе, ни о других.
Зависть есть беспокойство души, вызванное сознанием того, что желательным нам благом завладел другой, который, по нашему мнению, не должен обладать им раньше нас.
Истинное мужество выражается в спокойном самообладании и в невозмутимом выполнении своего долга, невзирая ни на какие бедствия и опасности.
Истинное мужество готово встретиться с любой опасностью и остается непоколебимым, какое бы бедствие ни угрожало.
Красноречие обладает, подобно прекрасному полу, такими значительными прелестями, что не терпит нападок на себя. И было бы бесполезно бранить искусство обманывать, когда людям нравится такого рода обман.
Мужество – страж и опора всех остальных добродетелей, и тот, кто лишен мужества, вряд ли может быть твердым в исполнении долга и проявить все качества истинно достойного человека.
Ничто не проникает так незаметно и глубоко в душу человека, как пример: какую бы дурную черту люди не проглядели в себе и не прощали себе самим, она может внушать им только отвращение и стыд, когда выступает перед ними в других людях.
…Не всегда краснеют, когда испытывают стыд, представляющий собой беспокойство ума при мысли о том, что совершено нечто неприличное или такое, что уменьшит уважение к нам со стороны других.
Насмешка – это наиболее утонченный способ выставить недостатки других.
Нет большей грубости, чем прерывать другого во время его выступления.
Никому еще не удавалось быть настолько хитрым, чтобы скрыть это свое качество.
Никто не знает силы своих способностей, пока он не испытал их.
Ничто так не прекрасно для глаза, как правда для ума; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь.
Нравственные правила нуждаются в доказательствах, следовательно, они не врождены.
Обучение наукам способствует развитию добродетели в людях с хорошими духовными задатками; в людях, не имеющих таких задатков, оно ведет лишь к тому, что они становятся еще более глупыми и дурными.
Основа всякой добродетели и всякого достоинства заключается в способности человека отказываться от удовлетворения своих желаний, когда разум не одобряет их.
От правильного воспитания детей зависит благосостояние всего народа.
Порок не в том, чтобы иметь желания, а в неумении подчинить их правилам разума; дело не в том, испытываете ли вы или не испытываете самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них.
Память – это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Притворство пытается исправить природные недостатки. Цель его – нравиться, но оно никогда ее не достигает.
Скажите страстно влюбленному мужчине, что возлюбленная обманывает его, представьте ему двадцать свидетелей неверности его возлюбленной, и можно держать пари, ставя десять против одного, что несколько любезных слов ее опровергнут все свидетельства обвинителей.
Создавайте лишь немного законов, но следите за тем, чтобы они соблюдались.
Страх есть беспокойство души при мысли о будущем зле, которое, вероятно, на нас обрушится.
Счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, к которому мы способны, а несчастье – наивысшее страдание.
У лжи постоянная спутница – хитрость.
Я не могу признать полезным для ребенка какое бы то ни было наказание, при котором стыд пострадать за совершенный проступок не действует на него сильнее, чем само страдание.
В дурно воспитанном человеке смелость принимает вид грубости; ученость становится в нем педантизмом; остроумие – шутовством, простота – неотесанностью, добродушие – льстивостью.
Хитрость есть только отсутствие разума: не будучи в состоянии достигнуть своих целей прямыми путями, она пытается их добиться плутовскими и окольными путями; и ее беда заключается в том, что хитрость помогает лишь один раз, а потом всегда лишь мешает.
Логика есть анатомия мышления.
Не вправе наказывать ребенка тот, кого ребенок не любит.
Наставнику легче командовать, чем учить.
Бернард Мандевиль
(1670—1733 гг.)
писатель
Волнение, вызываемое страхом, пропорционально не опасности, а нашему предчувствию беды, которой мы опасаемся, будь она реальна или воображаема.
В тот самый момент, когда зло перестало бы существовать, общество должно было бы прийти в упадок.
Если мы хорошо воспитаны, то не страдаем ни от каких ограничений в наших чувственных удовольствиях.
Милосердием называется такая добродетель, благодаря которой любовь, питаемая нами к самим себе, переносится на других, не связанных с нами узами дружбы или родства, и даже на совершенно неизвестных нам людей, перед которыми у нас нет никаких обязательств и от которых мы не надеемся ничего получить и ничего не ждем.
Мы часто испытываем стыд и краснеем за других только потому, что иногда принимаем слишком близко к сердцу дела других.
Противоположностью чести является бесчестье, или позор, который заключается в плохом мнении и презрении других.
Стыдом можно назвать печальное размышление о нашей собственной недостойности, вытекающее из опасения, что другие либо заслуженно презирают нас, либо могли бы презирать, если бы всё знали.
Только добродетельные люди способны наслаждаться истинными удовольствиями.
Тот, кто не имеет сострадания, жесток.
Честь есть не что иное, как хорошее мнение о нас других людей.
Хорошо воспитанный человек может желать, и даже страстно желать похвал и уважения от других, но хвала, высказанная ему прямо в лицо, оскорбляет его скромность.
Мари Монтегю
(1690—1762 гг.)
писательница
Вежливость ничего не стоит, но приносит много.
Нет развлечений дешевле чтения книг и нет удовольствия более длительного.
Александр Поп
(1688—1744 гг.)
поэт
Болезнь – своего рода преждевременная старость.
Большинство женщин не имеет характера: они или блондинки, или брюнетки; это лучший способ различать их.
Большинство людей ищет общества не столько с целью слушать, сколько говорить.
В каждом человеке ровно столько тщеславия, сколько ему недостает ума.
Всем глупцам не терпится осмеять кого-нибудь.
Все мы плывем по волнам океана; разум служит нам компасом, а страсти – ветром, гонящим нас.
Каждый человек отличается от другого и с каждым днем отличается от себя.
Когда люди, старея, становятся добродетельными, они просто-напросто приносят Богу в жертву остатки дьявола.
Молчание есть лоск дураков и хитрость мудреца.
Надежда, сопровождающая нас всю жизнь, не покидает нас даже в час смерти.
Наиболее доверчивы самые серьезные люди.
Недостаток скромности есть недостаток ума.
Нет микроскопа, который бы так увеличивал, как глаза человека, любующегося собой.
Ошибаться – свойство человека, прощать – свойство богов.
Покупать книги только потому, что они выпущены известным издателем, все равно, что покупать совсем не приходящийся впору костюм только потому, что сшит он известным портным.
Приходить в гнев – значит вымещать на себе ошибки другого.
Силу уму придают упражнения, а не покой.
Слова подобны листьям: дерево, производящее их очень много, приносит очень мало плодов.
Стараться подействовать на пошлого человека мягкою и тонкою речью, все равно что пытаться обтесывать каменную глыбу бритвою.
Тот, кто лжет, не отдает себе отчета в трудности своей задачи, ибо ему предстоит еще двадцать раз солгать, чтобы поддержать первую ложь.
Цветистость слога в рукописи и речах похожа на васильки во ржи, которые гуляющему нравятся, а добивающемуся пользы бывают только в тягость.
Человек бывает настолько самонадеян, насколько он ограничен пониманием.
Что считается добродетелью в женщине, очень разнится с тем, что под этим подразумевается у мужчин. Очень хорошая женщина представляла бы собою очень жалкого мужчину.
Божественное право королей – править плохо.
Во всех партиях, сообществах, сектах самые невежественные в то же время – самые фанатичные.
Девятая заповедь гласила: Блаженны не ожидающие ничего, ибо не разочаруются.
За всю свою жизнь я ни разу не встречал человека, который не снес бы горестей ближнего, как истинный христианин.
Лучшее правительство то, которое управляет меньше всего.
Море соединяет страны, которые оно разделяет.
Наши взгляды как наши часы: все они показывают разное время, но каждый верит только своим.
Мы бы меньше удивлялись тому, что наши соседи водятся с дурной компанией, если бы помнили, что люди обычно ищут компанию не столько для того, чтобы слушать, сколько для того, чтобы говорить.
Некоторые люди так ничему и научаются, потому что понимают все слишком быстро.
О том, как мало значения Господь придает богатству, можно судить по тому, каким людям он его дал.
Партийность – всего лишь безумие многих ради выгоды некоторых.
Публика – дура. (Сказано в 1737 г.)
Я умираю от сотни хороших симптомов.
Ошибаться – человечно, прощать – божественно.
Партийность – это умоисступление многих ради выгоды некоторых.
Сэмюэл Ричардсон
(1689—1761 гг.)
писатель,
создатель европейского семейно-бытового романа
Берегите время: это – ткань, из которой сделана жизнь.
Джонатан Свифт
(1667—1745 гг.)
писатель,
политический деятель
А что, если церкви – это усыпальницы не только для мертвых, но и для живых?
Болезни старости ослабляют нашу привязанность к жизни по мере того, как мы приближаемся к смерти.
Большинство браков несчастно потому, что молодые жены плетут сети, в то время как им следовало бы позаботиться о клетках.
Большинство мужчин любят лесть потому, что сами они ценят себя невысоко; с женщинами все наоборот.
Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.
Власть – такое же искушение для монарха, как вино или женщины для молодого человека, как взятка – для судьи, деньги – для старика и тщеславие для женщины.
В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство.
В спорах, как на войне, слабая сторона разжигает костры и устраивает сильный шум, чтобы противник решил, будто она сильней, чем есть на самом деле.
В старости умный человек занят тем, что пытается избавиться от того недомыслия и безрассудства, которые он совершил в молодости.
Всякий, кто способен вырастить два колоска пшеницы на том месте, где раньше рос только один… заслуживает высшей похвалы человечества, для своей страны он делает гораздо больше, чем все политики вместе взятые.
Всякое правительство, действующее без согласия тех, кем оно правит, – вот исчерпывающая формула рабства!
Выдержки, извлечения и прочая подобны зажигательным стеклам – они собирают лучи ума и знания, рассеянные в произведениях писателей, и силою и живостью сосредоточивают эти лучи в сознании читателей.
Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари.
Говорить, что человек обязан верить в Бога, – не только неверно, но и неразумно.
Давно известно, что те, кому отводят вторые места, имеют неоспоримое право на первое.
Достоинство, положение, богатство в каком-то смысле необходимы старикам, чтобы молодежь соблюдала дистанцию и не вздумала издеваться над их преклонными годами.
Дурная компания подобна собаке, которая пачкает тех, кого больше всех любит.
Если бы на небесах богатство почиталось ценностью, его бы не давали таким негодяям.
Если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять ее и в свой адрес.
Если со мной держатся на расстоянии, я утешаю себя тем, что мой недоброжелатель от меня так же далеко, как и я от него.
Есть только один способ появления книги (как, кстати, и их авторов) на свет божий – и десятки тысяч способов этот мир навсегда покинуть.
Женщине не нужно много ума, – так, нам довольно, если попугай отчетливо произнесет хотя бы несколько слов.
Жить иногда имеет смысл чужим умом, но полагаться можно только на свой.
За все утехи и развлечения нам воздастся сполна страданиями и тоской – это все равно, что до времени промотать накопленные сбережения.
Заговоры, составляемые мелкими умами против человека, явившегося в свет со славою, только удостоверяют гениальность этого человека.
Законы как паутина, в которой запутывается мелкая мошка, а не шмели и осы.
Из свиного уха шелкового кошелька не сошьешь.
Казалось бы, ложь – такая простая и общедоступная вещь, а между тем я ни в одном разговоре ни разу не слышал, чтобы даже самые умудренные лжецы удачно соврали трижды кряду.
Как же можно рассчитывать, что человечество способно внять совету, если его не хватает даже на то, чтобы внять предостережению?
Как человека можно распознать по обществу, в котором он вращается, так о нем можно судить и по языку, которым он выражается.
Клевета наносит удары обыкновенно достойным людям, так черви предпочтительно набрасываются на лучшие фрукты.
Книги – дети разума.
Когда врачи говорят о религии, они уподобляются мясникам, рассуждающим о жизни и смерти.
Когда кто-то заметил одному весьма влиятельному лицу, что народ недоволен, тот ответил: «Подумаешь, несколько ослов сидят в кофейне да несут вздор, а им уж кажется, будто их болтовня – глас народный».
Когда мы стремимся к чему-то, это что-то представляется нам исключительно в положительном свете; но вот цель достигнута, и теперь уже в глаза бросаются лишь отрицательные стороны нашего предприятия.
Коль скоро великий смысл нашей религии в единении духовного и человеческого, как странно бывает видеть некоторые духовные трактаты, начисто лишенные человеколюбия.
Критика – налог, который великий человек платит публике.
Кроме действительных болезней мы подвержены множеству болезней мнимых.
Кто станет отрицать, что все люди отчаянные правдолюбы, – ведь они так откровенно и чистосердечно раскаиваются в своих ошибках, при этом не проходит и дня, чтобы они не противоречили сами себе.
Лесть, говорят, пища глупых, между тем сколько умных людей готовы от времени до времени отведать хоть глоток этой пищи.
Лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.
Любимым развлечением мужчин, детей и прочих зверей является потасовка…
Людей, которые пользуются всеми благами жизни, ничего не стоит вывести из себя; доставить им удовольствие куда труднее.
Менее всего мудрец одинок тогда, когда находится в одиночестве.
Мне никогда не доводилось видеть, слышать или читать в книгах, чтобы духовенство пользовалось в христианской стране любовью. Завоевать симпатию у народа могут лищь те священники, которые подвергаются преследованиям.
Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.
Мы религиозны ровно настолько, чтобы уметь друг друга ненавидеть.
Мы так привязаны друг к другу только потому, что страдаем от одних и тех же болезней.
Наблюдательность – это память старика.
Настоящую сатиру никто не принимает на свой счет.
Нас часто обвиняют в том, что мы не замечаем своих собственных слабостей, но много ли, скажите, таких, которые бы знали свои сильные стороны? Они подобны земельной породе, которая не ведает, что скрывает в себе золотую жилу.
Не было еще ни одного мудрого человека, который хотел бы помолодеть.
Невозможно представить себе, чтобы такое естественное, необходимое и универсальное явление, как смерть, задумывалось Небесами в виде наказания человечеству.
Некоторые, стремясь искоренить предрассудок, истребляют заодно добродетель, честность и религию.
Никто не стремится получать советы, зато деньги получать горазды все, – выходит, деньги лучше, чем советы.
Ничто так не нарушает расчеты, как неудача, сопровождаемая чувством стыда и вины.
Нужное слово в нужном месте – вот наиболее точное определение стиля.
Нытье – та дань, которая больше всего угодна небесам; это и наиболее искреннее проявление нашей набожности.
Обещания даются только затем, чтобы их нарушать.
О лошадях говорят, что «их сила – во рту и в хвосте». Это же, по сути, можно сказать и про женщин.
Отдаваться гневу часто все равно, что мстить самому себе за вину другого.
Отсутствие веры – это тот недостаток, который необходимо либо преодолеть, либо скрыть.
Партия – это безумие многих ради выгоды единиц.
Похоже, что религия с возрастом впала в детство, и теперь, как и в детстве, ее необходимо подкармливать чудесами.
При том, как легко прощаем мы себе наши дурные поступки, мелкие страсти, как старательно скрываем немощь нашего тела, не мудрено, что и к собственной глупости мы относимся снисходительно.
Причина великих событий, как и источники великих рек, часто бывает очень мала.
Пусть одарен Фортуной вдруг
Наш недруг, талым бы не друг;
Мы первое стерпеть готовы,
Но не переживем второго.
Религия – болезнь души.
Самую большую и самую искреннюю часть наших молитв составляют жалобы.
Сатира – своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Слоны всегда изображаются меньшими, чем они есть на самом деле; блохи же – всегда большими.
Старики и кометы почитаются по одной и той же причине: и у тех, и у других длинные бороды; и те, и другие владеют даром предсказания.
С умом – как с бритвой: острый, он ранит других; притупившись – самого себя.
Тот, кто, казалось, добился всего в жизни, находится обыкновенно в том состоянии, когда неудобства и огорчения заслоняют радости и утехи.
Тщеславие скорее есть признак ничтожества, нежели величия.
То, что люди зловредны, меня никогда не удивляло, но вот то, что им не стыдно, мне кажется странным.
Убежденность – необходимое качество для проповедников и ораторов, ибо тот, кто поверяет свои мысли толпе, преуспеет тем вернее, чем больше верит в них сам.
Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.
У писателей вошло в привычку называть наш век «переломным», у художников – «грешным».
Человека можно заставить (деньгами или угрозой) ходить в церковь – но не более того.
Чем человек душевнее, тем он бездушнее.
Что может быть смехотворнее, чем зрелище катящегося по улицам катафалка?
Хотя разум, по воле Провидения, должен управлять нашими чувствами, в двух решающих моментах земного существования чувства все же берут верх над разумом. Таково, во-первых, желание воспроизвести себе подобных – ни один здравомыслящий человек никогда бы не женился, прислушайся он к голосу рассудка, и, во-вторых, страх перед смертью, что также противоречит здравому смыслу: если бы человек не поддавался чувствам, он бы ненавидел жизнь и хотел бы, чтобы она поскорее кончилась или никогда бы не начиналась.
Что проку клеймить трусов позором – ведь, страшись они позора, они не были бы трусами; смерть – вот достойная казнь, ее они боятся больше всего.
Чужого превосходства вид
Нас раздражает и гневит,
А дружба лишь тогда прелестна,
Когда сравненье с другом лестно.
Я не отвечаю перед Богом за те сомнения, что зародились в моей душе, ибо сомнения эти – следствие того разума, который сам Он в меня вложил.
Я сетую на то, что колода плохо перемешана, только до тех пор, пока мне не придет хорошая карта.
Я склонен думать, что в Судный день ни умному, с его пренебрежением к нравственности, ни глупцу, гнушающемуся веры, равно не поздоровится, ибо пороки эти неискупимы; так, просвещенность и невежество кончат одинаково…
В глазах света вы будете молодой и красивой лишь несколько лет; а в глазах своего супруга – лишь несколько месяцев. (Из «Письма к юной леди о ее замужестве».)
В молодости мне казалось, что весь мир, как и я, только и говорит что о последней новой пьесе.
В ораторском искусстве величайшее мастерство – скрыть мастерство.
Вверх лезут в той же позе, что и ползают.
Венера, прекрасная и добросердечная женщина, была богиней любви; Юнона, женщина ужасно сварливая, – богиней брака; и они всегда люто враждовали между собой.
Видения есть искусство видеть невидимое.
Вообще говоря, я питаю ненависть и отвращение к животному, называемому человеком; но я сердечно люблю Джона, Питера, Томаса и так далее.
Вы невинны, как дьявол в двухлетнем возрасте.
Вы, молодые, думаете, что старики глупы; а мы, старики, знаем, что молодые глупы.
Дай вам бог жить все дни вашей жизни.
Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний.
Если б она ела золото, он бы кормил им ее.
Если число книг и законов будет расти так же, как в последние пятьдесят лет, то, боюсь, в будущем каждый станет ученым или же каждый станет юристом.
Жалобы – наше самое обильное приношение небесам и самая искренняя часть нашей набожности.
Каждый хочет жить долго, но никто не хочет стареть.
Когда люди на старости лет становятся добродетельны, они всего лишь посвящают Богу то, чем побрезговал дьявол.
Когда старики, собравшись в своей компании, вспоминают случаи из своей молодости, мы начинаем думать, насколько же те времена были счастливее нынешних.
Когда я читаю книгу, все равно умную или глупую, мне кажется, что она живая и разговаривает со мной.
Людовик XIV, король Франции, посвящает свою жизнь тому, чтобы превратить свое доброе имя в великое.
Многие прилагают больше усилий для того, чтобы скрыть свой ум, чем чтобы скрыть свою глупость.
Много правды говорится в шутку.
Мы достаточно набожны, чтобы ненавидеть друг друга, но недостаточно набожны, чтобы любить друг друга.
Не спеши говорить «нет», пока тебя не спросили.
Некая леди, имевшая любовников и нескольких детей, говорила своему супругу, что он как тот человек из притчи, который жнет, где не сеял.
Никогда не следует стыдиться признать, что мы были не правы: ведь тем самым мы, в сущности, говорим, что сегодня мы умнее, чем были вчера.
Что делают в раю, мы не знаем; зато мы точно знаем, чего там не делают: там не женятся и не выходят замуж. [3670]
Одна из вершин Парнаса была посвящена Бахусу, другая – Аполлону.
Она невинна, как нерожденный младенец.
Она так похожа на своего мужа, словно сотворена из его рта.
Политический лжец отличается от обычного в одном существенном отношении: у него обычно короткая память.
Помоги себе сам, и друзья тебя больше полюбят.
Понедельник – воскресный день для священника.
Превосходные слова! Любопытно, где вы их украли?
Ревнителей нравственной чистоты одолевают грязные фантазии.
Себялюбие одних не позволяет им доставлять радость другим. Себялюбие других целиком сводится к доставлению радости самим себе. В этом заключается большое различие между добродетелью и пороком.
Спор – беседа наихудшего сорта.
Таверна – это место, где безумие продают бутылками.
Хотя людей упрекают в том, что они не знают своих слабостей, они, пожалуй, столь же мало знают свои сильные стороны.
Честное слово, это так хорошо сказано, словно я сам это сказал!
Адам Смит
(1723—1790 гг.)
шотландский экономист и философ,
крупнейший представитель классической политэкономии
Бестселлер – позолоченная гробница посредственного дарования.
Великая тайна воспитания – направлять честолюбие на подходящие предметы.
Всякий расточитель – враг общества, всякий бережливый человек – благодетель.
Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды, самые опасные.
Наше уважение к общим правилам нравственности и есть собственно чувство долга.
Пустые и малодушные люди нередко обнаруживают перед своими подчиненными и перед тем, кто не смеет выказать им сопротивления, припадки гнева и страсти и воображают, что выказали этим свое мужество.
Самообладание в минуту гнева не менее высоко и не менее благородно, как и самообладание в минуту страха.
Сколько дней труда, сколько ночей без сна, сколько усилий ума, сколько надежд и страхов, сколько долгих жизней усердного изучения вылиты здесь в мелких типографских шрифтах и стиснуты в тесном пространстве окружающих нас полок.
Счастье посещает нас в разных видах и почти неуловимо, но я чаще видел его среди маленьких детей, у домашних очагов и в деревенских домиках, чем в других местах.
Только крайне малодушный и крайне пустой человек может находить удовольствие в похвалах, которых, как ему хорошо известно, он не заслужил.
Тщеславие есть не что иное, как несвоевременная попытка получить громкую известность, прежде чем мы заслужили ее.
Характер каждого человека оказывает влияние на счастье прочих людей, смотря по тому, имеет он свойство приносить им вред или пользу.
Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результаты несправедливости.
Тобайас Джордж Смоллетт
(1721—1771 гг.)
писатель
…Я не знаю ничего равноценного подлинной дружбе умного человека – какая это редкая драгоценность.
Мы, моряки, трудимся ради денег, как лошади, и тратим их, как ослы.
Факты – упрямая вещь.
Ричард Стиль (Стил)
(1672—1729 гг.)
писатель,
создатель нравоописательной журналистики в Англии
Каждый человек – творец собственного благополучия.
Меч и огонь менее разрушительны, чем болтливый язык.
Прекрасным дополнением к искусству жить и умирать была бы книга об искусстве стариться, которая учила бы людей, как постепенно отказываться от своих претензий, от свойственных юности удовольствий и ухаживаний по мере того, как надвигаются возраст и болезни.
Джон Толанд
(1670—1722 гг.)
философ
…Изменения в частях не влекут за собой никакого изменения Вселенной… Потеряв одну какую-нибудь форму, вещь тотчас же облекается в другую, она как бы исчезает со сцены в одном костюме, с тем чтобы тотчас же появиться в другом. И это обусловливает вечную юность и силу мира, который не знает дряхлости и упадка…
Генри Филдинг
(1707—1754 гг.)
писатель,
классик литературы Просвещения
Счастлив тот, кто считает себя счастливым.
Люди чересчур хитрые часто делают промахи, воображая других умнее или, лучше сказать, хитрее, чем они суть на самом деле.
Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть.
Лесть всегда нам нравится, когда она касается качеств, которых нам недостает. Скажите дураку, что он очень умен, и плуту, что он честнейший человек в свете, и они заключат вас в свои объятия.
Любить того, кто очевидно нас ненавидит, не в природе человека.
Вероломный друг – самый опасный враг.
Истинная честь не может терпеть неправду.
Величайшее утешение во всех моих горестях в том и состоит, что никакие враги не властны отнять у меня совесть, а я никогда не стану таким врагом себе, что нанесу ей ущерб.
Никакие выгоды, достигнутые ценой преступления, не могут вознаградить потерю душевного мира.
Ошибочное милосердие не только слабость, но граничит с несправедливостью и весьма пагубно для общества, потому что поощряет порок.
Человек беспристрастный и вдумчивый никогда не торопится произнести свой приговор.
Дурные книги могут так же испортить нас, как и дурные товарищи.
Клевета – оружие более ужасное, чем шпага, так как наносимые ею раны всегда неизлечимы.
Люди глупые не всегда безопасны: у них хватает ума сказать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы оскорбить или оклеветать ближнего.
Клевета со стороны некоторых господ – такая же хорошая рекомендация, как похвала со стороны других.
Безутешное горе и бурная радость действуют на человека почти одинаково, а когда они обрушиваются на нас врасплох, то могут вызвать такое потрясение и замешательство, что мы часто лишаемся всех своих способностей.
Гораздо полезнее уметь предсказывать поступки людей при тех или иных обстоятельствах на основании их характера, чем судить об их характере на основании их поступков.
Наряду с законами государственными есть еще законы совести, восполняющие упущения законодательства.
Всеобщий мир царил бы на земле, если бы не было понятий «мое» и «твое».
Есть женщины, в характере которых самолюбие господствует в такой сильной степени, что всякую похвалу, о ком бы она ни была сказана, они конфискуют в свою пользу.
Есть много женщин, которые кричат при виде мыши или крысы, а способны отравить мужа или, что еще хуже, довести его до того, что он отравится.
…Ревность та же подагра: если эти недуги в крови, никогда нельзя быть уверенным, что не разразятся вдруг, и часто это случается по ничтожнейшим поводам, когда меньше всего этого ожидаешь.
Филип Дормер Стенхоп Честерфилд
(1694—1773 гг.)
писатель и государственный деятель
Благодарность – это тяжкое бремя, лежащее на нашей несовершенной природе.
Бог свидетель, нам нелегко приходится в этой жизни, и терпение – это единственный способ жить по крайней мере не хуже.
В вопросах брака и религии я не советчик – не хочу, чтобы из-за меня люди мучились и на земле, и на небе.
Веди спокойную жизнь – и ты умрешь со спокойной совестью.
Вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них никакие знания, никакое совершенство не предстают в надлежащем свете. Без них ученый обращается в педанта, философ – в циника, военный – в грубого скота, так что и с тем, и с другим, и с третьим неприятно даже встречаться.
В злословии, как и в краже, виноватым считается потерпевший.
В погоне за похвалой лучшая приманка – скромность.
Все люди судят о нас по нашей наружности и манерам и только немногие – по нашим душевным качествам.
Всякая похвала, если она не заслужена, становится жестокой насмешкой и даже больше того – оскорблением и всего нагляднее обличает людские пороки и безрассудства.
Всякий, кто спешит, тем самым демонстрирует, что дело, за которое он взялся, ему не по зубам.
Дети и придворные ошибаются много реже, чем родители и монархи.
Добродетель есть не что иное, как красота духовная.
Доказывая свое мнение и опровергая другие, если они ошибочны, будь сдержан как в словах, так и в выражениях.
Если когда-нибудь я поумнею, никто, никогда не увидит меня смеющимся.
Если кто уверяет, что выпил шесть или восемь бутылок вина за один присест, то из одного только милосердия я буду считать его лжецом, не то мне придется думать, что он – скотина.
Если тебе приятно, когда люди внимательны и чутки к твоему настроению, вкусам и слабостям, можешь быть уверен, что внимательность и чуткость, которые ты в подобных случаях выкажешь другим, будут им также приятны.
Если можешь, будь умнее других, но не показывай этого.
Если ты нащупал в человеке какую-то характерную черту, ни в коем случае не доверяй ему в том, что этой черты касается.
Если ты хочешь понравиться людям, обращайся к чувствам, умей ослепить взгляды, усладить и смягчить слух, привлечь сердце. И пусть тогда разум их попробует что-нибудь сделать тебе во вред.
Если угождаешь, угождай каждому по-своему.
Женская красота и мужской ум большей частью пагубны для их обладателей…
Женщины гораздо больше похожи друг на друга, чем мужчины; все они, в сущности, тщеславны и похотливы.
Знания могут придать человеку вес, но только воспитанность может придать ему блеск, а людей видящих гораздо больше, нежели способных взвесить.
Знания – это убежище и приют, удобные и необходимые нам в преклонные годы, и если мы не посадим дерева, пока мы молоды, то, когда мы состаримся, у нас не будет тени, чтобы укрыться от солнца.
Интерес к внутренней сути и презрение к внешнему виду – таковы должны быть отношения между разумным человеком и его книгами.
Истинное остроумие – качество столь редкое, что многие им восхищаются, большинство к нему стремится, все его боятся, а если ценят, так только в себе самом.
Каждое потерянное мгновение – потерянное дело, потерянная польза.
Каждый человек ищет истину, но только одному Богу известно, кто ее нашел.
Каждый человек чувствителен к располагающему обращению, приятной манере говорить и непринужденной учтивости, а все эти качества готовят почву для того, чтобы были благосклонно встречены достоинства более высокие.
Кажущееся незнание часто является самой необходимой частью мирового знания.
Как в дружбе, так и во вражде поставь определенные границы доверчивости твоей и неприязни: пусть первая не доходит до того, чтобы стать опасной, а вторая – непримиримой.
Как движение возбуждает аппетит, так труд возбуждает жажду удовольствий.
Какого бы ты сам ни был мнения о своих достоинствах, не выставляй их напоказ в обществе, не следуй примеру тех хвастливых людей, которые стараются повернуть разговор именно так, чтобы предоставилась возможность их выказать. Если это подлинные достоинства, люди о них неминуемо узнают и без тебя и тебе же это будет гораздо выгоднее.
Когда заметишь, что противник твой горячится, положи конец спору какой-нибудь шуткой.
Когда тебя похвалят, обдумай хорошенько, заслуживаешь ли ты похвалы; если не заслуживаешь, то, значит, тебя осмеяли.
Конечная цель красноречия – убеждать людей.
Кто сам говорит о своих достоинствах, тот смешон, но кто не сознает их – глуп.
Куда бы мы ни шли, репутация наша – неважно, хорошая ли, дурная – нас обязательно опередит.
Ложь и коварство – прибежище глупцов и трусов.
Ложь – порождение злобы, трусости или тщеславия.
Лучшая защита от дурных манер – хорошее воспитание.
Люди, к светскому общению не привыкшие, по неопытности выдают своим видом то, о чем не распространяются на словах.
Люди ненавидят тех, кто дает им почувствовать их более низкое положение.
Министры – как солнце. Чем они ярче, тем сильнее обжигают.
Молодой человек должен быть благоразумным, не стараясь им казаться; старик должен казаться благоразумным, хотя бы и не был таким.
Молодые люди столь же склонны считать себя мудрыми, сколь пьяные – трезвыми.
Мудрый человек живет своим умом и своим кошельком.
Мысли лучших умов всегда становятся в конечном счете мнением общества.
Надо уметь молчать вообще обо всем, что имеет значение лишь для тебя одного.
На свете нет ничего более безрассудного, чем полугнев и полудоверие.
Не верьте тому, кто, едва успев познакомиться с вами, вдруг, без всякого видимого повода, воспылает к вам горячей любовью.
Не доверяй тем, кто полюбил тебя от всего сердца после первого же знакомства и без всякой видимой причины. Остерегайся также всех тех, кто стыдится высших добродетелей, выдавая их за свои слабости.
Недостаточно иметь заслуги, надо уметь людям понравиться.
Неполноценность наших друзей доставляет нам немалое удовольствие.
Никогда не доказывай своего мнения громко и с жаром, даже если в душе ты убежден в своей правоте, – выскажи его скромно и спокойно, ибо это единственный способ убедить.
Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе, – вот самый верный способ нравиться людям.
От перевода страдают все, кроме епископа.
Первый признак высокого ума есть снисходительность.
Подлинная дружба созревает медленно и расцветает только там, где люди действительно доказали ее друг другу.
Позаботься о пенсе, а уж фунт позаботится о себе сам.
Политики не питают ни любви, ни ненависти. Они руководствуются не чувствами, а интересом.
Поношение, клевета никогда не ополчаются против непогрешимости; клевета преувеличивает, но не возникает на пустом месте.
Пороки заимствованные – самые неприятные из всех и самые непростительные.
Праздность – один из способов самоубийства.
Праздность – удел слабых умов.
Предрассудки – наша любовница; разум же, в лучшем случае, – жена: мы часто слышим его голос, но редко к нему прислушиваемся.
Прокладывай дорогу к разуму человека через его сердце. Дорога, ведущая непосредственно к разуму, сама по себе хороша, но, как правило, она несколько длиннее и, пожалуй, не столь надежна.
Пусть мудрецы говорят все что угодно, но от одной крайности можно избавиться лишь впав в другую.
Радуйся жизни, наслаждайся каждой минутой ее – ведь удовольствия кончаются раньше, чем жизнь.
Рана заживает быстрей, чем оскорбление.
Сами женщины не созданы для забот; их предназначение в том, чтобы брать на себя наши заботы.
Самый глупый человек на свете испытывает те же чувства, что и самый умный.
Сдержанность – черта крайне неприятная, несдержанность – крайне опасная.
Скромность – самый надежный способ удовлетворить наше тщеславие.
Скрыть правду там, где это нужно, – и благоразумно и непредосудительно, тогда как солгать – в любом случае – и низко и глупо.
Советы редко принимаются с благодарностью; те, кто больше всего в них нуждается, реже всего ими пользуется.
Сознание своего достоинства делает умного человека более скромным, но вместе с тем и более стойким.
Сочинители афоризмов, в большинстве своем, красоту мысли ставят выше точности и справедливости.
С подозрением относись к тем, кто во всеуслышание превозносит какую-то добродетель…
Старательно избегай всякой дружбы с дураками и плутами, если в отношениях с такими людьми вообще применимо слово «дружба».
С тем, кто молчит, – молчат, с тем, кто рассказывает все, – тоже молчат.
Стиль – одежда мысли.
Те, кто громче всего требуют свободы, хуже всего ее переносят.
Терпение совершенно необходимо деловому человеку, ведь многим гораздо важнее не заключить с вами сделку, а поговорить по душам.
То, что нравится тебе в других, понравится и другим в тебе.
Трудно даже вообразить, сколько у тщеславия разнообразных способов отклониться от поставленной цели.
Трудно сказать, кто глупее, – тот ли, кто говорит всю правду до конца, или тот, от кого вообще никогда не услышать правды.
Тщеславие вызывает отвращение у всех по той простой причине, что оно всем без исключения свойственно, а два тщеславия не сойдутся никогда.
У каждого человека есть свои стремления, свое честолюбие; разница только в том, что у людей глупых честолюбие тоже бывает глупым и устремлено не туда, куда следует, у людей же умных честолюбие законно и достойно всяческой похвалы.
Умный человек иногда торопится, но ничего не делает второпях.
Учись опускаться до уровня тех, среди которых находишься.
Физические недуги – это тот налог, который берет с нас наша окаянная жизнь; одни облагаются более высоким налогом, другие – более низким, но платят все.
Хитрость – тайное прибежище бездарности.
Хорошее воспитание надежнее всего защищает человека от тех, кто плохо воспитан.
Храни свои знания, подобно часам, во внутреннем кармане, не демонстрируй их, как демонстрируют часы, без всякого повода, с тем лишь, чтобы показать, что они у тебя есть.
Часто нужнее скрывать презрение, чем злобу: обиды еще могут быть забыты, но презрение никогда не прощается.
Частый и громкий смех есть признак глупости и дурного воспитания.
Человек воспитанный умеет говорить с нижестоящими людьми без заносчивости, а с вышестоящими – уважительно и непринужденно.
Честолюбие человека умного и порядочного заключается в том, чтобы выделиться среди других своим добрым именем и быть ценимым за свои знания, правдивость и благородство – качества, которые нигде не могут быть куплены, а могут быть приобретены только теми, у кого ясная голова и доброе сердце.
Чтобы завоевать расположение женщины, требуется одна и та же лесть; чтобы понравиться мужчине – всякий раз разная.
Чтобы управлять человечеством, нельзя его переоценивать – так оратор, если он хочет полюбиться публике, должен презирать ее.
Быть правым – сомнительное удовольствие. Удовольствие – суметь доказать, что другие не правы.
В политике, как и в торговле, необходимо иметь доброе имя. Ни в той, ни в другой обманывать много раз невозможно.
Георг I был добропорядочным тупым немцем; он и не хотел, и не умел играть роль короля, которая заключается в том, чтобы блистать и угнетать. Каким было бы счастьем для Европы, да и для всего мира, если бы на свете не было королей более великих, нежели он!
Значение любовных утех сильно переоценено: поза нелепая, удовольствие кратковременное, а последствия самые пагубные.
Лесть – это низкопробная монета, но при дворе без нее нельзя обойтись, это карманные деньги для каждого.
Личную привязанность министры ценят гораздо больше, чем приверженность своей партии.
Надо полагать, что если у человека разумного нет желания нравиться, то у него вообще нет никаких желаний, ибо он не может не знать, что без этого он ничего не добьется.
Об английском короле Георге II: Никто его не оплакивал, но нельзя, однако, сказать, что в его адрес не раздавалось никаких похвал: его хвалили за то, что он умер.
Несовершенство – вот что нам нравится в наших друзьях.
Постарайся быть умнее других, но никогда не давай им этого почувствовать.
При дворе люди обнимаются, не будучи знакомы; не будучи друзьями, оказывают друг другу взаимные услуги и вредят друг другу без ненависти.
Природа, должно быть, не создавала еще женщины, настолько уродливой, чтобы она могла остаться совершенно равнодушной к похвале, воздаваемой ее наружности.
Самое полезное из всех искусств – искусство нравиться.
Человеку, который ничего о себе не рассказывает или рассказывает все, никто ничего не доверит.
Самыми надежными шпионами всегда будут не те люди, которым посол платит, а те, которых он сумел привлечь к себе на службу ловкостью своей и обхождением и которые шпионами себя отнюдь не считают.
Хорошие манеры состоят из маленьких жертв.
Никогда не придерживай людей за пуговицу или руку, чтобы они тебя выслушали: если тебя не хотят слушать, лучше придержи свой язык.
Праздность – утеха глупых.
Если мужчине хочется, чтобы его считали умнее, чем он есть на самом деле, а женщине – чтобы ее считали красивее, заблуждение это благотворно для них обоих и безобидно для окружающих. И я предпочел бы сделать их своими друзьями, потакая им, нежели своими врагами, стараясь, и притом напрасно, вывести их из этого заблуждения.
Антони Эшли Купер Шефтсбери
(1671—1713 гг.)
философ, эстетик и моралист
Все разумные люди исповедуют одну религию. Правда, они не говорят, какую именно.
Всякое увлечение сменяется меланхолией.
Если люди терпят разговоры о своих пороках – это лучший признак того, что они исправляются.
Из всех связей, возникающих между людьми, самой непостоянной, самой запутанной и изменчивой является связь между писателем и читателем.
Истинная гуманность и доброта скрывают горькую правду от любящих глаз.
Какой бы эфемерной ни была моя жизнь, каким бы беспорядочным ни был юмор, в ней заложенный, я не знаю ничего более значимого, ничего более материального, чем я сам.
Когда человек ладит с самим собой, он ладит и с миром.
Мнительное себялюбие и низость – вечные спутники нашего страха.
Найдется ли на свете хотя бы один человек, который пал настолько низко, чтобы отказаться от собственных удовольствий?
Наши манеры, как и наши лица, пусть даже самые прекрасные, должны отличаться друг от друга.
Наши первые мысли обыкновенно лучше вторых; собственные взгляды всегда лучше благоприобретенных и позаимствованных у казуистов.
Общество чрезвычайно способствует развитию нашего воображения. Фантазии наши расцветают за столом столь же пышно, как цветы на хорошо взрыхленной клумбе.
Постоянство – самый изобретательный способ сделаться дураком.
Серьезность – в самой природе обмана.
Счастливая жизнь измеряется не большим или меньшим числом солнц, которые мы лицезреем, не большим или меньшим числом вздохов, которые мы издаем, или же пищи, которую мы поглощаем, – но тем, хорошо ли мы жили, сделали ли свое дело и покинули ли этот мир с улыбкой на устах.
Считается, что истина способна выдержать все, однако нет для нее испытания тяжелей, чем насмешка. Только если истина выдержала испытание насмешкой, она по праву может считаться истиной.
Тот, кто оказывается настоящим другом, – тот и настоящий человек, тот не остается в долгу и перед обществом.
Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне.
Философ!.. Разъясни мне, что есть жизнь, и как я должен прожить ее, чтобы, когда она подойдет к концу, когда живительный источник иссякнет, не вскричать в сердцах «Суета сует!», не проклинать и не жаловаться, что, дескать, «жизнь столь мимолетна». В самом деле, почему мы жалуемся и на быстротечность, и на долготу жизни? Может ли тщеславие, одно лишь тщеславие, принести счастье? И может ли человек пережить свои несчастья?
Хорошо воспитанным считает себя каждый.
Юмор – единственное истинное испытание серьезности, а серьезность – юмора. Ведь предмет, который не выдерживает насмешки, подозрителен, а шутка, которая не выдерживает серьезного исследования, – пустое зубоскальство.
Джонатан Эдвардс
(1703—1758 гг.)
писатель,
мыслитель,
религиозный философ
Никаких идей, мыслей, умственных процессов не может возникнуть, пока разум не получит какого-то начального толчка от ощущения.
Духовная красота бесконечно прекраснее всех других, и поэтому тела, будучи лишь тенями сущего, должны обладать очарованием, говорящим о красоте духовной. Такой тип красоты принадлежит природе и превосходит искусство, сотворенное человеком.
Почти все люди, даже те, которые кажутся крайне несчастными, любят жизнь. Им трудно перенести мысль, что этот прекрасный и восхитительный мир навсегда погаснет для их очей. Знание того, что каждый прожитый нами миг прекрасен, даже если мы и не обращаем на это особого внимания, а лишь испытываем некое удовольствие, принуждает нас, если мы поставлены перед выбором, предпочесть жизнь, полную страданий и невзгод, ее утрате.
Дэвид Юм
(1711—1776 гг.)
философ,
историк, экономист
Аффекты любви и ненависти всегда сопровождаются благожелательностью и гневом…
Благая цель может сообщить ценность только таким средствам, которые достаточны и действительно ведут к цели.
Было бы бесполезно наказывать человека за глупость или убеждать его, чтобы он был мудрым и проницательным, хотя те же самые наказания и убеждения могут оказать значительное влияние, если дело касается справедливости и несправедливости.
В жалости всегда есть примесь любви или нежности, а в злорадстве – примесь ненависти или гнева.
…Все, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение…
Дружба – это спокойная и тихая привязанность, направляемая и укрепляемая привычкой, возникающей из долгого общения и взаимных обязательств.
…Если единственным мотивом наших действий является желание показать свою свободу, значит, мы никак не можем освободиться от уз необходимости.
Если какой-нибудь поступок добродетелен или порочен, это является лишь признаком определенного душевного качества или характера; он должен проистекать из постоянных принципов нашего духа, распространяющихся на все поведение человека и входящих в его личный характер.
Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.
Злорадство… есть ничем не вызванное желание причинить зло другому лицу, чтобы путем сравнения с собственным положением испытать удовольствие.
Когда религиозность соединяется со страстью к чудесному, тогда конец всякому здравому смыслу, и свидетельство людей теряет всякий авторитет.
…Любовь есть не что иное, как желание счастья другому лицу…
Мы порицаем всякий обман, всякое нарушение слова, потому что считаем, что свобода и широта общения между людьми находятся в полной зависимости от верности обещаниям.
…Неподдельная, искренняя гордость, или самоуважение, если только она хорошо скрыта и в то же время действительно обоснована, безусловно должна быть характерна для человека чести…
…Ничто не может быть более похвальным, чем сознание собственного достоинства в тех случаях, когда мы действительно обладаем ценными качествами.
Ничто не свободно так, как мысль человека.
Обычно счастье покровительствует смелым и предприимчивым, но ничто не внушает нам большую смелость, чем хорошее мнение о самих себе.
Самая строгая мораль позволяет нам чувствовать удовольствие при мысли о великодушном поступке…
Сами по себе поступки, если они не проистекают из какого-либо постоянного принципа… не имеют значения для нравственности.
…Себялюбие… порождает правила справедливости и является первым мотивом соблюдения последних.
Склонность к радости и к надежде – истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии – настоящее несчастье.
Тот счастлив, кто живет в условиях, соответствующих его темпераменту, но тот более совершенен, кто умеет приспосабливать свой темперамент к любым условиям.
У нас нет иных мотивов, которые побуждали бы нас исполнять обещания, кроме чувства долга. Если бы мы думали, что обещаниям не присуща нравственная обязательность, мы не чувствовали бы склонности соблюдать их.
Услуга, оказанная нам, приятна главным образом потому, что льстит нашему тщеславию и свидетельствует о добром расположении и уважении к нам лица, ее оказавшего.
Хотя природные способности и нравственные качества в общем находятся на одном уровне, однако между ними существует то различие, что первые почти не меняются посредством искусственного воздействия, тогда как вторые, или по крайней мере поступки, проистекающие из них, могут быть изменены при помощи таких мотивов, как награды и наказания, одобрение и порицание.
Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.
Эдуард Юнг
(1683—1765 гг.)
поэт
Время, затраченное впустую, есть существование; время, употребленное с пользой, есть жизнь.
Отсрочка – это воровка времени.
Германия
Иоганн Себастьян Бах
(1685—1750 гг.)
композитор и органист
Цель музыки – трогать сердца.
Иоганн Иоахим Винкельман
(1717—1768 гг.)
историк искусства,
основоположник эстетики классицизма
Боязнь пустого пространства часто заставляет закрыть стены; и заменяют эту пустоту пустые картины, лишенные мысли.
В искусстве речи трудно не много сказать, а мало сказать.
В местностях, где процветали искусства, рождались и самые прекрасные люди.
Здание может стать и быть прекрасным и без украшений благодаря одним своим пропорциям.
Кисть, которую водит художник, должна быть обмочена в разуме, подобно тому как грифель Аристотеля, о котором кто-то сказал: он дает больше думать, чем показывать глазу.
Рисунок для художника – то же, что для оратора у Демосфена: он должен быть на первом, на втором и на третьем месте.
Художник должен начертить план свой с огнем, но выполнить его с хладнокровием.
Подобно тому как в глубине море всегда остается спокойным, какая бы буря ни возникала на его поверхности, – так выражение греческих статуй при всех страстях обнаруживает великую и спокойную душу.
Иоганн Вольфганг Гёте
(1749—1832 гг.)
поэт и мыслитель
Без авторитета человек не может существовать, и все же авторитет несет с собою столько же заблуждений, сколько истины.
Без спешки, но и без отдыха.
Все законы созданы стариками и мужчинами. Молодые и женщины хотят исключений, старики – правил.
Всегда лучше высказываться прямо, что думаешь, и не заботиться о множестве доказательств: сколько мы их ни приведем, они будут лишь вариациями наших мнений, а противники не слушают ни мнений, ни доказательств.
Гипотезы – это колыбельные, которыми учитель убаюкивает учеников.
Гипотезы – это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово.
Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема.
Говорят, что числа правят миром. Нет, они только показывают, как правят миром.
Гораздо легче найти ошибку, чем истину.
Дилетанты, сделав все, что в их силах, обыкновенно говорят себе в оправдание, что работа еще не готова.
Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении.
Если бы можно было отменить смерть, мы бы не имели ничего против; а вот отменить смертную казнь будет трудно. Если это случится, нам придется от случая к случаю ее восстанавливать.
Есть книги, из которых можно узнать обо всем, и ничего не понять.
Есть люди, которые никогда не ошибаются, потому что не хотят делать.
Здравый смысл есть гений человечества.
Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растет сомнение.
К назойливости юных дилетантов следует относиться снисходительно, в зрелом возрасте они станут подлинными почитателями искусства и его мастеров.
Каждый слышит лишь то, что понимает.
Каждый человек от скудости ума старается воспитать другого по собственному подобию.
Каким образом человек может познать самого себя? Для этого он должен не созерцать, а действовать. Попробуй исполнить свой долг, и ты увидишь сразу, чего ты стоишь.
Кто достиг высот образования, должен заранее предположить, что большинство будет против него.
Кто не знает чужих языков, тот ничего не знает о собственном.
Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.
Кто чувствует собственную привлекательность, тот и становится привлекательным.
Лирика должна быть в частностях немного простовата.
Математики как французы: все, что вы им говорите, они переводят на свой язык, и это тотчас же становится чем-то совершенно иным.
Мы, в сущности, учимся у тех книг, о которых не в состоянии судить. Автору книги, о которой мы можем судить, следовало бы учиться у нас.
Нас манит высота, но не ступени к ней; обратя взор на вершину, мы предпочитаем идти равниной.
Наши противники опровергают нас по-своему: повторяют свое мнение и не обращают внимания на наше.
Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки.
Некоторые поэты похожи на медведей, которые всегда сосут собственную лапу.
Некоторые книги, по-видимому, написаны не для того, чтобы из них чем-нибудь научались, а чтобы пустить по свету молву, что и автор кое-чему научился.
Ненависть пристрастна, но любовь еще пристрастнее.
Нет ничего отвратительнее большинства.
Нет ничего страшнее, чем деятельное невежество.
Никогда не следует поверять женщине восторг, внушенный другой женщиной: они слишком хорошо знают друг друга, чтобы считать хоть одну достойной такого исключительного поклонения.
Никто, кроме художника, не может споспешествовать искусству. Меценаты поощряют художника, это справедливо и хорошо; но этим не всегда поощряется искусство.
Переводчик напоминает сводню, которая, расхваливая достоинства прикрытой вуалью красавицы, вызывает непреоборимое желание познакомиться с оригиналом.
Править легко, управлять трудно.
Публика любит, чтобы с нею обходились, как с женщинами, которым говоришь лишь то, что им приятно слышать.
Стать старым – значит уже пуститься в новое предприятие; все обстоятельства изменяются, и необходимо или совершенно прекратить свою деятельность, или осознанно и намеренно взять на себя новую роль.
Суеверия – это поэзия жизни.
Сумма долга супругов друг перед другом не поддается расчету. Этот долг бесконечно велик и может быть выплачен только в вечности.
Счастливый не верит в чудеса.
Тот, кто, осознав, объявляет себя ограниченным, ближе всего к совершенству.
У слабых людей часто бывают революционные убеждения; они думают, что им было бы хорошо, если бы ими не управляли, и не сознают, что они не в силах управлять ни другими, ни собой.
У того, кто решит изучить все законы, не останется времени их нарушать.
Человек должен непоколебимо верить, что непостижимое постижимо, иначе он ничего не сможет исследовать.
Что установлено людьми, то годится не всегда, так как может быть и правым и неправым; а что устанавливают боги, то всегда уместно, и правое и неправое.
Юмор – один из первоэлементов гения, но как только он начинает первенствовать – лишь суррогат последнего; он сопутствует упадочному искусству, разрушает и в конце концов уничтожает его.
Я могу обещать быть искренним, но не могу обещать быть беспристрастным.
Ясность – это правильное распределение света и теней.
Живешь только раз.
Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.
Молодость – недостаток, который быстро проходит.
Теодор Готлиб Гиппель (Хиппель)
(1741—1796 гг.)
писатель
Воспитывать, это значит – будить от сна, растирая снегом то, что замерзло, охлаждать то, что горит.
Если кофе проливается на одежду, это уже не кофе, а грязь.
Жизнь и умение должны помогать друг другу.
Мужчин интересует больше, что о них думают, женщин – что о них говорят.
Неверные друзья – это ласточки, которых встречаешь только летом; это солнечные часы, польза от которых лишь до тех пор, пока светит солнце.
Скромность украшает гордость, как вода гасит пламя. Она подобна кольцу, которое вдевают в нос медведю.
Слава твоя – как тень твоя: то она идет впереди тебя, то следует за тобою; иногда она больше тебя, иногда меньше.
Собственное сознание своей правоты важнее для человека, нежели двое свидетелей его невинности.
У каждого заблуждения своя школа, своя аудитория. Но ни на одно не навалено столько хлама, как на понятие войны.
Полуправда опаснее лжи; ложь легче распознать, чем полуправду, которая обычно маскируется, чтобы обманывать вдвойне.
Иоганн Зёйме
(1763—1810 гг.)
публицист,
просветитель-демократ
Кто болен тем, что не может переносить несправедливость, пусть не выглядывает из окна и запрет дверь своей комнаты. Пожалуй, ему следует также убрать зеркало.
Кто ничего не боится, возможно, станет злодеем; но кто боится слишком многого, наверняка станет рабом.
Народ, который может быть спасен лишь одним-единственным человеком, заслуживает кнута.
Не знаю, в самом ли деле у женщин не меньше рассудка, чем у мужчин, но знаю наверное, что у них куда меньше нерассудительности.
Пока терпение возводят в главнейшую добродетель, у нас всегда будет мало деятельной добродетели. Такой добродетели, по-видимому, не ищут и вожди народов; им годится только добродетель страдательная.
Небо испортило нам землю.
Счастье для деспотов, что одна половина людей не мыслит, а другая не чувствует!
Где было больше всего так называемой «положительной религии», всегда было меньше всего нравственности.
Всякого рода привилегии – это могила для свободы и справедливости.
Кто смерти боится, тот уже не живет.
Если бы мы все обладали разумной гордостью, в мире не было бы столько мерзостей.
Кто унижает окружающих, тот никогда не будет великим сам.
У злых людей нет песен.
Оливер Голдсмит
(1728—1774 гг.)
писатель
Всю жизнь я придерживался того мнения, что честный человек, вступивший в брак и воспитавший многочисленное семейство, приносит в тысячу раз больше пользы, чем тот, кто, пожелав остаться холостым, только и знает, что болтать о благе человечества.
Добродетель, которая требует постоянной охраны, едва ли заслуживает часового.
Дружба людей порочных ненадежна; она длится до той лишь поры, покуда служит к взаимной выгоде.
Мы равнодушно принимаем заслуженные комплименты и с признательностью выслушиваем те, на которые, насколько нам известно, мы не имеем никакого права.
Не задавайте мне нелепых вопросов, и я не буду говорить вам неправду.
Нет такого нелепого заблуждения, которое не нашло бы своего защитника.
Характер женщины определяется обыкновенно красотой или безобразием ее лица.
Что такое дружба? Слово, иллюзия, очаровывающая нас, тень, следующая за счастьем и исчезающая в часы несчастья!
Я положил себе за правило никогда не отказывать в беседе никому, кто пожелал бы со мной говорить; ибо, если разговор его хорош, я могу почерпнуть из него что-нибудь для себя, а если плох – могу принести пользу собеседнику.
Женщины – первые воспитательницы рода человеческого.
Не задавай вопросов, и я не буду лгать.
С ним невозможно спорить: если его пистолет дал осечку, он собьет вас с ног рукояткой.
Даниель Дефо
(ок. 1660 – 1731 гг.)
писатель,
политический деятель
В каждом положении отыщется что-нибудь утешительное, если хорошо поискать.
В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.
Все наши сетования по поводу того, чего мы лишены, проистекают от недостатка благодарности за то, что мы имеем.
Добрый советчик может вернуть человека к жизни, он вселяет отвагу в слабодушного и пробуждает в разуме человеческом способность поступать нужным образом.
Дурное употребление материальных благ часто является вернейшим путем к величайшим невзгодам.
К каким только нелепым решениям не приходит человек под влиянием страха! Страх отнимает у нас способность распоряжаться теми средствами, какие разум предлагает нам в помощь.
Нередко тоска по одной утраченной радости может омрачить все прочие услады мира.
Никогда не поздно поумнеть.
Обмануть дьявола не грешно.
…Остаться без друзей – самое горшее, после нищеты, несчастье.
Самая высокая степень человеческой мудрости – это умение приспособиться к обстоятельствам и сохранять спокойствие вопреки внешним грозам.
Страх – болезнь, расслабляющая душу, как расслабляет тело физический недуг.
Страх опасности всегда страшнее опасности, наступившей, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла.
Такова уж человеческая натура: мы никогда не видим своего положения в истинном свете, пока не изведаем на опыте положения еще худшего, и никогда не ценим тех благ, какими обладаем, покуда не лишимся их.
Человек – создание по меньшей мере недальновидное, особенно когда сам берется утверждать, что счастлив, или полагает, что может жить своим умом.
Человеку не хватает мудрости успокоиться на достигнутом.
Голод укрощает даже львов.
Что является спасением для одного, губит другого.
В минуты сомнения, когда человек колеблется, когда он, так сказать, стоит на распутье, не зная, по какой ему дороге идти, и даже тогда, когда он выбрал дорогу и уже готов вступить на нее, какой-то тайный голос удерживает его. Казалось бы, все – природные влечения, симпатии, здравый смысл, даже ясно осознанная определенная цель – зовет его на эту дорогу, а между тем его душа не может стряхнуть с себя необъяснимое влияние неизвестно откуда исходящего давления неведомой силы, не пускающей его туда, куда он был намерен идти. И потом всегда оказывается, что, если б он пошел по той дороге, которую выбрал сначала и которую, по его собственному сознанию, должен был выбрать, она привела бы его к гибели… В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.
Какое игралище судьбы человеческая жизнь! И как странно меняются с переменой обстоятельств тайные пружины, управляющие нашими влечениями! Сегодня мы любим то, что завтра будем ненавидеть; сегодня ищем то, чего завтра будем избегать. Завтра нас будет приводить в трепет одна мысль о том, чего мы жаждем сегодня.
Самюэл Джонсон
(1709—1784 гг.)
писатель и лексикограф
Благими намерениями дорога в ад вымощена.
Богатство, быть может, порождает больше обвинительных приговоров, чем преступлений.
Больному следует приложить немало усилий, чтобы не быть негодяем.
Больше всего на свете женщины завидуют нашим порокам.
Брак может быть несчастлив лишь постольку, поскольку несчастна жизнь.
Вежливость – это одно из тех качеств, которое можно оценить по достоинству, лишь испытав неудобство от его отсутствия.
Величайшее искусство жизни заключается в том, чтобы выиграть побольше, а ставить поменьше.
Во всех изречениях точность приходится в известной мере приносить в жертву краткости.
Вот что значит принципиальный человек! В церкви не был уже много лет, но, проходя мимо, обязательно снимет шляпу.
Время и деньги – самое тяжкое бремя в жизни, поэтому самые несчастные из смертных – это те, у кого и того, и другого в избытке…
Все мы живем в надежде кому-нибудь угодить.
Все мы любим порассуждать на тему, которая нас нисколько не занимает.
В семьдесят семь лет пора стать серьезным.
Всякая самокритика – это скрытая похвала. Мы ругаем себя для того только, чтобы продемонстрировать свою непредвзятость.
В том, что непосредственно не связано с религией или моралью, опасно долгое время быть правым.
В этом мире еще многое предстоит сделать и немногое узнать.
Где начинается секретничанье или тайна, там не далек порок иль плутовство.
Гений чаще всего губит себя сам.
Гордость от сознания того, что тебе доверяют тайну, основной повод для ее разглашения.
Грусть лишь умножает самое себя. Так давайте же выполним свой долг и будем веселы.
Даже из шотландца может выйти толк – если отловить его молодым.
Даже остроумия ради никогда не следует выставлять себя в невыгодном свете, собеседники от души посмеются вашей истории, но, при случае, могут ее вам припомнить и вновь посмеяться – уже над вами.
Дилемма критика: либо обидеть автора, сказав ему правду, либо, солгав, унизить себя самого.
Для такого мелкого существа, каким является человек, мелочей быть не может. Только придавая значение мелочам, мы добиваемся великого искусства поменьше страдать и побольше радоваться.
Для усердия и искусства мало невыполнимого.
Доброта в нашей власти; увлечение – нет.
Доверие к самому себе – первое необходимое условие великих начинаний.
Доказательство подсказывает нам, на чем следует сосредоточить наши сомнения.
Если б не наше воображение, в объятиях горничной мы были бы так же счастливы, как и в объятиях герцогини.
Если бы боль не следовала за удовольствием, кто бы терпел ее?
Если ваш знакомый полагает, что между добродетелью и пороком нет никакой разницы, после его ухода нелишне пересчитать чайные ложки.
Если во второй раз пишешь на ту же самую тему, то поневоле противоречишь сам себе.
Если вы бездельничаете, избегайте одиночества; если же одиноки – не бездельничайте.
Если вы хотите обидеть мало-мальски образованного человека, не называйте его негодяем; скажите лучше, что он дурно воспитан.
Если хочешь любить долго, люби рассудком, а не сердцем.
Есть люди, которые всю свою жизнь не могут отвыкнуть от своей молодости.
Есть люди, с которыми мы охотно порвали бы, однако нам не хотелось бы, чтобы они порвали с нами.
Желания необходимы, чтобы жизнь постоянно находилась в движении.
Жизнь – это та пилюля, которую невозможно проглотить, не позолотив.
Жить – значит непрерывно двигаться вперед.
Зависть – постоянная потребность ума, редко поддающаяся лечению культурой и философией.
Завтрашний день – это старый плут, который всегда сумеет вас провести.
Закон есть высшее проявление человеческой мудрости, использующее опыт людей на благо общества.
Запоминать умеет тот, кто умеет быть внимательным.
Затруднение чаще всего – дитя лени.
Знание бывает двух видов. Мы сами знаем предмет – или же знаем, где найти о нем сведения.
Знание предмета для поэта то же, что прочность материала для архитектора.
Искусство афоризма заключается не столько в выражении какой-то оригинальной или глубокой идеи, сколько в умении в нескольких словах выразить доступную и полезную мысль.
Истина – это корова, которая не дает скептикам молока, предоставляя им доить быков.
Истинная цена помощи всегда находится в прямой зависимости от того, каким образом ее оказывают.
Истинное удовлетворение похвала доставляет лишь в том случае, если в ней во всеуслышание повторяется то, что шепчет нам на ухо гордыня…
Как бы быстро ни летело время, оно движется крайне медленно для того, кто лишь наблюдает за его движением.
Как правило, взаимная неприязнь – это прямое следствие намечавшейся симпатии.
Как правило, мужчине приятнее видеть накрытый к обеду стол, чем слышать, как его жена говорит по-гречески.
Клевета – это месть трусов.
Когда мужчина, который был очень несчастлив в браке, женится вновь сразу после смерти жены – это торжество надежды над опытом.
Когда мясник говорит вам, что сердце его обливается за родину кровью, он знает, что говорит.
Красота без доброты умирает невостребованной.
Кто хочет честно пройти свою жизнь, должен в молодости иметь в виду, что когда-нибудь он будет стариком, а в старости помнить, что и он когда-то был молод.
Легче переносить зло, чем причинять его; по той же причине бывает легче чувствовать себя обманутым, чем не доверять.
Лицемерят не ради удовольствия.
Логика – это искусство приходить к непредсказуемому выводу.
Любовь – это мудрость дурака и глупость мудреца.
Любопытство – одно из самых непреложных и очевидных свойств мощного интеллекта.
Люди не подозревают об ошибках, которых не совершают.
Можете мне поверить: по-настоящему навредить себе способны только мы сами.
Мы любим заглядывать через границы, которые не намерены нарушать.
Надо быть круглым идиотом, чтобы писать не ради денег.
Наше воображение переносится не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Независимо от того, по какой причине вас оскорбили, лучше всего не обращать на оскорбление внимания – ведь глупость редко бывает достойна возмущения, а злобу лучше всего наказывать пренебрежением.
Некоторые хитрецы выбирают себе жен поглупее, надеясь командовать ими, и всегда ошибаются.
Нельзя ненавидеть человека, над которым можно посмеяться.
Немного в мире найдется людей, у которых тирания не вызывала бы восторга.
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Нет на свете занятия более невинного, чем зарабатывать деньги.
Ничто так не способствует развитию скромности, как сознание собственной значимости.
Обездоленные лишены сострадания.
Обет – западня для добродетели.
Основное достоинство человека – умение противостоять себе самому.
От тлетворного дыхания критиков не задохнулся еще ни один гений.
От человека, которого невозможно развеселить, добрых дел ждать не приходится.
Ощущать свое умственное превосходство – это такое удовольствие, что не найдется ни одного умного человека, который променял бы ум на состояние, каким бы огромным оно ни было.
Перечитайте ваши собственные сочинения, и если вам встретятся превосходно написанные строки, безжалостно их вычеркивайте.
Писатели – вот истинная слава нации.
Писатель талантлив, если он умеет представить новое привычным, а привычное – новым.
Плохо, когда человеку не достает разума; но плохо вдвойне, когда ему недостает души.
Поверьте, если человек говорит о своих несчастьях, значит, тема эта доставляет ему определенное удовольствие – ведь истинное горе бессловесно.
Пока автор жив, мы оцениваем его способности по худшим книгам; и только когда он умер – по лучшим.
По любви обычно женятся лишь слабые люди.
По-настоящему принципиальны только самые непрактичные люди.
Посулы авторов – то же, что обеты влюбленных.
Похвала и лесть – это два гостеприимных хозяина; только первый поит своего гостя вдоволь, а второй спаивает.
Почему-то мир так устроен, что о свободе громче всех кричат надсмотрщики негров.
Праздной жизнью я живу не столько потому, что люблю общество, сколько потому, что избегаю самого себя.
Пример всегда воздействует сильнее, чем проповедь.
Примечания часто необходимы – но необходимость эта вынужденная.
Природа наделила женщину огромной властью, и нет поэтому ничего удивительного, что законы эту власть ограничивают.
Причина наших несчастий – не в сокрушительном ударе судьбы, а в мелких ежедневных неурядицах.
Просьбу, с которой обращаются робкие, неуверенные в себе люди, легко отклонить, ибо проситель словно бы сам сомневается в ее уместности.
Пусть лучше некоторые будут счастливы, чем никто, как это случилось бы при установлении полного равенства.
Разговор между стариком и молодым обычно кончается презрением и жалостью с обеих сторон.
Разнообразие – неисчерпаемый источник удовольствия.
Самая удачная беседа – это та, подробности которой на следующий день забываются…
Самолюбие – скорее заносчиво, чем слепо; оно не скрывает от нас наши просчеты, однако убеждает нас в том, что просчеты эти со стороны незаметны.
Семейное счастье – предел самых честолюбивых помыслов.
Скорбь – один из видов праздности.
Совет оскорбителен – не потому, что изобличает не замеченную нами ошибку, а потому, что другие, оказывается, знают нас не хуже, чем мы сами.
Создается впечатление, что все, сделанное умело, далось легко – не потому ли набивший руку художник отступает в тень?
Старость обычно хвастлива и склонна преувеличивать давно ушедшие в прошлое события и поступки.
Счастье – ничто, если его не с кем разделить, и очень немногое, если оно не вызывает зависти.
Там, где начинаются тайны, недалеко и до обмана.
Те, с кем мы делили радости, вспоминаются с удовольствием; тех же, с кем мы вместе переносили тяготы, – с нежностью.
Только рискуя честью, можно стремиться к почестям.
Тот, кто не чувствует боли, не верит в ее существование.
Тот, кто переоценивает себя, недооценивает других, а недооценивая, угнетает.
То, что написано без усилий, читается, как правило, без удовольствия.
То, что нельзя исправить, не следует и оплакивать.
Уважения мы оказываем ровно столько, сколько его требуют.
Умным хочет быть всякий; те же, кому это не удается, почти всегда хитрят.
Упрямое безрассудство – последнее прибежище вины.
Хранить свой секрет – мудро, но ждать, что его будут хранить другие, – глупо.
Человек, который не любит себя сам, не заслуживает и нашей любви.
Человек подчинится любой власти, которая освободит его от тирании своеволия и случайности.
Человеку в несчастье всегда кажется, что вы мало сочувствуете ему.
Чем больше я знаю людей, тем меньшего от них жду. Поэтому теперь добиться от меня похвалы гораздо легче, чем раньше.
Чем меньше недостатков у нас, тем терпимее мы относимся к недостаткам других.
Честность без знаний – слаба и бессмысленна, а знания без честности – очень опасны.
Что такое история человечества как не предлинное повествование о невоплотившихся замыслах и несбывшихся надеждах?
Я буду стремиться увидеть страдания мира, ибо зрелище это совершенно необходимо для счастья.
Язык – одежда мыслей.
Я не знаю ничего более приятного и поучительного, чем сравнивать опыт с ожиданием или отмечать разницу между идеей и реальностью.
Я никогда не испытывал желания побеседовать с человеком, который написал больше, чем прочел.
Безгрешный: лишенный возможности грешить.
В вашем труде много хорошего и оригинального, но то, что в нем хорошо, не оригинально, а то, что оригинально, нехорошо.
Вино плохо еще и тем, что заставляет нас принимать слова за мысли.
Воспоминания и предвидения заполняют почти все настоящее время.
Вся жизнь есть не что иное, как средство не думать о смерти.
Для великих и благородных умов любопытство – первая и последняя страсть.
Для поэта нет ничего бесполезного.
Думая о каких-либо произведениях долго, публика приучается думать о них верно.
Если человек утомлен Лондоном, значит, он утомлен жизнью.
Если юноша или человек средних лет, уходя, не может вспомнить, куда он положил свою шляпу, никто не обратит на это внимания; но если то же самое случится с человеком почтенного возраста, люди начнут пожимать плечами и говорить: «Да, с памятью у него совсем плохо».
Жизнь есть движение от желания к желанию, а не от обладания к обладанию.
Женщины постоянно завидуют нашим грехам; если они не так порочны, как мы, то не по собственному выбору, а потому, что мы им запрещаем.
Завтра – большой обманщик, и его обман никогда не теряет прелести новизны.
Задавать вопросы – плохой тон в беседе джентльменов.
Захватывающая история редко бывает совершенно правдивой.
Из всех видов шума музыка – наименее неприятный.
Каждый автор может рассчитывать на похвалу, но лексикограф может надеяться лишь на то, что избежит порицания.
Ирландцы – честный народ: доброго слова друг о друге не скажут.
Каждый из нас лентяй – или надеется стать им.
Каждый человек имеет право говорить то, что он считает правдой, а каждый другой человек имеет право поколотить его за это. Мученичество – вот критерий.
Кастрировать: изъять неприличные части книги.
Когда встречаются два англичанина, они заводят разговор о погоде.
Когда человек знает, что через две недели его повесят, это замечательно способствует концентрации мыслей.
Когда мне льстит тот, кому льстят все, я по-настоящему счастлив.
Когда мужчина говорит, что женщина доставила ему удовольствие, он не имеет в виду беседу.
Круглые числа всегда лгут.
Кто хвалит каждого, не хвалит никого.
Лошадь, умеющая считать до десяти, – замечательная лошадь, но не замечательный математик.
Лучше жить богатым, чем умереть богатым.
Люди более постоянны в своей ненависти, чем в любви.
Люди редко читают книги, которые им подарили.
Люди сделают все что угодно, просто чтобы иметь возможность об этом поговорить.
Мужчины знают, что женщины обладают превосходством над ними, и потому выбирают самых слабых и самых невежественных. Думай они иначе, они не боялись бы женщин, знающих столько же, сколько они сами.
Музыка – единственное безгрешное чувственное наслаждение.
Мы склонны верить тем, кого не знаем, потому что они нас никогда не обманывали.
Надежда есть разновидность счастья и, может быть, единственное счастье, возможное в этом мире.
Насколько легко дается мне воздержание, настолько же тяжело – умеренность.
Не задумывайся об уходе из этого мира прежде, чем мир будет сожалеть о твоем уходе.
Нет ничего слишком незначительного для такого незначительного создания, как человек.
Нигде так сильно не ощущаешь тщетность людских надежд, как в публичной библиотеке.
Никто не достиг величия благодаря подражанию.
Никто никогда ничего бы не сделал, если б сперва опроверг все возражения.
Обычная похвала дается взаймы, а лесть – это подарок.
Он был настолько учтив со всеми и каждым, что никто не был благодарен ему за это.
Он был по-новому глуп, и поэтому многие признали его великим. (О поэте Томасе Грее).
Он неверующий в том же смысле, что и собака; иначе говоря, он просто никогда не думал об этом.
Патриотизм – последнее прибежище негодяя.
Печально, но правда: теперь я знаю почти столько же, сколько знал в восемнадцать лет.
Повторный брак – это триумф надежды над опытом.
Подобно тому как мир есть цель войны, праздность есть конечная цель занятости.
Позвольте мне смеяться с мудрым и обедать с богатым.
Покровитель – это тот, кто равнодушно взирает на тонущего в волнах человека и, когда тот достигает берега, обременяет его своей помощью.
Потерянный рай – это книга, которую, однажды закрыв, уже очень трудно открыть.
Поэт может воспевать многих женщин, на которых он побоялся бы жениться.
Предрассудки не имеют разумных оснований, поэтому их нельзя опровергнуть разумными доводами.
Путы привычек обычно слишком слабы, чтобы их ощутить, пока они не станут слишком крепки, чтобы их разорвать.
Словари все равно что часы. Даже самые плохие лучше, чем никакие, и даже от самых лучших нельзя ожидать абсолютной точности.
Стоит ли жизнь того, чтобы жить? Это вопрос для эмбриона, не для мужчины.
Стыд – это страх перед людьми, совесть – страх перед Богом.
Супружество таит в себе немало мучений, но целибат не таит в себе никаких удовольствий.
Так как писать умели главным образом мужчины, все несчастья на свете были приписаны женщинам.
Тот, кого автор спрашивает, какого он мнения о его книге, подвергается пытке и не обязан говорить правду.
У меня есть две очень серьезные причины не публиковать список моих подписчиков: во-первых, я потерял все имена; во-вторых, я потерял все деньги.
Удовольствие, которое доставляет нам хороший собеседник, вовсе не зависит ни от его знаний, ни от его добродетели.
Цитаты из античных авторов – пароль образованных людей по всему свету.
Человек весьма склонен жаловаться на неблагодарность тех, кто его перерос.
Человек предпочтет, чтобы о нем рассказывали сто неправд, чем одну неприятную правду.
Человек, который гостит у другого неделю, на неделю превращает его в раба.
Человеческому уму свойственно перелетать не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.
Чтобы усилить свой аргумент, нужно повысить голос.
Я живу, чтобы писать, и пишу, чтобы жить.
Я терпеть не могу человечество, потому что считаю себя одним из лучших его представителей и знаю, насколько я плох.
Я скорее доверю свои деньги безрукому, который физически не может украсть, чем человеку с самыми высокими принципами.
Я не желал бы жить с человеком, который лжет, когда трезв, и которого надо налить вином, чтобы вырвать у него слова правды.
Превосходство некоторых людей – чисто местное. Они велики, потому что окружающие их слишком малы.
Печаль может быть устранена любыми средствами, кроме пьянства.
Если человек на своем жизненном пути не приобретает себе новых знакомых, он скоро оказывается одиноким.
Красное вино – напиток для мальчишек, портвейн – для мужчин; но тот, кто стремится быть героем, должен пить бренди.
Мышь: животное, путь которого усеян упавшими в обморок женщинами.
Филипп Додридж
(1702—1751 гг.)
общественный деятель
Если вас никто не любит, будьте уверены, – это ваша вина.
Джон Локк
(1632—1704 гг.)
философ и политический деятель
Бесцельно со стороны воспитателя говорить об обуздании страстей, если он дает волю какой-либо собственной страсти; и бесплодными будут его старания искоренить в своем воспитаннике порок или непристойную черту, которые он допускает в себе самом.
Вежливость – первая и самая приятная добродетель.
Великое искусство научиться многому – это браться сразу за немногое.
…Вещи бывают добром и злом только в отношении удовольствия и страдания. Добром мы называем то, что способно вызвать или увеличить наше удовольствие… Злом… называем то, что способно причинить нам или увеличить какое-нибудь страдание…
Гимнастика удлиняет молодость человека.
Волю и желание нельзя смешивать… Я хочу действия, которое тянет в одну сторону, в то время как мое желание тянет в другую, прямо противоположную.
Двадцать проступков можно простить скорее, чем одно нарушение правды.
Девять десятых тех людей, с которыми мы встречаемся, являются тем, что они есть – добрыми или злыми, полезными или бесполезными – благодаря воспитанию.
Действия людей – лучшие переводчики их мыслей.
Дурные примеры, несомненно, действуют сильнее хороших правил.
Едва ли есть что-либо более нужное для знания, для спокойной жизни и для успеха всякого дела, чем умение человека владеть своими мыслями.
Если строгость и приводит к исцелению от скверной наклонности, то этот результат часто достигается за счет насаждения другого, еще худшего и более опасного недуга – душевной пришибленности.
Есть два вида неблаговоспитанности: первый заключается в робкой застенчивости, второй – в непристойной небрежности и непочтительности в обращении. И того и другого можно избегнуть соблюдением одного правила: не быть низкого мнения ни о себе, ни о других.
Зависть есть беспокойство души, вызванное сознанием того, что желательным нам благом завладел другой, который, по нашему мнению, не должен обладать им раньше нас.
Истинное мужество выражается в спокойном самообладании и в невозмутимом выполнении своего долга, невзирая ни на какие бедствия и опасности.
Истинное мужество готово встретиться с любой опасностью и остается непоколебимым, какое бы бедствие ни угрожало.
Красноречие обладает, подобно прекрасному полу, такими значительными прелестями, что не терпит нападок на себя. И было бы бесполезно бранить искусство обманывать, когда людям нравится такого рода обман.
Мужество – страж и опора всех остальных добродетелей, и тот, кто лишен мужества, вряд ли может быть твердым в исполнении долга и проявить все качества истинно достойного человека.
Ничто не проникает так незаметно и глубоко в душу человека, как пример: какую бы дурную черту люди не проглядели в себе и не прощали себе самим, она может внушать им только отвращение и стыд, когда выступает перед ними в других людях.
…Не всегда краснеют, когда испытывают стыд, представляющий собой беспокойство ума при мысли о том, что совершено нечто неприличное или такое, что уменьшит уважение к нам со стороны других.
Насмешка – это наиболее утонченный способ выставить недостатки других.
Нет большей грубости, чем прерывать другого во время его выступления.
Никому еще не удавалось быть настолько хитрым, чтобы скрыть это свое качество.
Никто не знает силы своих способностей, пока он не испытал их.
Ничто так не прекрасно для глаза, как правда для ума; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь.
Нравственные правила нуждаются в доказательствах, следовательно, они не врождены.
Обучение наукам способствует развитию добродетели в людях с хорошими духовными задатками; в людях, не имеющих таких задатков, оно ведет лишь к тому, что они становятся еще более глупыми и дурными.
Основа всякой добродетели и всякого достоинства заключается в способности человека отказываться от удовлетворения своих желаний, когда разум не одобряет их.
От правильного воспитания детей зависит благосостояние всего народа.
Порок не в том, чтобы иметь желания, а в неумении подчинить их правилам разума; дело не в том, испытываете ли вы или не испытываете самих влечений, а в способности управлять ими и отказываться от них.
Память – это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Притворство пытается исправить природные недостатки. Цель его – нравиться, но оно никогда ее не достигает.
Скажите страстно влюбленному мужчине, что возлюбленная обманывает его, представьте ему двадцать свидетелей неверности его возлюбленной, и можно держать пари, ставя десять против одного, что несколько любезных слов ее опровергнут все свидетельства обвинителей.
Создавайте лишь немного законов, но следите за тем, чтобы они соблюдались.
Страх есть беспокойство души при мысли о будущем зле, которое, вероятно, на нас обрушится.
Счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, к которому мы способны, а несчастье – наивысшее страдание.
У лжи постоянная спутница – хитрость.
Я не могу признать полезным для ребенка какое бы то ни было наказание, при котором стыд пострадать за совершенный проступок не действует на него сильнее, чем само страдание.
В дурно воспитанном человеке смелость принимает вид грубости; ученость становится в нем педантизмом; остроумие – шутовством, простота – неотесанностью, добродушие – льстивостью.
Хитрость есть только отсутствие разума: не будучи в состоянии достигнуть своих целей прямыми путями, она пытается их добиться плутовскими и окольными путями; и ее беда заключается в том, что хитрость помогает лишь один раз, а потом всегда лишь мешает.
Логика есть анатомия мышления.
Не вправе наказывать ребенка тот, кого ребенок не любит.
Наставнику легче командовать, чем учить.
Бернард Мандевиль
(1670—1733 гг.)
писатель
Волнение, вызываемое страхом, пропорционально не опасности, а нашему предчувствию беды, которой мы опасаемся, будь она реальна или воображаема.
В тот самый момент, когда зло перестало бы существовать, общество должно было бы прийти в упадок.
Если мы хорошо воспитаны, то не страдаем ни от каких ограничений в наших чувственных удовольствиях.
Милосердием называется такая добродетель, благодаря которой любовь, питаемая нами к самим себе, переносится на других, не связанных с нами узами дружбы или родства, и даже на совершенно неизвестных нам людей, перед которыми у нас нет никаких обязательств и от которых мы не надеемся ничего получить и ничего не ждем.
Мы часто испытываем стыд и краснеем за других только потому, что иногда принимаем слишком близко к сердцу дела других.
Противоположностью чести является бесчестье, или позор, который заключается в плохом мнении и презрении других.
Стыдом можно назвать печальное размышление о нашей собственной недостойности, вытекающее из опасения, что другие либо заслуженно презирают нас, либо могли бы презирать, если бы всё знали.
Только добродетельные люди способны наслаждаться истинными удовольствиями.
Тот, кто не имеет сострадания, жесток.
Честь есть не что иное, как хорошее мнение о нас других людей.
Хорошо воспитанный человек может желать, и даже страстно желать похвал и уважения от других, но хвала, высказанная ему прямо в лицо, оскорбляет его скромность.
Мари Монтегю
(1690—1762 гг.)
писательница
Вежливость ничего не стоит, но приносит много.
Нет развлечений дешевле чтения книг и нет удовольствия более длительного.
Александр Поп
(1688—1744 гг.)
поэт
Болезнь – своего рода преждевременная старость.
Большинство женщин не имеет характера: они или блондинки, или брюнетки; это лучший способ различать их.
Большинство людей ищет общества не столько с целью слушать, сколько говорить.
В каждом человеке ровно столько тщеславия, сколько ему недостает ума.
Всем глупцам не терпится осмеять кого-нибудь.
Все мы плывем по волнам океана; разум служит нам компасом, а страсти – ветром, гонящим нас.
Каждый человек отличается от другого и с каждым днем отличается от себя.
Когда люди, старея, становятся добродетельными, они просто-напросто приносят Богу в жертву остатки дьявола.
Молчание есть лоск дураков и хитрость мудреца.
Надежда, сопровождающая нас всю жизнь, не покидает нас даже в час смерти.
Наиболее доверчивы самые серьезные люди.
Недостаток скромности есть недостаток ума.
Нет микроскопа, который бы так увеличивал, как глаза человека, любующегося собой.
Ошибаться – свойство человека, прощать – свойство богов.
Покупать книги только потому, что они выпущены известным издателем, все равно, что покупать совсем не приходящийся впору костюм только потому, что сшит он известным портным.
Приходить в гнев – значит вымещать на себе ошибки другого.
Силу уму придают упражнения, а не покой.
Слова подобны листьям: дерево, производящее их очень много, приносит очень мало плодов.
Стараться подействовать на пошлого человека мягкою и тонкою речью, все равно что пытаться обтесывать каменную глыбу бритвою.
Тот, кто лжет, не отдает себе отчета в трудности своей задачи, ибо ему предстоит еще двадцать раз солгать, чтобы поддержать первую ложь.
Цветистость слога в рукописи и речах похожа на васильки во ржи, которые гуляющему нравятся, а добивающемуся пользы бывают только в тягость.
Человек бывает настолько самонадеян, насколько он ограничен пониманием.
Что считается добродетелью в женщине, очень разнится с тем, что под этим подразумевается у мужчин. Очень хорошая женщина представляла бы собою очень жалкого мужчину.
Божественное право королей – править плохо.
Во всех партиях, сообществах, сектах самые невежественные в то же время – самые фанатичные.
Девятая заповедь гласила: Блаженны не ожидающие ничего, ибо не разочаруются.
За всю свою жизнь я ни разу не встречал человека, который не снес бы горестей ближнего, как истинный христианин.
Лучшее правительство то, которое управляет меньше всего.
Море соединяет страны, которые оно разделяет.
Наши взгляды как наши часы: все они показывают разное время, но каждый верит только своим.
Мы бы меньше удивлялись тому, что наши соседи водятся с дурной компанией, если бы помнили, что люди обычно ищут компанию не столько для того, чтобы слушать, сколько для того, чтобы говорить.
Некоторые люди так ничему и научаются, потому что понимают все слишком быстро.
О том, как мало значения Господь придает богатству, можно судить по тому, каким людям он его дал.
Партийность – всего лишь безумие многих ради выгоды некоторых.
Публика – дура. (Сказано в 1737 г.)
Я умираю от сотни хороших симптомов.
Ошибаться – человечно, прощать – божественно.
Партийность – это умоисступление многих ради выгоды некоторых.
Сэмюэл Ричардсон
(1689—1761 гг.)
писатель,
создатель европейского семейно-бытового романа
Берегите время: это – ткань, из которой сделана жизнь.
Джонатан Свифт
(1667—1745 гг.)
писатель,
политический деятель
А что, если церкви – это усыпальницы не только для мертвых, но и для живых?
Болезни старости ослабляют нашу привязанность к жизни по мере того, как мы приближаемся к смерти.
Большинство браков несчастно потому, что молодые жены плетут сети, в то время как им следовало бы позаботиться о клетках.
Большинство мужчин любят лесть потому, что сами они ценят себя невысоко; с женщинами все наоборот.
Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.
Власть – такое же искушение для монарха, как вино или женщины для молодого человека, как взятка – для судьи, деньги – для старика и тщеславие для женщины.
В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство.
В спорах, как на войне, слабая сторона разжигает костры и устраивает сильный шум, чтобы противник решил, будто она сильней, чем есть на самом деле.
В старости умный человек занят тем, что пытается избавиться от того недомыслия и безрассудства, которые он совершил в молодости.
Всякий, кто способен вырастить два колоска пшеницы на том месте, где раньше рос только один… заслуживает высшей похвалы человечества, для своей страны он делает гораздо больше, чем все политики вместе взятые.
Всякое правительство, действующее без согласия тех, кем оно правит, – вот исчерпывающая формула рабства!
Выдержки, извлечения и прочая подобны зажигательным стеклам – они собирают лучи ума и знания, рассеянные в произведениях писателей, и силою и живостью сосредоточивают эти лучи в сознании читателей.
Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари.
Говорить, что человек обязан верить в Бога, – не только неверно, но и неразумно.
Давно известно, что те, кому отводят вторые места, имеют неоспоримое право на первое.
Достоинство, положение, богатство в каком-то смысле необходимы старикам, чтобы молодежь соблюдала дистанцию и не вздумала издеваться над их преклонными годами.
Дурная компания подобна собаке, которая пачкает тех, кого больше всех любит.
Если бы на небесах богатство почиталось ценностью, его бы не давали таким негодяям.
Если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять ее и в свой адрес.
Если со мной держатся на расстоянии, я утешаю себя тем, что мой недоброжелатель от меня так же далеко, как и я от него.
Есть только один способ появления книги (как, кстати, и их авторов) на свет божий – и десятки тысяч способов этот мир навсегда покинуть.
Женщине не нужно много ума, – так, нам довольно, если попугай отчетливо произнесет хотя бы несколько слов.
Жить иногда имеет смысл чужим умом, но полагаться можно только на свой.
За все утехи и развлечения нам воздастся сполна страданиями и тоской – это все равно, что до времени промотать накопленные сбережения.
Заговоры, составляемые мелкими умами против человека, явившегося в свет со славою, только удостоверяют гениальность этого человека.
Законы как паутина, в которой запутывается мелкая мошка, а не шмели и осы.
Из свиного уха шелкового кошелька не сошьешь.
Казалось бы, ложь – такая простая и общедоступная вещь, а между тем я ни в одном разговоре ни разу не слышал, чтобы даже самые умудренные лжецы удачно соврали трижды кряду.
Как же можно рассчитывать, что человечество способно внять совету, если его не хватает даже на то, чтобы внять предостережению?
Как человека можно распознать по обществу, в котором он вращается, так о нем можно судить и по языку, которым он выражается.
Клевета наносит удары обыкновенно достойным людям, так черви предпочтительно набрасываются на лучшие фрукты.
Книги – дети разума.
Когда врачи говорят о религии, они уподобляются мясникам, рассуждающим о жизни и смерти.
Когда кто-то заметил одному весьма влиятельному лицу, что народ недоволен, тот ответил: «Подумаешь, несколько ослов сидят в кофейне да несут вздор, а им уж кажется, будто их болтовня – глас народный».
Когда мы стремимся к чему-то, это что-то представляется нам исключительно в положительном свете; но вот цель достигнута, и теперь уже в глаза бросаются лишь отрицательные стороны нашего предприятия.
Коль скоро великий смысл нашей религии в единении духовного и человеческого, как странно бывает видеть некоторые духовные трактаты, начисто лишенные человеколюбия.
Критика – налог, который великий человек платит публике.
Кроме действительных болезней мы подвержены множеству болезней мнимых.
Кто станет отрицать, что все люди отчаянные правдолюбы, – ведь они так откровенно и чистосердечно раскаиваются в своих ошибках, при этом не проходит и дня, чтобы они не противоречили сами себе.
Лесть, говорят, пища глупых, между тем сколько умных людей готовы от времени до времени отведать хоть глоток этой пищи.
Лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.
Любимым развлечением мужчин, детей и прочих зверей является потасовка…
Людей, которые пользуются всеми благами жизни, ничего не стоит вывести из себя; доставить им удовольствие куда труднее.
Менее всего мудрец одинок тогда, когда находится в одиночестве.
Мне никогда не доводилось видеть, слышать или читать в книгах, чтобы духовенство пользовалось в христианской стране любовью. Завоевать симпатию у народа могут лищь те священники, которые подвергаются преследованиям.
Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.
Мы религиозны ровно настолько, чтобы уметь друг друга ненавидеть.
Мы так привязаны друг к другу только потому, что страдаем от одних и тех же болезней.
Наблюдательность – это память старика.
Настоящую сатиру никто не принимает на свой счет.
Нас часто обвиняют в том, что мы не замечаем своих собственных слабостей, но много ли, скажите, таких, которые бы знали свои сильные стороны? Они подобны земельной породе, которая не ведает, что скрывает в себе золотую жилу.
Не было еще ни одного мудрого человека, который хотел бы помолодеть.
Невозможно представить себе, чтобы такое естественное, необходимое и универсальное явление, как смерть, задумывалось Небесами в виде наказания человечеству.
Некоторые, стремясь искоренить предрассудок, истребляют заодно добродетель, честность и религию.
Никто не стремится получать советы, зато деньги получать горазды все, – выходит, деньги лучше, чем советы.
Ничто так не нарушает расчеты, как неудача, сопровождаемая чувством стыда и вины.
Нужное слово в нужном месте – вот наиболее точное определение стиля.
Нытье – та дань, которая больше всего угодна небесам; это и наиболее искреннее проявление нашей набожности.
Обещания даются только затем, чтобы их нарушать.
О лошадях говорят, что «их сила – во рту и в хвосте». Это же, по сути, можно сказать и про женщин.
Отдаваться гневу часто все равно, что мстить самому себе за вину другого.
Отсутствие веры – это тот недостаток, который необходимо либо преодолеть, либо скрыть.
Партия – это безумие многих ради выгоды единиц.
Похоже, что религия с возрастом впала в детство, и теперь, как и в детстве, ее необходимо подкармливать чудесами.
При том, как легко прощаем мы себе наши дурные поступки, мелкие страсти, как старательно скрываем немощь нашего тела, не мудрено, что и к собственной глупости мы относимся снисходительно.
Причина великих событий, как и источники великих рек, часто бывает очень мала.
Пусть одарен Фортуной вдруг
Наш недруг, талым бы не друг;
Мы первое стерпеть готовы,
Но не переживем второго.
Религия – болезнь души.
Самую большую и самую искреннюю часть наших молитв составляют жалобы.
Сатира – своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Слоны всегда изображаются меньшими, чем они есть на самом деле; блохи же – всегда большими.
Старики и кометы почитаются по одной и той же причине: и у тех, и у других длинные бороды; и те, и другие владеют даром предсказания.
С умом – как с бритвой: острый, он ранит других; притупившись – самого себя.
Тот, кто, казалось, добился всего в жизни, находится обыкновенно в том состоянии, когда неудобства и огорчения заслоняют радости и утехи.
Тщеславие скорее есть признак ничтожества, нежели величия.
То, что люди зловредны, меня никогда не удивляло, но вот то, что им не стыдно, мне кажется странным.
Убежденность – необходимое качество для проповедников и ораторов, ибо тот, кто поверяет свои мысли толпе, преуспеет тем вернее, чем больше верит в них сам.
Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.
У писателей вошло в привычку называть наш век «переломным», у художников – «грешным».
Человека можно заставить (деньгами или угрозой) ходить в церковь – но не более того.
Чем человек душевнее, тем он бездушнее.
Что может быть смехотворнее, чем зрелище катящегося по улицам катафалка?
Хотя разум, по воле Провидения, должен управлять нашими чувствами, в двух решающих моментах земного существования чувства все же берут верх над разумом. Таково, во-первых, желание воспроизвести себе подобных – ни один здравомыслящий человек никогда бы не женился, прислушайся он к голосу рассудка, и, во-вторых, страх перед смертью, что также противоречит здравому смыслу: если бы человек не поддавался чувствам, он бы ненавидел жизнь и хотел бы, чтобы она поскорее кончилась или никогда бы не начиналась.
Что проку клеймить трусов позором – ведь, страшись они позора, они не были бы трусами; смерть – вот достойная казнь, ее они боятся больше всего.
Чужого превосходства вид
Нас раздражает и гневит,
А дружба лишь тогда прелестна,
Когда сравненье с другом лестно.
Я не отвечаю перед Богом за те сомнения, что зародились в моей душе, ибо сомнения эти – следствие того разума, который сам Он в меня вложил.
Я сетую на то, что колода плохо перемешана, только до тех пор, пока мне не придет хорошая карта.
Я склонен думать, что в Судный день ни умному, с его пренебрежением к нравственности, ни глупцу, гнушающемуся веры, равно не поздоровится, ибо пороки эти неискупимы; так, просвещенность и невежество кончат одинаково…
В глазах света вы будете молодой и красивой лишь несколько лет; а в глазах своего супруга – лишь несколько месяцев. (Из «Письма к юной леди о ее замужестве».)
В молодости мне казалось, что весь мир, как и я, только и говорит что о последней новой пьесе.
В ораторском искусстве величайшее мастерство – скрыть мастерство.
Вверх лезут в той же позе, что и ползают.
Венера, прекрасная и добросердечная женщина, была богиней любви; Юнона, женщина ужасно сварливая, – богиней брака; и они всегда люто враждовали между собой.
Видения есть искусство видеть невидимое.
Вообще говоря, я питаю ненависть и отвращение к животному, называемому человеком; но я сердечно люблю Джона, Питера, Томаса и так далее.
Вы невинны, как дьявол в двухлетнем возрасте.
Вы, молодые, думаете, что старики глупы; а мы, старики, знаем, что молодые глупы.
Дай вам бог жить все дни вашей жизни.
Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний.
Если б она ела золото, он бы кормил им ее.
Если число книг и законов будет расти так же, как в последние пятьдесят лет, то, боюсь, в будущем каждый станет ученым или же каждый станет юристом.
Жалобы – наше самое обильное приношение небесам и самая искренняя часть нашей набожности.
Каждый хочет жить долго, но никто не хочет стареть.
Когда люди на старости лет становятся добродетельны, они всего лишь посвящают Богу то, чем побрезговал дьявол.
Когда старики, собравшись в своей компании, вспоминают случаи из своей молодости, мы начинаем думать, насколько же те времена были счастливее нынешних.
Когда я читаю книгу, все равно умную или глупую, мне кажется, что она живая и разговаривает со мной.
Людовик XIV, король Франции, посвящает свою жизнь тому, чтобы превратить свое доброе имя в великое.
Многие прилагают больше усилий для того, чтобы скрыть свой ум, чем чтобы скрыть свою глупость.
Много правды говорится в шутку.
Мы достаточно набожны, чтобы ненавидеть друг друга, но недостаточно набожны, чтобы любить друг друга.
Не спеши говорить «нет», пока тебя не спросили.
Некая леди, имевшая любовников и нескольких детей, говорила своему супругу, что он как тот человек из притчи, который жнет, где не сеял.
Никогда не следует стыдиться признать, что мы были не правы: ведь тем самым мы, в сущности, говорим, что сегодня мы умнее, чем были вчера.
Что делают в раю, мы не знаем; зато мы точно знаем, чего там не делают: там не женятся и не выходят замуж. [3670]
Одна из вершин Парнаса была посвящена Бахусу, другая – Аполлону.
Она невинна, как нерожденный младенец.
Она так похожа на своего мужа, словно сотворена из его рта.
Политический лжец отличается от обычного в одном существенном отношении: у него обычно короткая память.
Помоги себе сам, и друзья тебя больше полюбят.
Понедельник – воскресный день для священника.
Превосходные слова! Любопытно, где вы их украли?
Ревнителей нравственной чистоты одолевают грязные фантазии.
Себялюбие одних не позволяет им доставлять радость другим. Себялюбие других целиком сводится к доставлению радости самим себе. В этом заключается большое различие между добродетелью и пороком.
Спор – беседа наихудшего сорта.
Таверна – это место, где безумие продают бутылками.
Хотя людей упрекают в том, что они не знают своих слабостей, они, пожалуй, столь же мало знают свои сильные стороны.
Честное слово, это так хорошо сказано, словно я сам это сказал!
Адам Смит
(1723—1790 гг.)
шотландский экономист и философ,
крупнейший представитель классической политэкономии
Бестселлер – позолоченная гробница посредственного дарования.
Великая тайна воспитания – направлять честолюбие на подходящие предметы.
Всякий расточитель – враг общества, всякий бережливый человек – благодетель.
Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды, самые опасные.
Наше уважение к общим правилам нравственности и есть собственно чувство долга.
Пустые и малодушные люди нередко обнаруживают перед своими подчиненными и перед тем, кто не смеет выказать им сопротивления, припадки гнева и страсти и воображают, что выказали этим свое мужество.
Самообладание в минуту гнева не менее высоко и не менее благородно, как и самообладание в минуту страха.
Сколько дней труда, сколько ночей без сна, сколько усилий ума, сколько надежд и страхов, сколько долгих жизней усердного изучения вылиты здесь в мелких типографских шрифтах и стиснуты в тесном пространстве окружающих нас полок.
Счастье посещает нас в разных видах и почти неуловимо, но я чаще видел его среди маленьких детей, у домашних очагов и в деревенских домиках, чем в других местах.
Только крайне малодушный и крайне пустой человек может находить удовольствие в похвалах, которых, как ему хорошо известно, он не заслужил.
Тщеславие есть не что иное, как несвоевременная попытка получить громкую известность, прежде чем мы заслужили ее.
Характер каждого человека оказывает влияние на счастье прочих людей, смотря по тому, имеет он свойство приносить им вред или пользу.
Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результаты несправедливости.
Тобайас Джордж Смоллетт
(1721—1771 гг.)
писатель
…Я не знаю ничего равноценного подлинной дружбе умного человека – какая это редкая драгоценность.
Мы, моряки, трудимся ради денег, как лошади, и тратим их, как ослы.
Факты – упрямая вещь.
Ричард Стиль (Стил)
(1672—1729 гг.)
писатель,
создатель нравоописательной журналистики в Англии
Каждый человек – творец собственного благополучия.
Меч и огонь менее разрушительны, чем болтливый язык.
Прекрасным дополнением к искусству жить и умирать была бы книга об искусстве стариться, которая учила бы людей, как постепенно отказываться от своих претензий, от свойственных юности удовольствий и ухаживаний по мере того, как надвигаются возраст и болезни.
Джон Толанд
(1670—1722 гг.)
философ
…Изменения в частях не влекут за собой никакого изменения Вселенной… Потеряв одну какую-нибудь форму, вещь тотчас же облекается в другую, она как бы исчезает со сцены в одном костюме, с тем чтобы тотчас же появиться в другом. И это обусловливает вечную юность и силу мира, который не знает дряхлости и упадка…
Генри Филдинг
(1707—1754 гг.)
писатель,
классик литературы Просвещения
Счастлив тот, кто считает себя счастливым.
Люди чересчур хитрые часто делают промахи, воображая других умнее или, лучше сказать, хитрее, чем они суть на самом деле.
Губительным ядом, отравляющим наши души, является зависть.
Лесть всегда нам нравится, когда она касается качеств, которых нам недостает. Скажите дураку, что он очень умен, и плуту, что он честнейший человек в свете, и они заключат вас в свои объятия.
Любить того, кто очевидно нас ненавидит, не в природе человека.
Вероломный друг – самый опасный враг.
Истинная честь не может терпеть неправду.
Величайшее утешение во всех моих горестях в том и состоит, что никакие враги не властны отнять у меня совесть, а я никогда не стану таким врагом себе, что нанесу ей ущерб.
Никакие выгоды, достигнутые ценой преступления, не могут вознаградить потерю душевного мира.
Ошибочное милосердие не только слабость, но граничит с несправедливостью и весьма пагубно для общества, потому что поощряет порок.
Человек беспристрастный и вдумчивый никогда не торопится произнести свой приговор.
Дурные книги могут так же испортить нас, как и дурные товарищи.
Клевета – оружие более ужасное, чем шпага, так как наносимые ею раны всегда неизлечимы.
Люди глупые не всегда безопасны: у них хватает ума сказать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы оскорбить или оклеветать ближнего.
Клевета со стороны некоторых господ – такая же хорошая рекомендация, как похвала со стороны других.
Безутешное горе и бурная радость действуют на человека почти одинаково, а когда они обрушиваются на нас врасплох, то могут вызвать такое потрясение и замешательство, что мы часто лишаемся всех своих способностей.
Гораздо полезнее уметь предсказывать поступки людей при тех или иных обстоятельствах на основании их характера, чем судить об их характере на основании их поступков.
Наряду с законами государственными есть еще законы совести, восполняющие упущения законодательства.
Всеобщий мир царил бы на земле, если бы не было понятий «мое» и «твое».
Есть женщины, в характере которых самолюбие господствует в такой сильной степени, что всякую похвалу, о ком бы она ни была сказана, они конфискуют в свою пользу.
Есть много женщин, которые кричат при виде мыши или крысы, а способны отравить мужа или, что еще хуже, довести его до того, что он отравится.
…Ревность та же подагра: если эти недуги в крови, никогда нельзя быть уверенным, что не разразятся вдруг, и часто это случается по ничтожнейшим поводам, когда меньше всего этого ожидаешь.
Филип Дормер Стенхоп Честерфилд
(1694—1773 гг.)
писатель и государственный деятель
Благодарность – это тяжкое бремя, лежащее на нашей несовершенной природе.
Бог свидетель, нам нелегко приходится в этой жизни, и терпение – это единственный способ жить по крайней мере не хуже.
В вопросах брака и религии я не советчик – не хочу, чтобы из-за меня люди мучились и на земле, и на небе.
Веди спокойную жизнь – и ты умрешь со спокойной совестью.
Вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них никакие знания, никакое совершенство не предстают в надлежащем свете. Без них ученый обращается в педанта, философ – в циника, военный – в грубого скота, так что и с тем, и с другим, и с третьим неприятно даже встречаться.
В злословии, как и в краже, виноватым считается потерпевший.
В погоне за похвалой лучшая приманка – скромность.
Все люди судят о нас по нашей наружности и манерам и только немногие – по нашим душевным качествам.
Всякая похвала, если она не заслужена, становится жестокой насмешкой и даже больше того – оскорблением и всего нагляднее обличает людские пороки и безрассудства.
Всякий, кто спешит, тем самым демонстрирует, что дело, за которое он взялся, ему не по зубам.
Дети и придворные ошибаются много реже, чем родители и монархи.
Добродетель есть не что иное, как красота духовная.
Доказывая свое мнение и опровергая другие, если они ошибочны, будь сдержан как в словах, так и в выражениях.
Если когда-нибудь я поумнею, никто, никогда не увидит меня смеющимся.
Если кто уверяет, что выпил шесть или восемь бутылок вина за один присест, то из одного только милосердия я буду считать его лжецом, не то мне придется думать, что он – скотина.
Если тебе приятно, когда люди внимательны и чутки к твоему настроению, вкусам и слабостям, можешь быть уверен, что внимательность и чуткость, которые ты в подобных случаях выкажешь другим, будут им также приятны.
Если можешь, будь умнее других, но не показывай этого.
Если ты нащупал в человеке какую-то характерную черту, ни в коем случае не доверяй ему в том, что этой черты касается.
Если ты хочешь понравиться людям, обращайся к чувствам, умей ослепить взгляды, усладить и смягчить слух, привлечь сердце. И пусть тогда разум их попробует что-нибудь сделать тебе во вред.
Если угождаешь, угождай каждому по-своему.
Женская красота и мужской ум большей частью пагубны для их обладателей…
Женщины гораздо больше похожи друг на друга, чем мужчины; все они, в сущности, тщеславны и похотливы.
Знания могут придать человеку вес, но только воспитанность может придать ему блеск, а людей видящих гораздо больше, нежели способных взвесить.
Знания – это убежище и приют, удобные и необходимые нам в преклонные годы, и если мы не посадим дерева, пока мы молоды, то, когда мы состаримся, у нас не будет тени, чтобы укрыться от солнца.
Интерес к внутренней сути и презрение к внешнему виду – таковы должны быть отношения между разумным человеком и его книгами.
Истинное остроумие – качество столь редкое, что многие им восхищаются, большинство к нему стремится, все его боятся, а если ценят, так только в себе самом.
Каждое потерянное мгновение – потерянное дело, потерянная польза.
Каждый человек ищет истину, но только одному Богу известно, кто ее нашел.
Каждый человек чувствителен к располагающему обращению, приятной манере говорить и непринужденной учтивости, а все эти качества готовят почву для того, чтобы были благосклонно встречены достоинства более высокие.
Кажущееся незнание часто является самой необходимой частью мирового знания.
Как в дружбе, так и во вражде поставь определенные границы доверчивости твоей и неприязни: пусть первая не доходит до того, чтобы стать опасной, а вторая – непримиримой.
Как движение возбуждает аппетит, так труд возбуждает жажду удовольствий.
Какого бы ты сам ни был мнения о своих достоинствах, не выставляй их напоказ в обществе, не следуй примеру тех хвастливых людей, которые стараются повернуть разговор именно так, чтобы предоставилась возможность их выказать. Если это подлинные достоинства, люди о них неминуемо узнают и без тебя и тебе же это будет гораздо выгоднее.
Когда заметишь, что противник твой горячится, положи конец спору какой-нибудь шуткой.
Когда тебя похвалят, обдумай хорошенько, заслуживаешь ли ты похвалы; если не заслуживаешь, то, значит, тебя осмеяли.
Конечная цель красноречия – убеждать людей.
Кто сам говорит о своих достоинствах, тот смешон, но кто не сознает их – глуп.
Куда бы мы ни шли, репутация наша – неважно, хорошая ли, дурная – нас обязательно опередит.
Ложь и коварство – прибежище глупцов и трусов.
Ложь – порождение злобы, трусости или тщеславия.
Лучшая защита от дурных манер – хорошее воспитание.
Люди, к светскому общению не привыкшие, по неопытности выдают своим видом то, о чем не распространяются на словах.
Люди ненавидят тех, кто дает им почувствовать их более низкое положение.
Министры – как солнце. Чем они ярче, тем сильнее обжигают.
Молодой человек должен быть благоразумным, не стараясь им казаться; старик должен казаться благоразумным, хотя бы и не был таким.
Молодые люди столь же склонны считать себя мудрыми, сколь пьяные – трезвыми.
Мудрый человек живет своим умом и своим кошельком.
Мысли лучших умов всегда становятся в конечном счете мнением общества.
Надо уметь молчать вообще обо всем, что имеет значение лишь для тебя одного.
На свете нет ничего более безрассудного, чем полугнев и полудоверие.
Не верьте тому, кто, едва успев познакомиться с вами, вдруг, без всякого видимого повода, воспылает к вам горячей любовью.
Не доверяй тем, кто полюбил тебя от всего сердца после первого же знакомства и без всякой видимой причины. Остерегайся также всех тех, кто стыдится высших добродетелей, выдавая их за свои слабости.
Недостаточно иметь заслуги, надо уметь людям понравиться.
Неполноценность наших друзей доставляет нам немалое удовольствие.
Никогда не доказывай своего мнения громко и с жаром, даже если в душе ты убежден в своей правоте, – выскажи его скромно и спокойно, ибо это единственный способ убедить.
Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе, – вот самый верный способ нравиться людям.
От перевода страдают все, кроме епископа.
Первый признак высокого ума есть снисходительность.
Подлинная дружба созревает медленно и расцветает только там, где люди действительно доказали ее друг другу.
Позаботься о пенсе, а уж фунт позаботится о себе сам.
Политики не питают ни любви, ни ненависти. Они руководствуются не чувствами, а интересом.
Поношение, клевета никогда не ополчаются против непогрешимости; клевета преувеличивает, но не возникает на пустом месте.
Пороки заимствованные – самые неприятные из всех и самые непростительные.
Праздность – один из способов самоубийства.
Праздность – удел слабых умов.
Предрассудки – наша любовница; разум же, в лучшем случае, – жена: мы часто слышим его голос, но редко к нему прислушиваемся.
Прокладывай дорогу к разуму человека через его сердце. Дорога, ведущая непосредственно к разуму, сама по себе хороша, но, как правило, она несколько длиннее и, пожалуй, не столь надежна.
Пусть мудрецы говорят все что угодно, но от одной крайности можно избавиться лишь впав в другую.
Радуйся жизни, наслаждайся каждой минутой ее – ведь удовольствия кончаются раньше, чем жизнь.
Рана заживает быстрей, чем оскорбление.
Сами женщины не созданы для забот; их предназначение в том, чтобы брать на себя наши заботы.
Самый глупый человек на свете испытывает те же чувства, что и самый умный.
Сдержанность – черта крайне неприятная, несдержанность – крайне опасная.
Скромность – самый надежный способ удовлетворить наше тщеславие.
Скрыть правду там, где это нужно, – и благоразумно и непредосудительно, тогда как солгать – в любом случае – и низко и глупо.
Советы редко принимаются с благодарностью; те, кто больше всего в них нуждается, реже всего ими пользуется.
Сознание своего достоинства делает умного человека более скромным, но вместе с тем и более стойким.
Сочинители афоризмов, в большинстве своем, красоту мысли ставят выше точности и справедливости.
С подозрением относись к тем, кто во всеуслышание превозносит какую-то добродетель…
Старательно избегай всякой дружбы с дураками и плутами, если в отношениях с такими людьми вообще применимо слово «дружба».
С тем, кто молчит, – молчат, с тем, кто рассказывает все, – тоже молчат.
Стиль – одежда мысли.
Те, кто громче всего требуют свободы, хуже всего ее переносят.
Терпение совершенно необходимо деловому человеку, ведь многим гораздо важнее не заключить с вами сделку, а поговорить по душам.
То, что нравится тебе в других, понравится и другим в тебе.
Трудно даже вообразить, сколько у тщеславия разнообразных способов отклониться от поставленной цели.
Трудно сказать, кто глупее, – тот ли, кто говорит всю правду до конца, или тот, от кого вообще никогда не услышать правды.
Тщеславие вызывает отвращение у всех по той простой причине, что оно всем без исключения свойственно, а два тщеславия не сойдутся никогда.
У каждого человека есть свои стремления, свое честолюбие; разница только в том, что у людей глупых честолюбие тоже бывает глупым и устремлено не туда, куда следует, у людей же умных честолюбие законно и достойно всяческой похвалы.
Умный человек иногда торопится, но ничего не делает второпях.
Учись опускаться до уровня тех, среди которых находишься.
Физические недуги – это тот налог, который берет с нас наша окаянная жизнь; одни облагаются более высоким налогом, другие – более низким, но платят все.
Хитрость – тайное прибежище бездарности.
Хорошее воспитание надежнее всего защищает человека от тех, кто плохо воспитан.
Храни свои знания, подобно часам, во внутреннем кармане, не демонстрируй их, как демонстрируют часы, без всякого повода, с тем лишь, чтобы показать, что они у тебя есть.
Часто нужнее скрывать презрение, чем злобу: обиды еще могут быть забыты, но презрение никогда не прощается.
Частый и громкий смех есть признак глупости и дурного воспитания.
Человек воспитанный умеет говорить с нижестоящими людьми без заносчивости, а с вышестоящими – уважительно и непринужденно.
Честолюбие человека умного и порядочного заключается в том, чтобы выделиться среди других своим добрым именем и быть ценимым за свои знания, правдивость и благородство – качества, которые нигде не могут быть куплены, а могут быть приобретены только теми, у кого ясная голова и доброе сердце.
Чтобы завоевать расположение женщины, требуется одна и та же лесть; чтобы понравиться мужчине – всякий раз разная.
Чтобы управлять человечеством, нельзя его переоценивать – так оратор, если он хочет полюбиться публике, должен презирать ее.
Быть правым – сомнительное удовольствие. Удовольствие – суметь доказать, что другие не правы.
В политике, как и в торговле, необходимо иметь доброе имя. Ни в той, ни в другой обманывать много раз невозможно.
Георг I был добропорядочным тупым немцем; он и не хотел, и не умел играть роль короля, которая заключается в том, чтобы блистать и угнетать. Каким было бы счастьем для Европы, да и для всего мира, если бы на свете не было королей более великих, нежели он!
Значение любовных утех сильно переоценено: поза нелепая, удовольствие кратковременное, а последствия самые пагубные.
Лесть – это низкопробная монета, но при дворе без нее нельзя обойтись, это карманные деньги для каждого.
Личную привязанность министры ценят гораздо больше, чем приверженность своей партии.
Надо полагать, что если у человека разумного нет желания нравиться, то у него вообще нет никаких желаний, ибо он не может не знать, что без этого он ничего не добьется.
Об английском короле Георге II: Никто его не оплакивал, но нельзя, однако, сказать, что в его адрес не раздавалось никаких похвал: его хвалили за то, что он умер.
Несовершенство – вот что нам нравится в наших друзьях.
Постарайся быть умнее других, но никогда не давай им этого почувствовать.
При дворе люди обнимаются, не будучи знакомы; не будучи друзьями, оказывают друг другу взаимные услуги и вредят друг другу без ненависти.
Природа, должно быть, не создавала еще женщины, настолько уродливой, чтобы она могла остаться совершенно равнодушной к похвале, воздаваемой ее наружности.
Самое полезное из всех искусств – искусство нравиться.
Человеку, который ничего о себе не рассказывает или рассказывает все, никто ничего не доверит.
Самыми надежными шпионами всегда будут не те люди, которым посол платит, а те, которых он сумел привлечь к себе на службу ловкостью своей и обхождением и которые шпионами себя отнюдь не считают.
Хорошие манеры состоят из маленьких жертв.
Никогда не придерживай людей за пуговицу или руку, чтобы они тебя выслушали: если тебя не хотят слушать, лучше придержи свой язык.
Праздность – утеха глупых.
Если мужчине хочется, чтобы его считали умнее, чем он есть на самом деле, а женщине – чтобы ее считали красивее, заблуждение это благотворно для них обоих и безобидно для окружающих. И я предпочел бы сделать их своими друзьями, потакая им, нежели своими врагами, стараясь, и притом напрасно, вывести их из этого заблуждения.
Антони Эшли Купер Шефтсбери
(1671—1713 гг.)
философ, эстетик и моралист
Все разумные люди исповедуют одну религию. Правда, они не говорят, какую именно.
Всякое увлечение сменяется меланхолией.
Если люди терпят разговоры о своих пороках – это лучший признак того, что они исправляются.
Из всех связей, возникающих между людьми, самой непостоянной, самой запутанной и изменчивой является связь между писателем и читателем.
Истинная гуманность и доброта скрывают горькую правду от любящих глаз.
Какой бы эфемерной ни была моя жизнь, каким бы беспорядочным ни был юмор, в ней заложенный, я не знаю ничего более значимого, ничего более материального, чем я сам.
Когда человек ладит с самим собой, он ладит и с миром.
Мнительное себялюбие и низость – вечные спутники нашего страха.
Найдется ли на свете хотя бы один человек, который пал настолько низко, чтобы отказаться от собственных удовольствий?
Наши манеры, как и наши лица, пусть даже самые прекрасные, должны отличаться друг от друга.
Наши первые мысли обыкновенно лучше вторых; собственные взгляды всегда лучше благоприобретенных и позаимствованных у казуистов.
Общество чрезвычайно способствует развитию нашего воображения. Фантазии наши расцветают за столом столь же пышно, как цветы на хорошо взрыхленной клумбе.
Постоянство – самый изобретательный способ сделаться дураком.
Серьезность – в самой природе обмана.
Счастливая жизнь измеряется не большим или меньшим числом солнц, которые мы лицезреем, не большим или меньшим числом вздохов, которые мы издаем, или же пищи, которую мы поглощаем, – но тем, хорошо ли мы жили, сделали ли свое дело и покинули ли этот мир с улыбкой на устах.
Считается, что истина способна выдержать все, однако нет для нее испытания тяжелей, чем насмешка. Только если истина выдержала испытание насмешкой, она по праву может считаться истиной.
Тот, кто оказывается настоящим другом, – тот и настоящий человек, тот не остается в долгу и перед обществом.
Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне.
Философ!.. Разъясни мне, что есть жизнь, и как я должен прожить ее, чтобы, когда она подойдет к концу, когда живительный источник иссякнет, не вскричать в сердцах «Суета сует!», не проклинать и не жаловаться, что, дескать, «жизнь столь мимолетна». В самом деле, почему мы жалуемся и на быстротечность, и на долготу жизни? Может ли тщеславие, одно лишь тщеславие, принести счастье? И может ли человек пережить свои несчастья?
Хорошо воспитанным считает себя каждый.
Юмор – единственное истинное испытание серьезности, а серьезность – юмора. Ведь предмет, который не выдерживает насмешки, подозрителен, а шутка, которая не выдерживает серьезного исследования, – пустое зубоскальство.
Джонатан Эдвардс
(1703—1758 гг.)
писатель,
мыслитель,
религиозный философ
Никаких идей, мыслей, умственных процессов не может возникнуть, пока разум не получит какого-то начального толчка от ощущения.
Духовная красота бесконечно прекраснее всех других, и поэтому тела, будучи лишь тенями сущего, должны обладать очарованием, говорящим о красоте духовной. Такой тип красоты принадлежит природе и превосходит искусство, сотворенное человеком.
Почти все люди, даже те, которые кажутся крайне несчастными, любят жизнь. Им трудно перенести мысль, что этот прекрасный и восхитительный мир навсегда погаснет для их очей. Знание того, что каждый прожитый нами миг прекрасен, даже если мы и не обращаем на это особого внимания, а лишь испытываем некое удовольствие, принуждает нас, если мы поставлены перед выбором, предпочесть жизнь, полную страданий и невзгод, ее утрате.
Дэвид Юм
(1711—1776 гг.)
философ,
историк, экономист
Аффекты любви и ненависти всегда сопровождаются благожелательностью и гневом…
Благая цель может сообщить ценность только таким средствам, которые достаточны и действительно ведут к цели.
Было бы бесполезно наказывать человека за глупость или убеждать его, чтобы он был мудрым и проницательным, хотя те же самые наказания и убеждения могут оказать значительное влияние, если дело касается справедливости и несправедливости.
В жалости всегда есть примесь любви или нежности, а в злорадстве – примесь ненависти или гнева.
…Все, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение…
Дружба – это спокойная и тихая привязанность, направляемая и укрепляемая привычкой, возникающей из долгого общения и взаимных обязательств.
…Если единственным мотивом наших действий является желание показать свою свободу, значит, мы никак не можем освободиться от уз необходимости.
Если какой-нибудь поступок добродетелен или порочен, это является лишь признаком определенного душевного качества или характера; он должен проистекать из постоянных принципов нашего духа, распространяющихся на все поведение человека и входящих в его личный характер.
Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.
Злорадство… есть ничем не вызванное желание причинить зло другому лицу, чтобы путем сравнения с собственным положением испытать удовольствие.
Когда религиозность соединяется со страстью к чудесному, тогда конец всякому здравому смыслу, и свидетельство людей теряет всякий авторитет.
…Любовь есть не что иное, как желание счастья другому лицу…
Мы порицаем всякий обман, всякое нарушение слова, потому что считаем, что свобода и широта общения между людьми находятся в полной зависимости от верности обещаниям.
…Неподдельная, искренняя гордость, или самоуважение, если только она хорошо скрыта и в то же время действительно обоснована, безусловно должна быть характерна для человека чести…
…Ничто не может быть более похвальным, чем сознание собственного достоинства в тех случаях, когда мы действительно обладаем ценными качествами.
Ничто не свободно так, как мысль человека.
Обычно счастье покровительствует смелым и предприимчивым, но ничто не внушает нам большую смелость, чем хорошее мнение о самих себе.
Самая строгая мораль позволяет нам чувствовать удовольствие при мысли о великодушном поступке…
Сами по себе поступки, если они не проистекают из какого-либо постоянного принципа… не имеют значения для нравственности.
…Себялюбие… порождает правила справедливости и является первым мотивом соблюдения последних.
Склонность к радости и к надежде – истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии – настоящее несчастье.
Тот счастлив, кто живет в условиях, соответствующих его темпераменту, но тот более совершенен, кто умеет приспосабливать свой темперамент к любым условиям.
У нас нет иных мотивов, которые побуждали бы нас исполнять обещания, кроме чувства долга. Если бы мы думали, что обещаниям не присуща нравственная обязательность, мы не чувствовали бы склонности соблюдать их.
Услуга, оказанная нам, приятна главным образом потому, что льстит нашему тщеславию и свидетельствует о добром расположении и уважении к нам лица, ее оказавшего.
Хотя природные способности и нравственные качества в общем находятся на одном уровне, однако между ними существует то различие, что первые почти не меняются посредством искусственного воздействия, тогда как вторые, или по крайней мере поступки, проистекающие из них, могут быть изменены при помощи таких мотивов, как награды и наказания, одобрение и порицание.
Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.
Эдуард Юнг
(1683—1765 гг.)
поэт
Время, затраченное впустую, есть существование; время, употребленное с пользой, есть жизнь.
Отсрочка – это воровка времени.
Германия
Иоганн Себастьян Бах
(1685—1750 гг.)
композитор и органист
Цель музыки – трогать сердца.
Иоганн Иоахим Винкельман
(1717—1768 гг.)
историк искусства,
основоположник эстетики классицизма
Боязнь пустого пространства часто заставляет закрыть стены; и заменяют эту пустоту пустые картины, лишенные мысли.
В искусстве речи трудно не много сказать, а мало сказать.
В местностях, где процветали искусства, рождались и самые прекрасные люди.
Здание может стать и быть прекрасным и без украшений благодаря одним своим пропорциям.
Кисть, которую водит художник, должна быть обмочена в разуме, подобно тому как грифель Аристотеля, о котором кто-то сказал: он дает больше думать, чем показывать глазу.
Рисунок для художника – то же, что для оратора у Демосфена: он должен быть на первом, на втором и на третьем месте.
Художник должен начертить план свой с огнем, но выполнить его с хладнокровием.
Подобно тому как в глубине море всегда остается спокойным, какая бы буря ни возникала на его поверхности, – так выражение греческих статуй при всех страстях обнаруживает великую и спокойную душу.
Иоганн Вольфганг Гёте
(1749—1832 гг.)
поэт и мыслитель
Без авторитета человек не может существовать, и все же авторитет несет с собою столько же заблуждений, сколько истины.
Без спешки, но и без отдыха.
Все законы созданы стариками и мужчинами. Молодые и женщины хотят исключений, старики – правил.
Всегда лучше высказываться прямо, что думаешь, и не заботиться о множестве доказательств: сколько мы их ни приведем, они будут лишь вариациями наших мнений, а противники не слушают ни мнений, ни доказательств.
Гипотезы – это колыбельные, которыми учитель убаюкивает учеников.
Гипотезы – это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово.
Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема.
Говорят, что числа правят миром. Нет, они только показывают, как правят миром.
Гораздо легче найти ошибку, чем истину.
Дилетанты, сделав все, что в их силах, обыкновенно говорят себе в оправдание, что работа еще не готова.
Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении.
Если бы можно было отменить смерть, мы бы не имели ничего против; а вот отменить смертную казнь будет трудно. Если это случится, нам придется от случая к случаю ее восстанавливать.
Есть книги, из которых можно узнать обо всем, и ничего не понять.
Есть люди, которые никогда не ошибаются, потому что не хотят делать.
Здравый смысл есть гений человечества.
Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растет сомнение.
К назойливости юных дилетантов следует относиться снисходительно, в зрелом возрасте они станут подлинными почитателями искусства и его мастеров.
Каждый слышит лишь то, что понимает.
Каждый человек от скудости ума старается воспитать другого по собственному подобию.
Каким образом человек может познать самого себя? Для этого он должен не созерцать, а действовать. Попробуй исполнить свой долг, и ты увидишь сразу, чего ты стоишь.
Кто достиг высот образования, должен заранее предположить, что большинство будет против него.
Кто не знает чужих языков, тот ничего не знает о собственном.
Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.
Кто чувствует собственную привлекательность, тот и становится привлекательным.
Лирика должна быть в частностях немного простовата.
Математики как французы: все, что вы им говорите, они переводят на свой язык, и это тотчас же становится чем-то совершенно иным.
Мы, в сущности, учимся у тех книг, о которых не в состоянии судить. Автору книги, о которой мы можем судить, следовало бы учиться у нас.
Нас манит высота, но не ступени к ней; обратя взор на вершину, мы предпочитаем идти равниной.
Наши противники опровергают нас по-своему: повторяют свое мнение и не обращают внимания на наше.
Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки.
Некоторые поэты похожи на медведей, которые всегда сосут собственную лапу.
Некоторые книги, по-видимому, написаны не для того, чтобы из них чем-нибудь научались, а чтобы пустить по свету молву, что и автор кое-чему научился.
Ненависть пристрастна, но любовь еще пристрастнее.
Нет ничего отвратительнее большинства.
Нет ничего страшнее, чем деятельное невежество.
Никогда не следует поверять женщине восторг, внушенный другой женщиной: они слишком хорошо знают друг друга, чтобы считать хоть одну достойной такого исключительного поклонения.
Никто, кроме художника, не может споспешествовать искусству. Меценаты поощряют художника, это справедливо и хорошо; но этим не всегда поощряется искусство.
Переводчик напоминает сводню, которая, расхваливая достоинства прикрытой вуалью красавицы, вызывает непреоборимое желание познакомиться с оригиналом.
Править легко, управлять трудно.
Публика любит, чтобы с нею обходились, как с женщинами, которым говоришь лишь то, что им приятно слышать.
Стать старым – значит уже пуститься в новое предприятие; все обстоятельства изменяются, и необходимо или совершенно прекратить свою деятельность, или осознанно и намеренно взять на себя новую роль.
Суеверия – это поэзия жизни.
Сумма долга супругов друг перед другом не поддается расчету. Этот долг бесконечно велик и может быть выплачен только в вечности.
Счастливый не верит в чудеса.
Тот, кто, осознав, объявляет себя ограниченным, ближе всего к совершенству.
У слабых людей часто бывают революционные убеждения; они думают, что им было бы хорошо, если бы ими не управляли, и не сознают, что они не в силах управлять ни другими, ни собой.
У того, кто решит изучить все законы, не останется времени их нарушать.
Человек должен непоколебимо верить, что непостижимое постижимо, иначе он ничего не сможет исследовать.
Что установлено людьми, то годится не всегда, так как может быть и правым и неправым; а что устанавливают боги, то всегда уместно, и правое и неправое.
Юмор – один из первоэлементов гения, но как только он начинает первенствовать – лишь суррогат последнего; он сопутствует упадочному искусству, разрушает и в конце концов уничтожает его.
Я могу обещать быть искренним, но не могу обещать быть беспристрастным.
Ясность – это правильное распределение света и теней.
Живешь только раз.
Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.
Молодость – недостаток, который быстро проходит.
Теодор Готлиб Гиппель (Хиппель)
(1741—1796 гг.)
писатель
Воспитывать, это значит – будить от сна, растирая снегом то, что замерзло, охлаждать то, что горит.
Если кофе проливается на одежду, это уже не кофе, а грязь.
Жизнь и умение должны помогать друг другу.
Мужчин интересует больше, что о них думают, женщин – что о них говорят.
Неверные друзья – это ласточки, которых встречаешь только летом; это солнечные часы, польза от которых лишь до тех пор, пока светит солнце.
Скромность украшает гордость, как вода гасит пламя. Она подобна кольцу, которое вдевают в нос медведю.
Слава твоя – как тень твоя: то она идет впереди тебя, то следует за тобою; иногда она больше тебя, иногда меньше.
Собственное сознание своей правоты важнее для человека, нежели двое свидетелей его невинности.
У каждого заблуждения своя школа, своя аудитория. Но ни на одно не навалено столько хлама, как на понятие войны.
Полуправда опаснее лжи; ложь легче распознать, чем полуправду, которая обычно маскируется, чтобы обманывать вдвойне.
Иоганн Зёйме
(1763—1810 гг.)
публицист,
просветитель-демократ
Кто болен тем, что не может переносить несправедливость, пусть не выглядывает из окна и запрет дверь своей комнаты. Пожалуй, ему следует также убрать зеркало.
Кто ничего не боится, возможно, станет злодеем; но кто боится слишком многого, наверняка станет рабом.
Народ, который может быть спасен лишь одним-единственным человеком, заслуживает кнута.
Не знаю, в самом ли деле у женщин не меньше рассудка, чем у мужчин, но знаю наверное, что у них куда меньше нерассудительности.
Пока терпение возводят в главнейшую добродетель, у нас всегда будет мало деятельной добродетели. Такой добродетели, по-видимому, не ищут и вожди народов; им годится только добродетель страдательная.
Небо испортило нам землю.
Счастье для деспотов, что одна половина людей не мыслит, а другая не чувствует!
Где было больше всего так называемой «положительной религии», всегда было меньше всего нравственности.
Всякого рода привилегии – это могила для свободы и справедливости.
Кто смерти боится, тот уже не живет.
Если бы мы все обладали разумной гордостью, в мире не было бы столько мерзостей.
Кто унижает окружающих, тот никогда не будет великим сам.
У злых людей нет песен.
Комментариев нет:
Отправить комментарий