Была бы песня-автор найдется.
В этом городе не может быть талантов.
В тот самый момент, когда до Москвы остается каких-нибудь три-четыре тыщи километров….
Америка России подарила пароход…
Как хорошо началось: вызываем в Москву… и как скверно кончилось-самодеятельность.
– Что с тобой, тебе плохо? – Хорошо!
Эй, подруга, выходи-ка и на друга погляди-ка, чтобы шуткою веселой переброситься.
А вы дядю Кузю знаете?
Владея музыкальной культурой и лично зная Шульберта…
Всех разбудим-будим-будим, все добудем-будем-будем…
– Дня три ходу. Там по болотам, лесом да по хорошей дороге немножко. – Ну, если по хорошей дороге немножко, тогда пошли.
Я не от учреждений декламирую, я Маяковского декламирую.
Дядя Кузя, тетя Паша! Теперь еще Дуня-композитор какая-то! Художественный ансамбль имени «Курам на смех»!
Я, знаете, не финансист, я свободный художник и холодный философ.
Автора поймали!
Алло! Гараж? Заложите кобылу!
До смешного доходит. Просто хочется рвать и метать!
Дурак, ты только кричи, а отвечать буду я.
Есть у нас дивный напиток «Кавказ», он, как Терек, играет и пенится.
Какое там может быть несчастье, когда я здесь!.
Какой Охапкин? Я дворник здешний!
– Канцелярская крыса! – Крыса? В таком случае ты… ты… ты… – От такого слышу, от такого слышу, от такого слышу, от такого слышу.
Красавица народная, как море полноводная, как наша жизнь свободная, широка, глубока, сильна!.
Может, Бетховен тоже чей-то дядя был.
Неслыханное хулиганство-по только что отремонтированному пароходу топать ногами.
Твоя тема, моя обработка.
Музычка-то у нас ворованная!
Не считаете ли вы, что момент моего руководства менее значителен, чем ваш «Музыкальный момент» Шульберта.
Нервная у нас работа на транспорте…
Товарищи, что хотите со мной делайте, но эту песню сочинила я.
Пароход он хороший, только он воды боится.
Нет, просто хочется рвать и метать, рвать и метать!
– Ну, что ты скажешь о «Смерти Изольды»? – Очень уж долго помирает. – Классически.
Он и так может!.. Он и так может! И так может!.. Не парень-орел!
Мне дурно! Воды!
Много песен про Волгу пропето, но еще не сложили такой, чтобы солнцем советским согрета, зазвенела над Волгой-рекой.
Он официант, он врать не будет.
Э-эй, ухнем! э-эй, ухнем!.. Сама пойдет.
Передай своей Дуне, что она дура!
У него в лезгинке сорок четыре колена!
– Полундра! Спасайся, кто может! – А кто не может?
Партия тубы. Заслушаешься! Раз-два, раз-два, раз-два. Ну, тут пауза 47 тактов, мы их играть не будем.
Примите от этих граждан брак и выдайте им другой.
Сейчас Стрелка приведет композитора. А-а, Шульберта!
Старые клены цветут у опушки, пляшут у нас старики и старушки.
Точно небо, высока ты, точно море, широка ты, необъятная дорога молодежная.
– Кричи теперь: совершенно секретно. – Кричи теперь, не кричи теперь, а чего же кричи теперь, кирпичи теперь. Тьфу! Не понимаю. – Да кричи только: совершенно секретно. – Секретно я кричать отказываюся.
Хлеб с солью-психоз у этого мерина.
Удивительный вопрос: почему я водовоз? Потому что без воды-и ни туды, и ни сюды. Отдыхаем-воду пьем, заседаем-воду льем. И выходит, без воды-и ни туды, и ни сюды..
Что вы скажете, если я несколько усилю тезис о чуткости моего руководства?
– Что ж ты, старый черт, хвастался, что все мели знаешь?! – Конечно, знаю. Вот это-первая мель.
Я на улице заниматься самокритикой не позволю!
Что мечталось и хотелось, то сбывается, прямо к солнцу наша смелость пробивается.
В этом городе не может быть талантов.
В тот самый момент, когда до Москвы остается каких-нибудь три-четыре тыщи километров….
Америка России подарила пароход…
Как хорошо началось: вызываем в Москву… и как скверно кончилось-самодеятельность.
– Что с тобой, тебе плохо? – Хорошо!
Эй, подруга, выходи-ка и на друга погляди-ка, чтобы шуткою веселой переброситься.
А вы дядю Кузю знаете?
Владея музыкальной культурой и лично зная Шульберта…
Всех разбудим-будим-будим, все добудем-будем-будем…
– Дня три ходу. Там по болотам, лесом да по хорошей дороге немножко. – Ну, если по хорошей дороге немножко, тогда пошли.
Я не от учреждений декламирую, я Маяковского декламирую.
Дядя Кузя, тетя Паша! Теперь еще Дуня-композитор какая-то! Художественный ансамбль имени «Курам на смех»!
Я, знаете, не финансист, я свободный художник и холодный философ.
Автора поймали!
Алло! Гараж? Заложите кобылу!
До смешного доходит. Просто хочется рвать и метать!
Дурак, ты только кричи, а отвечать буду я.
Есть у нас дивный напиток «Кавказ», он, как Терек, играет и пенится.
Какое там может быть несчастье, когда я здесь!.
Какой Охапкин? Я дворник здешний!
– Канцелярская крыса! – Крыса? В таком случае ты… ты… ты… – От такого слышу, от такого слышу, от такого слышу, от такого слышу.
Красавица народная, как море полноводная, как наша жизнь свободная, широка, глубока, сильна!.
Может, Бетховен тоже чей-то дядя был.
Неслыханное хулиганство-по только что отремонтированному пароходу топать ногами.
Твоя тема, моя обработка.
Музычка-то у нас ворованная!
Не считаете ли вы, что момент моего руководства менее значителен, чем ваш «Музыкальный момент» Шульберта.
Нервная у нас работа на транспорте…
Товарищи, что хотите со мной делайте, но эту песню сочинила я.
Пароход он хороший, только он воды боится.
Нет, просто хочется рвать и метать, рвать и метать!
– Ну, что ты скажешь о «Смерти Изольды»? – Очень уж долго помирает. – Классически.
Он и так может!.. Он и так может! И так может!.. Не парень-орел!
Мне дурно! Воды!
Много песен про Волгу пропето, но еще не сложили такой, чтобы солнцем советским согрета, зазвенела над Волгой-рекой.
Он официант, он врать не будет.
Э-эй, ухнем! э-эй, ухнем!.. Сама пойдет.
Передай своей Дуне, что она дура!
У него в лезгинке сорок четыре колена!
– Полундра! Спасайся, кто может! – А кто не может?
Партия тубы. Заслушаешься! Раз-два, раз-два, раз-два. Ну, тут пауза 47 тактов, мы их играть не будем.
Примите от этих граждан брак и выдайте им другой.
Сейчас Стрелка приведет композитора. А-а, Шульберта!
Старые клены цветут у опушки, пляшут у нас старики и старушки.
Точно небо, высока ты, точно море, широка ты, необъятная дорога молодежная.
– Кричи теперь: совершенно секретно. – Кричи теперь, не кричи теперь, а чего же кричи теперь, кирпичи теперь. Тьфу! Не понимаю. – Да кричи только: совершенно секретно. – Секретно я кричать отказываюся.
Хлеб с солью-психоз у этого мерина.
Удивительный вопрос: почему я водовоз? Потому что без воды-и ни туды, и ни сюды. Отдыхаем-воду пьем, заседаем-воду льем. И выходит, без воды-и ни туды, и ни сюды..
Что вы скажете, если я несколько усилю тезис о чуткости моего руководства?
– Что ж ты, старый черт, хвастался, что все мели знаешь?! – Конечно, знаю. Вот это-первая мель.
Я на улице заниматься самокритикой не позволю!
Что мечталось и хотелось, то сбывается, прямо к солнцу наша смелость пробивается.
Комментариев нет:
Отправить комментарий